– База, говорит Витязь, я на исходной.

– Витязь, взлёт разрешаю.

Громов вывел обороты двигателя на взлётный режим, полоса заскользила навстречу, теперь РУС[25] на себя, и вот уже мелкая тряска, сопровождающая движение истребителя по полосе, разом прекратилась, и земля плавно уходит вниз, проваливается под фюзеляж, а впереди – только небо.

Набрав высоту, Константин надел маску кислородной системы ККО-5 и снова связался с Саблиным:

– Начинаю маневрирование. «Поворот на горке».

Посторонний наблюдатель увидел бы, как раскрашенный в камуфляжные цвета «Су-27УБ» вдруг резко задрал нос и полетел в зенит, двигаясь практически вертикально – манёвр, называемый «горкой». Затем истребитель снизил скорость до минимума и, оставаясь в той же плоскости, завалился на крыло, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов в пикирование.

– Отчаянный малый наш Громов, – одобрительно обронил Саблин, наблюдавший за истребителем сквозь панорамное окно КДП. – «Поворот на горке» на машине весом в двадцать две тонны – это не хухры-мухры. Не всякий рискнёт.

– Да, – согласился один из находившихся в диспетчерской офицеров. – Я бы не рискнул.

– А кто он такой – этот Громов? – поинтересовался молодой лейтенант, лишь неделю назад прибывший в часть и ещё не успевший сделать ни единого вылета. – Как приехал, только и слышу: Громов, Громов, Громов. Он что, действительно из «Витязей»?[26]

– Из них, – подтвердил Саблин. – Потому и держим. Он умеет делать то, чего никто не умеет. Да и басурмане, как услышат, что их «Витязь» будет возить, на лишнюю сотню баксов всегда готовы разориться.

Громов тем временем вышел из манёвра и объявил «Петлю Нестерова с переворотом в верхней точке и выходом в управляемый штопор».

– А почему он здесь, а не в Кубинке? – поинтересовался лейтенант.

– Выперли его из «Витязей». В девяносто шестом. Он в Ле Бурже выступал. Ну и впилился в какого-то француза на «Мираже». Или француз в него впилился. История-то знаменитая. Про неё во всех газетах печатали. А разбираться никто не стал. Вот и списали нашего Костю. Он в Заполярье потом служил – командиром части. А теперь у нас.

– Ясно, – лейтенант вздохнул. – А он учеников берёт?

Саблин хохотнул:

– Что, тоже «единичку» на грудь заработать захотелось?

Лейтенант, носивший на груди значок пилота третьего класса, покраснел и потупился.

– Манёвр завершил, – доложил Громов. – По заказам радиослушателей выполняю «Кобру Пугачёва».

(Вообще-то «Кобру Пугачёва» придумал не Пугачёв – это всеобщее заблуждение. К счастью, капризуля История в данном случае сохранила имя подлинного первооткрывателя. А было так. Однажды лётчик-испытатель Игорь Волк (ведущий пилот Лётно-исследовательского института имени Громова, поднимавший, в частности, нашу космическую гордость – «Буран») гонял экспериментальный образец «Су-27» на различных критических режимах, включая управляемый штопор. Погасив скорость и увеличивая угол атаки, Волк с удивлением обнаружил, что самолёт не сваливается на крыло, как это сделал бы любой другой, а всё больше запрокидывается назад, сохраняя при этом первоначальное направление движения. Повинуясь скорее инстинкту, чем знанию, Волк отдал ручку управления самолётом вперёд, после чего «Сухой» опустил нос и продолжил полёт как ни в чём не бывало. Рассказ Волка о новом манёвре переполошил ЛИИ. В процессе всестороннего изучения такой режим полёта получил название – «динамическое торможение», и только после того, как шеф-пилот КБ Сухого Виктор Пугачёв, продемонстрировал его публике на очередном авиа-шоу в Ле Бурже, манёвр окрестили «Коброй Пугачёва». Надо отдать должное Игорю Волку: он не стал скандалить из-за приоритета, заявив, что «мы уж как-нибудь с Виктором славой сочтёмся».

Продолжая тему, можно сказать, что «кобру» освоили и умеют делать почти все современные российские истребители, но до сих пор этот манёвр не доступен для подавляющего большинства западных летательных аппаратов. Завистливые американцы оспаривают целесообразность применения «кобры» в современном воздушном бою, однако из кожи вон лезут, чтобы придумать какой-нибудь антиманёвр. Не так давно американский испытатель Хербст, летающий на экспериментальном самолёте «X-31», придумал довольно сложный разворот, который окрестил «Мангустом». Всё бы хорошо, да вот незадача: «Х-31» – лёгкий планер, на него нельзя установить даже пулемёта, а наши пилоты без труда смогли воспроизвести «разворот Хербста» на тяжёлых современных машинах класса «Су» и «МиГ»).

– Вон он! – крикнул возбуждённо лейтенант.

Сначала все увидели истребитель, на огромной скорости идущий с севера, затем пришёл звук – оглушающий вой двигателей, способных на форсаже развивать тяговую мощность в сто тысяч лошадиных сил каждый. Нос самолёта задрался, хвост ушёл вниз, и какое-то время истребитель, продолжая лететь вперёд, действительно напоминал изготовившуюся к броску кобру. У лейтенанта вырвался вздох восхищения. Когда скорость упала до критической, Громов опустил нос самолёта, чтобы избежать сваливания и продолжил полёт уже в горизонте.[27]

– Чисто сделал, – уважительно прокомментировал Саблин. – Профессионал.

Грянул звонок телефона. Майор с неудовольствием посмотрел на чёрный аппарат, стоящий на пульте, но трубку снял:

– Дежурный по КДП слушает!

На том конце провода быстро заговорили. Саблин некоторое время внимал, затем спросил озадаченно:

– А кто вы собственно такой?..

Ему что-то ответили.

– Вы уверены, что он поймёт?

На том конце были уверены. Саблин шумно почесал в затылке и вызвал Громова:

– Витязь, на связи База. Ответьте Базе, Витязь.

– База, я весь внимание.

– Слышь, Костя, тебе тут из Города звонят. Говорят, срочное дело.

– Кто звонит?

– Чудак какой-то. Назвался Капитаном. Говорит, ты поймёшь.

– Понял. Возвращаюсь.

Громов заложил вираж и лёг на обратный курс к аэродрому. На лице его, спрятанном под забралом защитного шлема и кислородной маской, играла неопределённая улыбка – ни один из его многочисленных друзей, даже Лукашевич или Стуколин, не смогли бы сказать, что она означает. Возможно, это была просто улыбка.

(Санкт-Петербург, январь 2000 года)

На улице Некрасова имеется небольшой ресторан под названием «Пивной клуб». Там можно отведать жаркое из ляжки кенгуру или стейк из хвоста крокодила. К обширному меню из сотни деликатесных блюд прилагается список на два десятка сортов пива. Кроме того, прислуживает в этом ресторане довольно забавный, но вполне натуральный негр – наверное, он нанят для того, чтобы любой россиянин, придя сюда, мог почувствовать себя «белым человеком». По соседству с «Пивным клубом» располагается магазин «Солдат удачи», торгующий военной амуницией. Настоящий солдат удачи, занеси его в этот магазин нелёгкая, будет наверняка разочарован: вместо реального оружия здесь продаются макеты и модели, которые ни один уважающий себя коллекционер не то что на стенку не повесит, но даже и в руки не возьмёт. Однако, купившись на название магазина, офицеры разных мастей и воинских званий частенько появлялись на улице Некрасова, а чтобы не уходить просто так, заглядывали в «Пивной клуб», в конце концов облюбовав его для постоянных посиделок.

Бывал там – не реже раза в неделю – и капитан ВВС в отставке Алексей Стуколин. Работа в качестве консультанта по военной технике при одном из питерских издательств, специализирующихся на выпуске роскошных энциклопедий, приносила небольшой доход, но Алексей жил экономно, а потому мог себе позволить раз в неделю оттянуться на полную катушку в компании себе подобных.

И вот как-то погожим субботним днём Стуколин сел в трамвай и приехал на улицу Некрасова. Войдя в ресторан, он обнаружил за одним из столиков компанию из трёх знакомых ему офицеров.