Возможно, это были последствия дела в Палм-Бич, оказавшись там взаперти, будучи похищенными придурковатым уборщиком, они, наверное, нашли там себя. Кетрин понимала их, потому как сама, пережив насилие, многое уяснила для себя. Именно после того, как ее избил Майкл, она решила изменить все кардинально. Ну, или почти кардинально. По крайней мере, она сделала первый шаг – сообщила Питеру о Рейч.

–Что-то интересное? – Осведомилась Тереза, взяв чайную карту.

–Ничего особенного. – Покачал Питер головой, указывая на тот чай, который бы хотел заказать.

Тереза нахмурилась, но сопротивляться не стала. Ее – человека, который разбирался в изысканных сортах чая и любивших его в разных формах и объемах, угнетала простота выбора мужчины, как угнетает ценителя Титанов Возрождения современное искусство.

–Просто кое-кто считает, что нам в Вашингтоне не хватает дел, за неделю до Рождества. – Раздосадовано сказала Кетрин, отложив меню и уже определившись с выбором.

–Кстати! Что ты делаешь на Рождество, Кет? – Вдруг вспомнила Тереза, захлопнув меню.

Кетрин подняла на нее свои кристальной чистоты глаза и затем перевела взгляд на Питера, но тот лишь недоуменно пожал плечами. Интонация вопроса Терезы заставляла Кет задуматься, что вопрос был задан не просто так.

–Еду к маме. – Коротко ответила она.

–О! Знаешь, я подумала, – Тереза хотела что-то предложить, но Кетрин сразу же перебила ее.

–Я так давно не видела маму и брата. – Она врала, и даже не стеснялась этого, зная, что Питер прекрасно знал, что они виделись на День Благодарения и еще пару раз после этого. – У него ведь скоро свадьба, я должна побыть с ними хотя бы пару дней. – Жалобно проговорила девушка. – Надеюсь, что все причуды в Египте пройдут до Сочельника. – С нетерпением добавила она. – Вообще-то мы празднуем Рождество два раза в году – католическое и православное, но я не хочу пропускать первое, потому что это дань памяти моему отцу.

Тереза состроила страдальчески-наивное выражение лица, но сказала с пониманием:

–Да, конечно. Это твой старший брат? – Поинтересовалась она.

–Да, он старше меня на четыре года. – Ответила Кетрин, рассматривая простой до тошноты рисунок на молочно-белой скатерти в кафе.

–Питер сказал, что он врач. – Сообщила девушка.

Кетрин посмотрела на напарника, но перевел взгляд в окно, сделав вид, что первый раз в жизни видит голубей.

–Хирург. – Подтвердила агент. – Как и мама. – Она направила свой взгляд туда же, куда смотрел Питер.

–Твой отец погиб, да? – Полюбопытствовала Тереза.

Питер обернулся на нее и посмотрел с выражением крайнего недовольства, о чем говорило странное шипение, вырвавшееся от него.

–Да, Тереза. Погиб. – Спокойно ответила Кетрин, рассматривая прохожих, торопящихся в обеденный перерыв перехватить не только ланч, но и пару подарков близким.

–Питер мне говорил. – Неуютно сказала девушка Питера.

Кетрин усмехнулась и посмотрела на напарника. Тот стыдливо отвел взгляд.

–У меня такое чувство, что вы с Питером только обо мне и говорите.

–Так и есть. – Неожиданно выпалила Тереза. – Прости за любопытство.

Кетрин распахнула глаза и облизала губы. Она даже слегка покраснела и долго искала подходящую реплику.

Питер посмотрел на коллегу с извиняющейся улыбкой на лице. Если б только еще ответить себе за что, он извинялся.

Робинсон держалась довольно дружелюбно, добродушно отвечала на вопросы Терезы, и Питеру могло бы показаться, что они могли бы стать подругами, если бы не улыбка Кетрин. Такую улыбку она берегла для начальства, для неуступчивого коллеги, для раздражительного пострадавшего. Это была милая, простая, но натянуто-вежливая улыбка безысходности. Кет снисходительно принимала вопросы и так же снисходительно, но без надменности или высокомерия отвечала на них, лишь ради вежливости интересуясь чем-то сама.

Питер знал, что если бы Кетрин не нравился кто-то, даже среди самого близкого круга, она не преминула бы это отметить. Во всяком случае, не тащилась бы на встречи. И он знал, что сильнее ее вежливости, только ее упрямство. Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять, что делала она это назло всем: ему, себе, Терри, своей матери, Гордону и их поцелуям.

Она будто специально облизывала губы так, что ему хотелось накинуться на нее в любое время и в любом месте, а она вообще никак на него не реагировала. Те два раза, когда он целовал ее (технически, один раз она его поцеловала) были слаще любой ночи, которые они провели вместе в прошлой жизни. Конечно, это ничего не значило. Просто поцелуй по случаю дня рождения дочери и…, ну, ладно, в тот раз, когда выклянчил у нее второй поцелуй, вообще не имел никакого обоснования. Ничего не значили с ней?

«Ну, так ты сам себя в этом убедил. Она и ведет согласно твоему убеждению! Что же ты хотел?» – Укорял он себя.

Да она вела себя так, будто целовалась с ним каждый день, начиная с того сентября в 2001. Или с каждым встречным.

Он потряс головой и почувствовал, как теплая рука Терри погладила его по голове:

–Ты, что, милый?

Он слегка приподнял голову и заметил, что их заказы уже принесли, а Терри улыбалась ему, как снисходительная соседская мамочка.

Кетрин сидела с каменным лицом и не отвела взгляда, когда он посмотрел на нее.

«Ты-то знаешь, Робинсон, ты же знаешь», – подумал он.

***

–Доктор Месбах? – Сестра Кеби заглянула в ординаторскую, окинув ее нахмуренным взглядом.

–Да?

Из скрытого за ширмой угла комнаты выглянул мужчина с закатанными до локтя рукавами и забрызганном водой светло-голубом халате. Он выключил воду в кране и, наспех вытерев руки полотенцем, чуть прихрамывая, ухватившись рукой за бедро, проковылял мимо стеллажей с книгами к дивану цвета слоновой кости.

Кеби оценивающе посмотрела на врача и, протянув ему папку с историей болезни, обеспокоенно спросила:

–Вас снова беспокоит нога?

Доктор Месбах как-то неопределенно покачал головой и сел на диван, вытянув вперед больную ногу.

–Это ничего. – Сказал он хрипло и открыл папку. – Что здесь?

–История болезни того мужчины с сепсисом. – Пояснила Кеби, присаживаясь рядом с врачом.

Мужчина нахмурился, откашлялся и в течение нескольких минут внимательно читал аккуратно выписанные результаты анализов.

–Жена уже знает? – Мельком спросил он, перелистывая страницу за страницей.

Кеби кивнула и отвернулась, найдя взглядом гипсовую фигурку змеи, поглощающей свой хвост. Небольшая по размеру символическая статуэтка нефритового цвета была украшена росписью, а вместо глаз у змеи были вставлены два искусственных камешка, больше похожих на рубины. Девушка взяла фигурку в руки и задумчиво произнесла:

–Тебе не кажется, что слишком странно. Человек никогда ничем не болел, кроме простуды, да и то в бог знает каком году, а тут вдруг сепсис.

–Не мне тебе объяснять, что самая маленькая рана может привести к заражению. – Не отвлекаясь от чтения, ответил врач.

–В том то и дело, что ты не найдешь никаких указаний на раны. Даже царапин не было! – Возмущенно произнесла девушка и, поставив змею на место, подошла к Месбаху вплотную.

–Что сказали в лаборатории? – Отбросив документы на диван, посмотрел на нее мужчина.

Кеби пожала плечами.

–Сказали, что сепсис вызван каким-то токсином. Они еще не делали полной аутопсии.

Врач качнул головой и, пододвинувшись на край дивана, медленно, опираясь на кожаный подлокотник, встал.

–Спецслужбы его заберут. Мне позвонили сегодня почти сразу после того как он прибыл к нам. По-моему, они думают, что это убийство. – Подойдя к окну, мужчина достал из кармана пачку сигарет и закурил.

–Еще бы, он уже третий. – Ничуть не удивившись, откликнулась Кеби.

Она подошла к врачу и, положив одну руку ему на плечо, другой вытащила сигарету из его рта и метким движением забросила ее в урну.

–Тебе нельзя. Ты же сам сказал, что бросишь.