Мне кажется или я перестала понимать ее слова?

– Во-первых, ваше имя назвал оракул. – Продолжавшая вещать жрица не обращала никакого внимания на мой озадаченный вид. – А это уже знак, что вы достойны того, чтобы стать избранницей короля!

Подозреваю, что у оракула серьезные проблемы с воображением.

– Во-вторых! – Старушка перешла на более торжественный тон и только указательный палец вверх не подняла для пущей торжественности. – Вы происходите из весьма уважаемого Дома.

Которому я как кость в горле и жирная клякса в родовой книге.

– В-третьих, у вас есть дар! – У вайделы раскраснелись щеки и заблестели глаза. – И это притом что магия постепенно покидает наш мир! А избранница с даром для правителя – это как минимум рождение магически одаренного наследника.

С даром была проблема: магия из мира стала уходить с приходом эльфов. К нашему времени живых даров практически ни у кого не имелось, а чтобы получить способности, необходимо было отдать богу, которому служишь, нечто очень ценное. Я ничего не отдавала Живе. Крылась причина получения дара в моем детстве или боги решили помочь своей заблудшей дочери – не знаю. Но подозреваю, что в этом и крылся расчет того самого оракула, если он не самозванец. Думаю, он все предусмотрел, и я не единственная магически одаренная невеста. А то, что посохом махать умею, так об этом лучше помалкивать, не то меня при дворе бояться начнут…

А вот это уже мысль! Ну, чтобы боялись. А так я натура вполне себе безобидная.

– Вайдела Беата, вы так и не ответили на мой вопрос. – Жрица молчала и внимательно смотрела на меня. – Почему вы хотите, чтобы я туда вернулась?

Старушка вздохнула и ответила:

– Думаю, вам все объяснит вайдил Фьерн, а я умолкаю! – Вайдела снова стала самой собой: строгой, с прямой, как струна, спиной и поджатыми губами. Как ни странно, такой она мне нравилась куда больше. – В конце концов, приказы короля не обсуждаются.

С этими словами она встала и вышла из кельи. Ну и какой толк в таких разговорах: вопросов осталось больше, чем было получено ответов. Мучайся от этой недосказанности, как на углях в пыточной у дознавателей.

– Людвика! – неожиданно раздался возмущенный возглас вайделы за дверью. – Опять подслушиваете?

– Что вы! – Тон Люди не оставлял сомнений в том, что она уже давно добросовестно подслушивала. – Я только пришла, воды принесла, как велели.

Угу и слышала как минимум пару последних фраз и как максимум – большую половину разговора.

– Немедленно отправляйтесь в свою келью!

– Да-да, но у меня еще и поручение к Гинте от вайдила.

Н-да. Недаром говорят: горбатого могила исправит. Только подозреваю, что Люде и могила нипочем: вскоре в мою келью вплыла она сама – растрепанная, глаза блестят, на щеках румянец.

Не-ет. За сегодняшний день как-то многовато получается взволнованных дам с горящими взорами. Неужели небольшая группа всадников способна изменить душевное состояние целой обители всего за полчаса? Мне даже обидно стало. Я так любила и ценила тихую спокойную жизнь монастыря, приветливое обращение людей, что сам факт скорого возвращения к мирской жизни у меня вызывал шок. А тут даже вайдела Беата – строгая поборница благоразумия и терпеливости – чуть ли не с радостью отправляла меня ко двору! Еще и эти ее обоснования того, что я достойна стать женою короля. Не тут-то было! Не первый день на свете живем! Может, я и сопливая по годам, только кое-что увидеть краем глаза и услышать краем уха успела, спасибо родной тетушке. Если бы не эта благородная и великодушная женщина, жила бы я сейчас в солнечном осознании того, что достойна любви и почитания. Умная женщина жестко развеяла мои детские грезы и помогла вовремя повзрослеть. Неоценимый подарок.

– Гинька, возьми меня с собой! – выпалила на одном дыхании Людя, я даже опомниться не успела. – Пожалуйста!

Могила под нее сама подстроится, это точно.

Судьба у Люди не то что горькая, но достойна хорошей слезливой бардовской песни. Ее родители-купцы были людьми богатыми и состоятельными, а Людвика являлась единственной дочкой, которая после их смерти все наследовала. Жилось ей при родителях хорошо и вольготно: мамки, няньки, вишенки в меду, пряники в глазури. Только так вышло, что родителей Люди не стало до ее совершеннолетия, и все наследство отошло в распоряжение опекуна – какого-то дальнего родственника. Опекун этот, по словам Люди, из самых лучших побуждений вознамерился выдать ее замуж, а за отсутствием достойных такой чести кандидатов решил, что наилучшая партия для девушки-сироты он сам. Людя такому решению воспротивилась. Только кто бы ее слушал, пигалицу-желторотую! Няньки, купленные новоиспеченным женихом и по совместительству опекуном, заперли Людю в покоях и охраняли денно и нощно, глаз не спуская с подопечной. Однако Людя не была бы Людей, если бы не сделала по-своему. Подкупив одну из нянек припрятанными коралловыми бусами – больше ничего не было: «жених» все изъял у непокорной невесты до дня свадьбы, – Людя ночью сбежала в нашу обитель, благо жила она недалеко, в соседнем селении. Вайдил с вайделой посоветовались и решили: отчего бы деве да не помочь, раз такая ситуация с ней приключилась? И все было бы не так уж плохо, если бы к тому времени самой Люде не исполнилось шестнадцать лет, и она не привыкла к той сытой и легкой жизни, которая была у нее при родителях. Вот и выходило, что Людя сильно отличалась от нас всех своим бурным норовом и непокорным характером. Ситуация усугублялась еще и тем, что уж больно нравилось купеческой дочери внимание, проявляемое к ней противоположным полом. Мы-то все тоже отнюдь не были покорными овцами, как нас любила называть Людя, но хулиганили в основном по мелочи, не переходя границ. Могли натаскать в карманах фруктов, благо льняная хламида позволяла, потом собраться ночью в чьей-нибудь келье, пока наставницы не видят. Могли попугать наставниц, скрипя балками на чердаке, или прикинуться привидениями, натянув на голову белые простыни. А вот для Людвики – это все были детские шалости, скучные и унылые. Куда веселее сбежать ночью на свидание с деревенским парнем или выпросить у него в подарок конфеты. И ведь не понимала же, глупая, что ходит по краю, острому, как армирская бритва, и рано или поздно за конфеты кто-то потребует плату. Только Людю переубедить было сложно. Так и жила она своим умом в ожидании совершеннолетия, чтобы вернуться в отчий дом и забрать то, что ей причиталось по праву.

– Какое поручение ко мне у вайдила Фьерна? – кисло спросила я, а то, если не напомнить, вряд ли бывшая купеческая дочка скажет, что хотела мне передать.

– А, это. – Людя отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. – Сказал, чтобы в прядок себя привела, умылась, переоделась и через час была готова к отъезду.

У меня упало сердце. Да как же так? Я ведь ясно дала понять, что никуда ехать не хочу.

– Не кисни, Гинька, – снова встрепенулась Людя. – Попроси этого своего родственника взять и меня с собой.

Может, уговорить Легарта записать ее в королевские избранницы? А что, чем не невеста – избалованная, упрямая, хитрая и изворотливая. Других при дворе не водится. Людя даже руки сложила перед собой в молящем жесте, только на колени не встала. Я самой Пречистой Живой себя почувствовала. Но легче от этого не стало.

– Зачем тебе это, Людя? И кем ты при мне будешь?

– Как кем? – возмутилась нерадивая дева. – Твоей комнатной девицей конечно же!

У меня глаза полезли на лоб, а челюсть ударилась об пол с громким звоном.

– Ты? И комнатной девицей? – Не выдержав, я расхохоталась. – Людя, честное слово, не смеши. Ты за все время в обители ни одного поручения как следует не выполнила, а тут – собираешься стать горничной. Ты вообще хоть представляешь, что это такое?

– П-фф, – только и фыркнула моя собеседница и, подбоченясь, нравоучительно заметила: – Видно, что книжек ты читала много, да не тех. Комнатная служилая девица по рангу выше остальной прислуги, а переодевальщица невесты короля…