the end

========== Прежде, чем нас разбудят ==========

Комментарий к Прежде, чем нас разбудят

флафф

Их вдалбливали в Бриенну Тарт с рождения. Они были безжалостно попраны в первое ее столкновение с миром мужчин и войны. И пали в первые сутки рядом с Джейме Ланнистером.

Правила приличия.

Но, подобно Белым Ходокам и леди Бессердечной, они воскресли Зимой. За Стеной. Стоило обрести что-то посерьезнее валирийской стали, чтобы расправиться с ними окончательно.

Итак, в минуту, когда эти приличия были нужны менее всего, они восстали из мертвых, и так начался для Бриенны путь в Зимнее Братство.

*

Как водится, поворотным пунктом стала принадлежность Тартской Девы к женскому полу.

Джон Сноу мог быть талантливым лидером, но он один совершенно не мог справиться с хозяйственной частью большого лагеря. Одичалые, прекрасно управляющиеся с продолжительной жизнью в столь жестоких условиях, предпочитали хаотичный быт, и вплоть до налетчика Манса вовсе не пробовали мирно сосуществовать друг с другом. С присоединением к ним разномастных воинов с юга хаос усугубился в сотни раз.

Поначалу — когда мертвецы прорвались сквозь Стену и устремились на юг, сметая все живое на своем пути — охватившее всех вестероссцев отчаяние мешало вести настоящую войну с Королём Ночи. Но, когда драконы Дейенерис Таргариен и ее дотракийцы и Безупречные истребили значительную часть опасности на юге и погнали оставшихся Ходоков на Север, Зимнее Братство и воспрянуло.

Как и сам Джон Сноу, в какой-то момент оказавшийся в тени грозной драконьей Королевы.

На Севере драконы оказались почти бесполезны. И командовать королю Сноу приходилось не дотракийцами и Безупречными, а тремя десятками малых племен и народов, не считая еще более мелких кланов из каждого.

И у каждого из народов и народцев было свое, уникальное представление о границах нормального.

…

На фоне столь масштабных событий, как спасение мира, попытки соблюсти приличия кажутся гротескной шуткой.

И некоторые вымирают очень быстро. Например, проходит всего две недели в Зимнем Братстве — и все южане узнают неожиданно для себя, что спать в одежде — плохая идея.

На эту мысль наталкивает их бесчисленное множество вшей и комментарий Тормунда, высказавшегося по поводу беспрестанно чешущихся соратников.

— Дурацкие южные правила, — с чувством превосходства высказался одичалый, — вас сожрут вши и болячки уже через месяц. Нельзя спать одетым.

— А как тогда спать? — не сдался сразу упертый Подрик Пейн.

— Всему вас надо учить, даже спать и в отхожее место ходить… тебе нужны две рубашки, так? Одна висит снаружи. На веревке. Подальше от палатки. Другая на тебе. Пришел — одну на мороз, ту, что с мороза, на себя. Когда спишь, она над очагом. Да, пахнуть будешь, как копченый окорок, но согласись, это лучше, чем если тебя съедят заживо.

Бриенна оглянулась на примолкшее у очага Ланнистерское сообщество. Им нечего было возразить. Вши замучили абсолютно всех, даже тех, на ком почему-то не селились надолго.

Первым после речи одичалого молча принялся раздеваться Джейме. Следующим — Бронн. Сир Аддам помешкал, затем молча расстегнул дублет, но когда уже готов был стянуть рубашку, вдруг остановился.

— Здесь леди, — прокашлялся и негромко сообщил он. Бриенна вспыхнула.

Золотое плечо Джейме находилось от ее губ на расстоянии кивка. Она мотнула головой, отодвигаясь. Дрогнул его голос, когда он обернулся с нечитаемым выражением лица.

— Да, — и она могла видеть в отблесках огня, как он тяжело сглатывает: кадык двигался под отросшей густой бородой, — леди.

А затем отодвинулся сам прочь, и стало разом холодно.

Ночь пятнадцатая за Стеной

…Итого, это была третья ночь с момента встречи у «Последнего Очага», когда Бриенна спала одна.

Одеяла были в ее полном распоряжении. Ее даже отгородили от остальных простыней — в прорехах и совершенно бесполезной, но, тем не менее, это был наиболее заметный дар ее скромности. Поначалу ей даже выделили вовсе отдельное спальное место — по настоянию все того же сира Аддама, внезапно озаботившегося общей нравственностью Львов и ненароком к ним примкнувших соседей.

Ланнистеры были все еще новички. Старки на правила приличия вынужденно плюнули, делящие жизненное пространство с Вольным Народом. В лагерь же Лораса Тирелла Бриенна не попросилась и подавно. Итак, наиболее щадить ее девичью скромность обещали Ланнистеры.

Что было сомнительно, учитывая, например, привычку Сандора Клигана щеголять в чем мать родила на полевой кухне — где Пёс периодически спал, зарывшись в кучу сохнущей одежды. Одичалые женщины его привычки только поощряли, несмотря на то, что ни одной из них он не ответил взаимностью.

Бриенна же, впервые столкнувшись с нагим Клиганом, сделала то, что и полагалось делать благородным леди в подобных ситуациях.

Она закричала.

Пёс среагировал моментально, скрутив ее за руки и заткнув рот.

— А ну цыц! — зашипел он угрожающе, — только твоих воплей не хватало! Будешь молчать?

Она часто закивала.

— Надо съезжать к Торосу, — сипло откомментировал Клиган, не разжимая, тем не менее, рук, — и съеду, если будешь орать как целка, когда мне всего-то приспичило проветриться!

Она едва слышно заскулила, пытаясь вывернуться из его стальной хватки. Проще было бы разжать волчий капкан, чем руки Сандора Клигана.

— Почему ты голый? — спросила она шепотом, когда он убрал руку с ее рта. Пёс недружелюбно фыркнул:

— У меня нет сменной одежды, а ты что думала?

— Присылают… с обозом…

— А много там вещей нашего размерчика, а, девушка?

Она вспыхнула:

— Ты меня больше в два раза!

— Уверена? — если что и было страшнее угрюмого лица Клигана, так это только его же сардоническая ухмылка.

И голый Клиган был самым безобидным, что можно было найти в их пестром сообществе. Нет, ночёвка в одиночестве была исключена. Поворочавшись несколько минут, Бриенна натянула на голову одеяло. Пахло оно прескверно. Она вновь сдернула ткань с лица, сдула волосы, упавшие на глаза.

Стоило ей закрыть глаза и чуть задремать, как койка заскрипела, и под потертое одеяло вползло живое тепло. На этот раз Бриенна не закричала от неожиданности. Все, что она могла, распахнув в темноту глаза — это немо созерцать Джейме Ланнистера, нагого и великолепного, что сворачивался рядом с ней, умиротворяюще сопя.

— Джейме. Что ты делаешь? — пролепетала она, ненавидя звук своего голоса. Джейме поежился рядом, недвусмысленно прижимаясь и дрожа.

— Греюсь. Я две ночи не спал. Мне холодно.

— Иди обратно.

— Бронн с бабой. Подрик пинается. Бракс пердит. Вчера я пытался спать с каким-то парнем по имени Уоррен, и знаешь, от чего я проснулся?

— Не хочу знать. Иди отсюда.

— Он кусал. Мою. Руку, — Джейме звучал действительно напряженно, — нахрен эти правила приличия; я хочу спать с тобой, и я буду спать с тобой.

Сердце у Бриенны сделало маленький, но ощутимый кульбит при этих словах.