– А то, – согласился Курант и опрокинул свой стакан в глотку. Жмуриться он не стал, только поднял указательный палец и провозгласил важно: – Это же вещь! Предмет!

– Предмет, ничего не скажешь, – Минисиах тоже допил текиллу и заглянул в пустой стакан. – А что, братец, не повторить ли нам?

– Это того… можно, – Курант уже отвинчивал крышечку фляжки. – А, что б тебя!

Сигнал вызова прозвучал слишком неожиданно и слишком громко, а главное – не вовремя. Не ожидавший, что у него над ухом взревет сирена, демон расплескал, по меньшей мере, полстакана живительного напитка.

– Дай сюда, – отобрал у него фляжку Минисиах. Выключил сирену и добавил, не скрывая досады: – И что за руки у некоторых? Оборвать такие руки и метелки вместо них приспособить! Аргрзрскую, ее ведь даже не слижешь – она моментально в стол впитывается!

– Да, это самое, впитывается, – Курант печально смотрел, как внушительная лужица закипает мелкими пузырьками, вступая в реакцию с поверхностью стола, и быстро уменьшается в размерах. Потом нервно оглянулся на мигающий цветными огоньками пульт и спросил:

– А ты чего? В смысле, вызов пришел, а ты сидишь, это самое, как ни в чем?

– Успеется, – Минисиах разлил по стаканам драгоценный напиток. – Сейчас я, только дерну перед дорогой.

– Да я ничего, – Курант осторожно принял стакан. – Я просто того… вызов же. Там, это самое, ждут!

– Подождут немного, не облезут, – Минисиах выпил и элегантно занюхал кисточкой на кончике хвоста.

Курант последовал его примеру. Увы, в тот момент, когда живительная влага скользнула в горло демона, снова взвыла сирена. Курант поперхнулся, закашлялся, и Минисиах изо всех сил забарабанил по его, обтянутой лиловым сюртуком спине.

– Да иди…кха-кха, да ладно… кха-кха, – слабо отбивался Курант. – У тебя вызов! Это самое… кха-кха! Повто… повторный!

– Пропади они все пропадом! – Минисиах оставил Куранта в покое только тогда, когда убедился в его способности дышать. – Не терпится им! Он передвинул на пульте зеленый рычажок из положения «вызов получен» в положение «вызов принят». В ту же секунду, в специальный лоток, с громким «чпок», шлепнулась большая амбарная книга с аккуратной наклейкой «Учет принятых и обслуженных вызовов. Торговый отдел, филиал Терра». К корешку книги, тонкой цепочкой, был прикреплен химический карандаш.

Минисиах открыл книгу, прижал страницу стаканом и повернулся к пульту.

– Кому там не терпится?

По экрану монитора побежали зеленые строчки и демон, послюнявив карандаш, начал записывать:

– Вызов из мира самоназвание «Сельна», по классификации «Ад Инкорпорейтед» – одиннадцать, дробь четыреста восемьдесят две тысячи шестьсот три, дробь девяносто пять, шестнадцать бис. Население – четыре миллиарда, уровень развития техники – выше среднего, уровень развития магии – нулевой.

– Стандартный мирок, – заметил Курант. – Ничего особенного. Таких у нас, в Терре, это самое, половина будет, а то и побольше.

– Это точно, – согласился Минисиах. – Рутина. Сейчас какой-нибудь плешивый дядька начнет дворец требовать, с экзотическими танцовщицами. Эх, надоели мне эти аборигены, – он поднял стакан и захлопнул книгу.

Курант среагировал правильно – в стакане снова заплескалась текилла. Минисиах выпил, уже не красуясь, быстро и деловито.

– Ну, все, теперь действительно, пора. А то замучаюсь объяснительные писать, почему очередной туземный болван не получил свою погремушку, в установленный прейскурантом срок.

Реджинальд Хокк не планировал жить совсем один – в большом доме на окраине деревни, это было бы просто неразумно. Кроме того, адвокат не собирался тратить время на такие малоинтересные занятия, как приготовление еды, борьба с пылью и выращивание цветов на крохотном клочке земли перед домом. В городской квартире у него была приходящая прислуга – молчаливая пожилая женщина. Вспомнив ее, Реджинальд испытал почти нежность: она-то не стала разыгрывать на вокзале дешевую сцену из сериала. Получила в прошлый вторник полный расчет, конверт с заверенными по всем правилам рекомендациями, равнодушно сказала: «Счастливого пути, господин Хокк», повернулась и ушла. Очень приличная и благовоспитанная женщина. Оставалось только надеяться, что слуга, нанятый по рекомендации местного священника, окажется не хуже.

Да, сознавая всю важность вопроса, Реджинальд, сразу после покупки дома, потратил пару часов на визит вежливости к священнику, этому представителю местной элиты. Быстро очаровав его (всем известно, что адвокат Хокк может в две минуты очаровать кого угодно, если у него есть на то причины и желание), Реджинальд, по-соседски, поделился проблемой: как найти человека, отвечающего целому ряду, довольно высоких требований. Священник Фицци отнесся к делу очень ответственно. Он тщательно изучил заранее заготовленный Реджинальдом список качеств, которыми должен обладать потенциальный слуга, почесал затылок, наморщил лоб, пошевелил бровями и потеребил нижнюю губу. После чего объявил, что глубокоуважаемому господину Хокку должен подойти осевший в их деревне пять лет назад моряк – бывший кок Нильс Никкель.

– Он немолод, – рассуждал священник, ставя галочки против соответствующих строчек в списке Реджинальда, – чистоплотен и аккуратен, не склонен к веселью, никогда не заговаривает первым, прекрасно готовит. Причем может обеспечить как простую здоровую пищу, так и диетическую. И в разных экзотических соусах тоже, насколько мне известно, знает толк…

Священник, ценя время адвоката, предложил провести предварительные переговоры, так что, Реджинальд впервые увидел своего нового слугу только сейчас.

На первый взгляд, Никкель производил благоприятное впечатление. Флегматичный, немного за шестьдесят, с коротко остриженным ежиком седых волос, крепкий мужчина. Особенно внимательно Хокк осмотрел его обувь.

Адвокат всегда обращал на обувь особое внимание – это была одна из его маленьких хитростей. Сколько раз в кабинет Хокка входили вполне благополучные, важные, добропорядочные господа, но стоило опустить глаза и острые носы или высокие каблуки туфель выдавали жулика. Разумеется, речь шла только о мужчинах – обувь дам Реджинальд никогда не взялся бы оценивать. Да и смысла не было – чаще всего она говорила лишь о последней моде, да о финансовых возможностях хозяйки.

Никкель экзамен выдержал «на отлично». На ногах у него были честные башмаки – практичные, добротные и безупречно вычищенные. Дом тоже был вычищен и пропал тот легкий запах затхлости, который присущ всем нежилым помещениям. Так что, и второй взгляд на нового слугу Реджинальд счел вполне удовлетворительным.

Третий же взгляд – поданный, с учетом всех правил сервировки и обслуживания, роскошный ужин – был выше всяких похвал. Через час после ужина окончательные переговоры были завершены и контракт (с испытательным сроком в двенадцать месяцев и правом взыскания штрафов за разбитую по неосторожности посуду) был подписан.

Хокк сразу предупредил, что предпочитает придерживаться строгого распорядка и передал Никкелю листочек, в котором было четко обозначено время завтрака, ланча, обеда, вечернего чая и ужина. Меню всех этих трапез, адвокат оставил на усмотрение слуги, заметив только, что пища должна быть здоровой и легко усваиваемой.

– Побольше свежих овощей и рыбы. Овсянка, паровые котлетки… ну, вы понимаете.

Никкель молча взял расписание, деловито кивнул и удалился, оставив хозяина предаваться мрачным раздумьям.

“Паровые котлетки, будь они прокляты! Был бы он помоложе, он бы отправил эти паровые котлетки, вместе с овсянкой, в ближайшее окно! И ел бы три раза в день, хорошо прожаренный бифштекс! Именно так питался знаменитый адвокат Реджинальд Хокк в молодости… хорошо, это была уже не молодость или, скажем так, не первая молодость. Время, когда съедать по три хорошо прожаренных бифштекса в день уже позволяли финансы и еще позволял желудок. А по сравнению с нынешними семьюдесятью пятью – те счастливые тридцать-сорок лет вполне можно считать молодостью.”