К слову сказать, Регулус Малфой (и опять-таки, по стечению обстоятельств, по очередности имянаречения, Драко получил второе имя в честь своего предка-бунтаря) трагически погиб в возрасте девятнадцати лет на охоте, которую всегда терпеть не мог. А вот в один прекрасный день решил развлечься и не вернулся. После себя он оставил молодую вдову и крошечного сына, который не унаследовал ничего из характера своего отца.
Знал ли Люциус, на что обрекает сына этим подарком? Конечно, знал. Волновало ли его это?.. Кто может понять этого странного человека?
Драко выключил воду и потянулся к полотенцу. Зубы начали отбивать мелкую дрожь. Сегодня он явно переусердствовал. Холодная вода смыла остатки сна, но на душе остался неприятный осадок. А еще вернулись мысли о гриффиндорке. Он старательно гнал их от себя. Чертова эльфийская настойка. Это все она виновата. Если бы не она, он не затеял бы проверку Брэнду, да и не потащился бы провожать Грейнджер. Стер бы ей память, к чертовой матери. Плевать, что часто этой процедуре нельзя подвергать. Он же не виноват, что она в последнее время оказывается не там, где нужно.
А еще эти ее письма. Блин. Что это было? Любопытство благополучной избалованной девочки, увидевшей странное существо. Ведь именно таким он должен ей казаться. Не стер ей память, проводил до комнаты, потому что она боялась идти. И что? Она возомнила его рыцарем. Глупая девчонка! Как она не понимает, что он не такой? Он никогда не станет таким, каким она себе его напридумывала. Именно напридумывала. Больше ничем другим Драко не мог объяснить ее внезапный интерес к его персоне. Она просто играла. Так по-детски безыскусно, так прямолинейно. Как любопытный котенок, приблизилась к нему, не боясь ничего. Так открыто и доверчиво. Ей и в голову не могло прийти, что она может обжечься о свое любопытство. Наивная девочка, до сих пор верящая в сказки.
Юноша стал стремительно натягивать на себя одежду. А ведь он повелся! Написал сначала один ответ, потом другой, потом третий…
Все это чертова эльфийская настойка. Драко так часто себе это повторял, что почти поверил. Почти…
Он вспомнил ее последнее письмо.
«Спокойной ночи».
Ровные крупные буквы. Даже ее почерк был каким-то открытым и доверчивым. Вспомнил, как заколотилось сердце, когда получил первое письмо. Это тоже было непривычно. Ведь его никто не просил писать последний ответ.
Он мог проигнорировать. Не ответить. Он и пытался это сделать. Сначала хотел бросить в огонь, но рука не поднялась. Так он мерил шагами комнату, периодически поглядывая на два простых слова. А потом вдруг написал ответ. Как — и сам не понял. Словно что-то его потянуло. Он успел обругать себя, на чем свет стоит, после того как отправил ей записку со словами «спокойной ночи». Пытался вернуть филина, но тот прилетел обратно уже без пергамента.
Интересно, что она подумала? Посмеялась? Удивилась? Или вовсе не обратила внимания? Хотя… Какое ему дело? Он не должен думать о ней. Драко яростно расправил покрывало на кровати, словно это оно было виновато в его метаниях. Все. Он сегодня останется здесь. Не будет выходить. В конце концов, Блез или кто-то еще что-нибудь из еды принесут. А ему там делать нечего. Он же должен как-то себя вести. А как? Сделать вид, что ничего не было? Или сказать что-то обидное (благо, с фантазией на эту тему дело обстояло замечательно), чтобы она похоронила все свои глупые выдумки, если таковые имелись. Или…
Дверь без предупреждения распахнулась, и в комнату ворвалась Блез.
Драко хотел сказать что-то резкое. Он терпеть не мог подобной бесцеремонности, но слова так и не сорвались с языка. Слишком счастливый вид был у его невесты. Причина оказалась проста: следом в комнату влетела Пэнси. Она не уехала.
— Драко, представляешь, Пэнси здесь!
Блез бросилась ему на шею, повалив на кровать. Пэнси со смехом запрыгнула рядом.
Драко попытался подняться, но Блез не пускала. Она так сильно сжимала его в объятиях, что он не мог пошевелиться.
— Блез, подожди, — встать снова не удалось, поэтому он лишь убрал с лица рыжие локоны, которые немилосердно щекотали нос. — Объясните толком, что случилось!
Блез ничего вразумительно сказать не могла, она лишь счастливо смеялась и периодически звонко чмокала его то в шею, то в щеку. Пэнси чуть успокоилась и проговорила:
— Я так не хотела ехать. Все время думала о чуде. И оно случилось. Представляешь?
— О Мерлин! Я даже боюсь спрашивать, что ты призвала на несчастную голову суженого.
Девушки рассмеялись.
— Не знаю, — потупив взгляд, проговорила Пэнси, — но приехать он не смог. Отец прислал сову сегодня. Я могу не приезжать домой в эти выходные. Все откладывается на неопределенный срок. Здорово, правда?
— Блез, — простонал юноша, — дай я сяду.
Девушка нехотя отодвинулась, продолжая обнимать его за талию.
— Поздравляю. Я рад за тебя.
Драко осторожно сжал плечо Пэнси.
— А как я рада. Я так изнервничалась, что сейчас готова съесть слона. Причем целиком. Пойдем завтракать.
Она окинула взглядом Драко и Блез.
— Я — за, — тут же отрапортовала Блез.
А что оставалось делать Драко? Портить девчонкам радужное настроение? Он обреченно встал и направился вслед за ними на завтрак. Ладно. По дороге решит, что делать с Грейнджер. Может, повезет, и вовсе ее не встретит. Суббота как-никак.
Драко же не знал, что сегодня не его день и удача отвернулась.
*
Они спустились к завтраку одновременно. Ну, почти одновременно. Гермиона заняла свое место и подняла взгляд к Слизеринскому столу. Драко Малфой был там. Он улыбался словам Блез Забини. Гермиона почувствовала, что сердце больно стукнулось о ребра и кровь прилила к щекам. Ярость захлестнула девушку. Злость на себя. Досада. За бессонную ночь, за дурацкое ожидание чуда и выдумывание несуществующего героя. Она так переживала, а он… Он… Он так мило улыбался своей невесте. Значит, вчера после их переписки он преспокойно провел ночь с Блез. Почему-то именно так показалось Гермионе, когда Блез просунула руку ему под локоть и прижалась щекой к его плечу. Ее улыбка была такой яркой и завораживающей. Девушка опустила взгляд к тарелке. Она не могла и не хотела на это смотреть. На что она надеется? О чем думает? Как она может соперничать с Блез Забини? Красивой, умной аристократкой, знающей о жизни гораздо больше, чем сама Гермиона. А главное, знающей гораздо больше о Драко Малфое. Он ей улыбается так, как никогда не улыбался Гермионе и не улыбнется. Ему дорога Блез. Это же видно. Никого другого он не подпускает к себе так близко. Лишь Блез.
Гермиона вновь посмотрела на слизеринцев. Именно в этот миг он тоже поднял голову. Их взгляды встретились. Конечно, он заметил ее расстройство. Его губы тронула усмешка. Гермиона сердито отвернулась к Гарри. Этот самовлюбленный индюк считает, что он единственный на всем белом свете? А ведь она сможет так же, как и Блез, прижаться к Гарри. Так, как сегодня утром она это уже делала. Жаль, что он не видел.
Девушка решительно повернулась к другу. Гарри о чем-то размышлял, глядя на свой кубок с соком. Так просто потянуться к нему. Так привычно и легко. И он увидит. Но девушка не сделала этого. Почему? Потому что она не хотела использовать Гарри. Слишком дорог он был, чтобы просто играть.
Гарри отвел взгляд от кубка и посмотрел на нее.
— Что?
— Ничего, — Гермиона улыбнулась.
Гарри внезапно отодвинул от себя тарелку и встал из-за стола.
— Ты куда? — в один голос воскликнули Рон и Гермиона.
Гарри как-то неопределенно махнул рукой и двинулся к выходу.
Гермиона обменялась с Роном встревоженными взглядами, и друзья, как по команде, поднялись со своих мест. Им удалось догнать Гарри у самого выхода, потому что он сбавил скорость. Причина оказалась банальной до неприличия. Драко Малфой тоже, видимо, закончил завтракать и пытался выйти.
Естественно, ни один из них не стал уступать другому. Результат — оба одновременно двинулись через дверной проем. Двери были широкими. Там три человека могли спокойно разойтись. Что уж говорить о двух худощавых подростках. Но вот не разошлись. Оба сильно столкнулись плечами. Гарри резко обернулся к слизеринцу и толкнул его в грудь. Малфой чуть покачнулся, и его рука метнулась к карману джинсов.
