Я молча поглаживал ее по спине, пытаясь хоть чуточку утешить. Понемногу рыдания стихли, и Гвен замерла на подушке, недвижная, будто статуя. Я продолжал наблюдать за ней, в надежде понять, что происходит сейчас в ее душе. Внезапно тело ее содрогнулось – совсем как у собаки, которая вылезла из воды и отряхивается от капель.

До меня донесся приглушенный звук, как будто она… Да, Гвен смеялась! Она хохотала и хохотала, как человек, до которого вдруг дошел смысл очень забавной шутки. И смех этот был настолько заразителен, что все присутствующие тоже начали смеяться.

– Знаете, я вдруг поняла, – выдавила Гвен сквозь смех. – Она просто не способна была любить меня! – женщина умолкла, пытаясь отдышаться. – Ей просто было не дано… Бедняжка не умела любить, вот и все… Она и себя-то ненавидела… Разве мог такой человек испытывать ко мне теплые чувства?

Гвен больше не смеялась. На смену веселью пришла печаль, и женщина тихонько заплакала.

– Колин, всю свою жизнь я требовала от матери того, чего она просто не могла мне дать. Я винила ее в своей боли. А ведь она была не виновата. Она любила меня единственно доступным ей способом.

– Все так, Гвен, – кивнул я. – И ты несла в себе эту боль почти 90 лет, верно?

– Да.

– Как, по-твоему, это сказалось на твоей жизни? Не получалось ли так, что люди, которых ты любила, тоже отвергали тебя тем или иным способом?

Гвен призадумалась.

– Надо же! – ошеломленно взглянула она на меня. – Я только сейчас это поняла! Ну не смешно ли? Всю свою жизнь я привлекала людей, которые, как мне казалось, никогда меня по-настоящему не любили. Каждый из них, пусть по-своему, делал то же, что моя мама, – отвергал меня. Мы неплохо ладили с первым мужем. Двенадцать лет прожили вместе, но затем он ушел. Не выдержал моей ревности и моих притязаний. Я была слишком требовательной. Он сказал, что не в силах дать мне того, в чем я нуждаюсь, и ушел.

– Ты сама не позволяла ему любить тебя, – заметил я. – И никому бы не позволила, ведь это противоречило твоей истории.

– Какой истории? – спросила Гвен.

– Той, которая стала результатом ваших взаимоотношений с матерью. Ты почувствовала себя нелюбимой и тогда же решила, что не заслуживаешь любви. Ты верила в это всю свою жизнь, верно?

– Верно. Мне всегда казалось, что я не дотягиваю до какого-то вымышленного уровня, не соответствую чужим требованиям. Я пыталась доказать, что это не так, что меня можно любить, но все без толку.

– Послушай, Гвен, твою историю не назовешь выдумкой, – поспешно заметил я. – Ты действительно настрадалась от того, что твоя мать столько времени отвергала тебя. Оглядываясь назад, стоит признать, что она и впрямь обращалась с тобой очень дурно. Разве нет?

Гвен кивнула.

– Твоя боль – естественная реакция на такое поведение. Нам всем хочется быть любимыми, особенно если речь идет о наших матерях. Просто ты, как и всякий ребенок, не увидела истинной причины ее поведения. Ты решила, будто с тобой что-то не в порядке, будто ты сама не заслуживаешь любви. Эта мысль трансформировалась со временем в убеждение. Оно-то и стало управлять твоей жизнью.

Гвен молчала. Опустив голову, она разглядывала подушку, которая приняла на себя ее гнев. Наконец она снова взглянула на меня.

– Что же мне теперь делать? – с недоумением спросила она.

– Ты привыкла испытывать нехватку материнской любви, но пора уже избавиться от этой жажды. Именно потребность в ее одобрении и любви мешает тебе развиваться, подрывая уверенность в себе. Чтобы стать свободной, надо освободиться от этой внутренней пустоты.

Тут я вложил в ее руки теннисную ракетку и предложил снова заняться подушкой. Только теперь с каждым ударом Гвен должна была повторять вслух: «Я больше не нуждаюсь в любви моей матери. Я знаю, что заслуживаю самого лучшего, и я открыта для любви других людей». Она сказала это раз десять, сопровождая каждую фразу энергичным ударом.

Завершив процедуру, Гвен окинула нас торжествующим взглядом. На нее приятно было смотреть. Все присутствующие дружно зааплодировали. Гвен перенесли в центр комнаты и уложили на одеяло. Потом мы затянули песню, которая называлась «Кто сказал тебе, что ты не прекрасна?». Пела ее Лаванда Баджер, одна из наших наставниц в программе Радикального Прощения, а мы подыгрывали. Гвен снова всплакнула, но теперь это были слезы радости, а не печали.

Не стоит думать только, что на этом все и завершилось. Гвен уже вступила на путь, который должен был привести ее к прощению собственной матери, однако ей предстояло пройти его до конца. Она проработала первые две из пяти стадий Радикального Прощения и затронула третью, вот пока и все. Я расскажу позже, что представляют собой эти пять стадий и что еще потребовалось от Гвен.

Знаете, почему я решил начать свою книгу с этой правдивой истории (клянусь вам, единственная вымышленная деталь здесь – имя Гвен)? Никогда не поздно попытаться простить своих родителей. На несколько мгновений эта почтенная дама вновь превратилась в маленького ребенка. Ей пришлось заново встретиться с болью, которую она прятала в своей душе почти 90 лет. И боль эта, без ее ведома, проявлялась на протяжении всей ее жизни.

Но к чему перетряхивать прошлое в таком солидном возрасте, спросите вы. Не лучше ли оставить все как есть? Очевидно же, что родителей Гвен давно нет в живых, так какая разница, простит она их или нет? Разница огромная. Несмотря на свои 92 года, эта женщина была полна жизни и ей хотелось хотя бы символически примириться с родителями, прежде чем покинуть наш мир. Гвен знала, что ее собственная смерть будет легкой и безболезненной, если она избавится от эмоций злости и гнева, спрессованных в ее теле.

Гвен еще предстояло понять, что она не только сама «заболела» гневом, но и заразила им своих детей. Они тоже несли ее боль в своем энергетическом поле. И прежде всего это касалось ее дочери. Как и Гвен, она снова и снова создавала отношения, в которых не было места для любви.

Выполняя процесс Радикального Прощения, который разрушает энергетические поля, образовавшиеся вокруг наших ран, Гвен разрушала и то энергетическое поле, что несли в себе ее дети. Она избавила их от необходимости жить с ее болью. Это был щедрый дар, о котором Гвен до той поры даже не догадывалась. Дети тоже не отдавали себе в этом отчета – а может, не отдают и по сей день, – но я готов биться об заклад, что жизнь их с того момента кардинальным образом изменилась. Им стало проще принимать и отдавать любовь. Вот к чему ведет Радикальное Прощение.

Есть тут и еще один важный момент, на который стоит обратить внимание. Эта история учит нас тому, что проблемы прошлого не исчезают бесследно. Они могут затаиться на какое-то время, но рано или поздно вам предстоит столкнуться с ними лицом к лицу. В каждом из нас живет потребность в самоисцелении. Это значит, что любая душевная травма, оставленная когда-то без внимания, непременно проявится, чтобы дать вам шанс излечить ее. Происходит это множеством способов, как явных, так и менее очевидных. Возьмем ту же Гвен с ее тягой бессознательно выбирать партнеров, склонных отвергать как саму женщину, так и ее чувства. Эти отношения бередили старую рану, вновь и вновь убеждая Гвен в том, что она не достойна любви.

И это далеко не единичный пример. Женщина, которую я буду называть Эллен, едва попав ко мне на семинар, сообщила, что вот-вот потеряет работу. «Я уже привыкла, – добавила она, – со мной такое случается постоянно. На какую бы работу я ни устроилась, года через три этому приходит конец. Или фирма разоряется, или меня увольняют. Или происходит что-то еще, из-за чего мне приходится искать новое место. Наверняка этому есть какое-то объяснение, но я его пока не вижу».

Все верно, этому действительно было свое объяснение. Оказывается, когда девочке исполнилось три года, ее отец умер. Мать, не справившись с таким потрясением, попала в больницу, а Эллен отдали дедушке с бабушкой. Пожилая пара не отличалась добрым нравом. Они часто обижали девочку и даже наказывали ее физически.