– Раздевайтесь. Лучше донага – будет удобнее.

Ольга молча повиновалась. Забравшись на поддон душа, она потянулась к узлу повязки. Кацумото отрицательно качнул головой:

– Уберите руки. Я всё сделаю сам.

По-прежнему не говоря ни слова, она прислонилась к стене и подставила ему бок. Едва Кацумото снял бинты, из раны снова потекла кровь.

– Неплохо. Ожога нет, – констатировал он. – Я обработал разрез кислотой, чтобы быстрее нейтрализовать яд.

Включив душ, он долго промывал рану ледяной водой. Ослабевшей Ольге стоило изрядных усилий сдержать дрожь, сохраняя подобающую неподвижность. Боль ещё ладно, но холод… В конце концов самурай заметил её посиневшие губы. Открыв горячий кран, он направил струю ей на ноги.

– Могли бы и попросить, чтобы я сделал воду теплее.

«Вас?» – удивилась девушка.

– У меня есть репутация, – сказала она вслух.

Кацумото не ответил. Достал из сумки хирургический набор, протёр разрез перекисью и принялся зашивать.

Ольга с пониманием глянула на него. Он тоже подчас оказывался заложником своей ужасающей репутации – в тех случаях, когда проявлял хоть что-то человеческое.

Закончив, он закрыл краны и знаком велел ей выпрямиться. Аккуратно перевязал; сунул в руки полотенце.

– До сих пор вы имели дело с учеником, – сказал он, упаковывая инструменты. – Но с учителем вам не справиться. А тому подчиняются ещё восемь-девять «шестёрок», причём отлично организованных.

Россиянка вытерлась, набросила через плечо потайные ножны с танто и завернулась в свой алый шёлковый пеньюар, заранее повешенный в ванной.

– Я попробую остановить его, – продолжал Кацумото. – В случае моей гибели ваша задача остаётся прежней. Вы меня поняли, госпожа?

– Я готова умереть, если вы об этом, – спокойно ответила Ольга. – Но вам не кажется, что вы повторяете ту же ошибку, которую сделали тогда на игре «Тайра и Минамото»?

– Нет. Наблюдатель останется с вами. А мне сейчас лучше охотиться в одиночку. Возможно, я не успею добраться до самого Саннинмэ, но подготовлю почву к вашему появлению.

– Саннинмэ? Третий? Странное имя.

– Это не имя. Когда-то он входил в тройку лучших убийц Японии.

– Значит, есть ещё Второй и Первый?

– Ну, что до Первого, он давно мёртв.

– Ясно. А кто Второй?

По губам Кацумото скользнул намёк на усмешку.

– Я.

Мацусита лежал на кровати, от обилия навесных конструкций напоминавшей металлического паука. Его многострадальные ноги, во многих местах пронзённые фиксирующими спицами, почти терялись в сложной системе подставок и подвесок. Позвоночник тоже был зажат в сталь и титан, походя сейчас на гребень рептилии. Правда, пока этот гребень скрывала прорезь, сделанная в жёстком матрасе.

Обезболивающие притупляли чувствительность, но не до конца. Пытаясь отвлечься от ломоты во всём теле, Мацусита угрюмо размышлял о своей дальнейшей судьбе.

Сегодня утром он с трудом отделался от полицейского, которого интересовали обстоятельства его падения. Ему пришлось официально расписаться в случайности происшедшего… Чёрт бы их всех побрал! Заикнись он о том, что было на самом деле, его наверняка сочтут сумасшедшим. Зато Саннинмэ поверит – и тут же прихлопнет.

Денег он теперь точно не получит. Больше того, лечение сожрёт все его сбережения. Ему повезёт, если…

В палату заглянула медсестра.

– Мацусита-сан, к вам посетитель.

– Кто? – хрипло уточнил он.

– Ваш коллега по работе, Иосикава-сан.

– Коллега… – по спине Мацуситы вдруг пробежал холодок. – Хорошо.

Медсестра скрылась, и в дверь шагнул Саннинмэ. Невольно побледнев, убийца произнёс:

– Добрый день.

– Возможно, – тонко улыбнулся посетитель. – Как здоровье?

– Спасибо, все нормально…

– Значит, это была случайность?

– Да, – Мацусита заставил себя говорить уверенно. – Случайность.

– В таком случае, где ваш разрядник?

– Разрядник? – тупо переспросил он. И только тут сообразил, что у полиции не было к нему претензий. Следовательно, в его вещах не нашли ничего предосудительного.

– Наверное, я его выронил, когда падал.

– Нож вы тоже выронили? Удивительная удачливость, не так ли?

– Вы полагаете… я нарочно спрыгнул с обрыва?

– Думаю, вас оттуда сбросили, предварительно обезоружив. Но всё-таки позаботились оставить вам жизнь. Чем же вы заслужили такое благоволение?

Потрясённый проницательностью Саннинмэ, Мацусита лихорадочно пытался придумать выход из положения.

– Это была случайность… – повторил он уже без надежды.

Цепкие пальцы схватили его за запястье. Внимательно осмотрев кожу на руке подчинённого, Саннинмэ быстро нашёл характерные ссадины: следы от верёвок.

– Кто они? Что вы им рассказали? Вам лучше говорить правду, Мацусита-сан.

– Я… говорю правду.

Саннинмэ извлёк откуда-то шприц.

– Значит, вы нуждаетесь в дополнительной инъекции.

Мацусита понимал: это конец. В отчаянии он ударил свободной рукой по кнопке вызова медиков:

– Помогите! Мне плохо!

Саннинмэ неожиданно отпустил его.

– Хорошо, я дам вам отсрочку, Мацусита-сан. Но ненадолго. Подумайте, что мне сказать в следующий раз. – Он с обеспокоенным видом повернулся к врачу и медсестре, вбежавшим в палату: – Надеюсь, там нет ничего серьёзного. Простите, мне не следовало так утомлять его.

– Мы сделаем всё возможное. Но вам сейчас лучше уйти, Иосикава-сан.

– Понимаю, – он сделал общий поклон и удалился.

Вздрогнув, Ольга открыла глаза. Мимолётный взгляд на часы поверг её в ужас. Половина десятого. Она проспала почти в два раза дольше, чем собиралась.

– Доброе утро.

На ковре у дальней стены, скрестив ноги, восседал Кацумото.

– Охаё годзаимас, – поклонилась она ему. – Извините меня…

– Вам необходимо было выспаться, – отозвался он, в мгновение ока оказываясь на ногах. – Это я отключил ваш будильник. Нет смысла бродить тут пьяной от усталости.

Пристально посмотрев на девушку, он подобрал свою сумку:

– Всё уже сказано. Прощайте, – и исчез, покинув номер через балкон.

Прикрыв за ним стеклянную дверь, Ольга отыскала свою одежду. Вчера её хватило только на то, чтобы повесить всё в шкаф на плечики… А ведь надо ещё застирать и зашить пострадавшую вчера блузку. Она достала её… и остолбенела. Блузка оказалась зашитой и чистой. И уже успела просохнуть. Изумлённая до глубины души, Ольга попыталась представить себе Кацумото за стиркой. И поняла, что не в состоянии.

Слегка отойдя от шока, она оделась, привела себя в порядок, подошла к кровати Ферье и негромко скомандовала:

– Проснись!

Тот перевернулся на спину; сладко потянулся и расплылся в блаженной улыбке.

– Бонжур! Это было прекрасно…

– Вам снились приятные сны?

– Ошеломительные! Невероятные! Но… это совсем не походило на сон…

– Вставайте, – засмеялась россиянка. – Нам надо собираться, пока мы не проспали всё на свете. А за завтраком вы мне расскажете, что за экзотика вам привиделась. Если, конечно, о ней подобает слушать приличной девушке… – она проказливо вздёрнула носик и картинно отвернулась, изображая смущение.

Покраснев как варёный рак, Ферье выскочил из постели, неловко завернувшись в простыню, и скрылся в ванной. Ольга хмыкнула, прекрасно зная причину неожиданной стеснительности француза. Судя по состоянию белья, одной красивой женщиной его эротические фантазии не ограничились.

Пока француз плескался, дверь номера кто-то попытался открыть с той стороны. Бесшумно подойдя, девушка отодвинула защёлку. На пороге стоял Норимори.

– Простите, я ошибся номером, – сказал он с виноватым полупоклоном и направился дальше по коридору. Снова заперев за ним дверь, Ольга покосилась на свой пояс. Из-за него выглядывал белый уголок.

Уединившись в туалете, она извлекла послание, написанное карандашом на куске туалетной бумаги. Сам тот факт, что Норимори не рискнул отослать электронное сообщение по трижды перепроверенному каналу, говорил о его серьёзности.