1. Авва Зенон, ученик аввы Силуана, говорил: «Не избирай славного места для жительства твоего и не живи с человеком, имеющим громкое имя».
То и другое неприметным образом может ввести в душу тщеславие и высокоумие – этим не только повредить духовному преуспеянию, но и отнять всю возможность к нему.
2. Он говорил: «Кто хочет, чтобы Бог скоро услышал молитву его, тот, когда встанет для совершения ее и прострет руки горе, прежде всякой другой молитвы, даже прежде молитвы о душе своей, да принесет молитву о врагах своих, и ради этого Бог услышит всякую молитву его».
Из многих памятников монашества первых веков видно, что монахи предстояли на молитве в уединении келейном, с воздетыми руками горе. Так молились преподобные Пахомий Великий, Сисой Великий; вероятно, так молились весьма многие; так советует молиться при особенном наплыве греховных помыслов святой Иоанн Лествичник.
Такое положение тела способствует душе придти в подобное положение: устремиться горе. При этом необходимо остеречься от усиленного вытягивания рук и от усиленного направления их вверх, чтобы не придти в состояние разгорячения и восторженности, от которых один шаг до самообольщения и бесовской прелести. Должно воздевать руки умеренно, чтобы дух сохранился в тишине, смирении, умилении; должно давать телу положение висящего на кресте, а не летящего на небо. Глава твоя да будет опущенной вниз, хотя бы руки и были воздеты горе.
3. Сказывали об авве Зеноне, что он был ростом мал, телом сух, преисполнен разума, преисполнен усердия и теплоты к Богу, помилования к человекам.
4. Поведали об авве Зеноне, что он, живя в Скиту, однажды вышел ночью из келлии, как бы к брату, и, сбившись с дороги, блуждал три дня и три ночи. От труда он изнемог и упал на землю замертво. И вот предстал ему юноша с хлебом и чашей воды в руках и сказал: «Встав, укрепись пищей и питьем». Авва встал и помолился, из осторожности не доверяя явлению. Юноша сказал: «Ты сделал хорошо». Услышав это, авва опять помолился; так поступил он и в третий раз. Юноша каждый раз одобрял его действие. После этого авва принял и употребил принесенную пищу. Юноша сказал: «Сколько ты ходил, настолько удалился от твоей келлии; но встань и следуй за мной». И мгновенно старец очутился близ келлии своей. Старец сказал юноше: «Войди в келлию и сотвори молитву о нас». Юноша вошел в келлию старца и сделался невидим.
Поучительна осторожность святых и опытных монахов по отношению к чувственным явлениям из мира духов. Благоразумное поведение их в этих случаях как противоположно легкомысленному поведению неведения и неопытности! Неведение и неопытность слепо и опрометчиво вверяются всякому явлению, любопытно и жадно ищут явления духов и общения с ними, в неизбежный вред себе, во вред часто неисцелимый. И для ознакомленных опытно благодатью Божией с миром духов мир этот так мало известен и понятен, что величайшая осторожность по отношению к явлениям из него необходима для святых Божиих. Благодать Божия доставляет познания, нужные для спасения, а не такие, каких ищет и требует суетная и тщеславная любознательность мира.
5. Пришли однажды к авве Зенону братия и спросили его: что значит написанное в Иове: Небо нечисто пред Ним? (Иов. 15, 15). Старец сказал на это: «Братия оставили исследование грехов своих и взялись за исследование небесного. Значение же этих слов таково: чист – один Бог, и потому Писание сказало, что небо нечисто пред Ним».
6. Беседуя с некоторым старцем, жившим близ аввы Зенона, мы спросили его: «Если кого беспокоит греховный помысл и он прочитает или услышит сказанное отцами о борьбе с таким помыслом, хочет исправить свое душевное настроение, но не может, – хорошо ли исповедать это кому-либо из старцев или должно руководствоваться прочитанным и удовлетворяться своей совестью?» Старец отвечал нам: «Должно исповедать отцу, но отцу, способному оказать помощь, и не уповать на себя. Боримый страстью не может сам себе принести пользы, в особенности если страсть обладает им. Со мною в юности моей случилось нечто таковое. Душа моя была уязвлена страстью, и я побеждался ею. Слышав об авве Зеноне, что он исцелил многих, я вознамерился идти к нему и возвестить совершающееся надо мной. Но помысл удерживал меня, внушая мне: “Ведь ты знаешь, как должно поступить! Поступи сообразно прочитанному тобой и не соблазняй старца”. Когда я решался идти, брань облегчалась несколько, и я оставлял намерение мое. Тогда снова потопляла меня страсть, и я снова понуждал себя сходить к старцу, но враг опять обольщал меня, не попуская исповедать старцу борющих меня помыслов. Даже не раз я ходил к старцу; но враг не допустил меня до исповеди, принося стыд сердцу моему и представляя, что способ исцеления мне известен. “Какая нужда, – говорил он, – рассказывать о себе кому-либо?” Это приносил мне враг, чтоб я не открыл страсти и не получил исцеления. Старец прозирал, что я имею что-то на сердце, но не обличал меня, а ждал, чтобы я сам исповедал ему; вместе с тем он наставлял меня на благое жительство и отпускал с миром. Приходя к себе, я скорбел и плакал, говоря душе моей: “Доколе, окаянная душа моя, ты отвергаешь врачевание? Издалека приходят к старцу и получают исцеление, а ты не можешь возобладать собой, не хочешь исцелиться, имея врача близ себя!” Разжегшись сердцем, я встал и сказал сам себе: “Пойду к старцу, и если никого не найду у него, то это будет для меня знамением воли Божией, чтоб я исповедал ему мои помыслы”. С такой решимостью я пошел к старцу и не нашел у него никого. Старец, по обычаю, поучал меня спасению души и как кто может очиститься от скверных помыслов. Победясь опять стыдом и не будучи в состоянии исповедать, я просил отпустить меня. Старец сотворил молитву и, провожая меня, шел впереди меня к дверям, а я, томимый помыслами, сказать ли старцу или не сказать, шел за ним, ступая медленно. Старец, видя, что помыслы очень истомили меня, обратился ко мне и, прикоснувшись к груди моей, сказал: “Что делается с тобою? И я человек”. Когда старец сказал мне это – сердце мое как будто отверзлось, и я упал лицом на ноги его, умоляя его помиловать меня. Он сказал мне: “Что с тобой?” Я отвечал: “Ты знаешь, чем я страдаю”. Он сказал: “Нужно самому тебе обличить свое состояние”. Тогда я с великим стыдом исповедал страсть мою. Он сказал мне: “Не человек ли я? Не три ли года ты приходил сюда, имея эти помыслы и не исповедуя их?” Я припал к ногам его и умолял его, говоря: “Помилуй меня, ради Бога, скажи мне, что мне делать?” Он отвечал: “Поди, усиль молитву твою и ни о ком не говори худо”. Я возвратился в келлию мою, усилил молитву мою, и благодатью Христовой за молитвы старца освободился от смущения этой страстью. По прошествии года пришел мне помысл, что, может быть, Бог помиловал меня по милости Своей, а не ради старца. Я пошел к нему и, желая испытать его, наедине поклонился ему и сказал: “Авва! Помолись о мне ради того помысла, который я исповедал тебе прошлого года”. Он не поднял меня тотчас, но оставил в положении сделанного мною поклонения и, помолчав немного, сказал: “Встань и имей веру”. Когда я услышал это – мне сделалось так стыдно, что от стыда я желал бы, чтобы земля поглотила меня. Я встал и не мог взглянуть на старца; дивясь ему, я возвратился в мою келлию».
7. Старец этот ради нашей душевной пользы поведал и следующее: «Однажды два брата пошли к авве Зенону. Каждый виделся с ним наедине и исповедал ему свои помыслы. После этого случилось им быть вместе и один сказал другому: “Когда мы ходили к старцу для исповеди наших помыслов – получил ли ты пользу от исповеди?” – “Да, – отвечал спрошенный, – за молитвы его Бог исцелил меня”. Спросивший сказал на это: “Я хотя и исповедал, но не ощутил исцеления”. Получивший пользу спросил: “Как ты исповедался старцу?” – “Я сказал ему, – отвечал первый: – Авва! Помолись о мне: такой-то помысл беспокоит меня”. Второй сказал на это: “Я, исповедуя ему помыслы мои, поливал слезами ноги его, иза молитвы его Бог исцелил меня”». – Старец, поведая нам это, хотел объяснить нам, что те, которые исповедуют помыслы своим отцам, должны исповедовать со всею искренностью, с сокрушением сердца, как бы перед Самим Богом: тогда они могут получить милость. Исповедь же, совершаемая с небрежением или с намерением искусить старца, не только не приносит пользы, но и служит к осуждению.
