Павлина же решила любыми путями удержать его возле себя, но, боясь мести Петра, хорошо зная силу его возможностей, не решалась открыто заявить мужу о своих чувствах к другому.

Когда Петр объявил ей, что переезжает на целое лето на дачу один для сосредоточения на работе, а ее просит пожить дома, она даже не смогла скрыть свою радость, согласившись безо всяких сожалений расстаться со своим благоверным. Но в тот момент и сам Петр не обратил на это внимания, слишком недооценивал он свою новую спутницу жизни.

На самом деле, работа была его истинной страстью, лишь в ней одной он находил удовольствие.

Однако сосредоточиться на совершенствовании и развитии своих способностей ему на даче никак не удавалось, и после долгих попыток понять причину столь неприятного для него обстоятельства он раскрыл тщательно планируемый против него заговор коллег и извечных конкурентов. Пришлось потратить массу сил на нейтрализацию их поползновений, и, вконец выбившись из сил, «знаменитый колдун» решил прервать противостояние с врагами и расслабиться в объятиях молодой красавицы жены. Желая преподнести ей сюрприз, не поставив ее в известность о своем возвращении, всемогущий муж приехал

нежданно-негаданно домой.

Каково же было его удивление, когда, войдя в дом почти в полночь, он не застал там свою женушку. Проверка квартиры свидетельствовала о том, что Павлинушка не скучала без мужа, а развлекалась на всю катушку.

Взбесившийся Петр, считавший, что сделал ей невероятно дорогой подарок, женившись на ней – нищей деревенской дуре, собрал ее чемодан, привезенный ею из нищего прошлого с двумя платьями и парой туфель, и, ничего не добавив в него из приобретенного им для нее шмоточного богатства, уже собирался выставить его на лестницу, когда в дверях послышался голос неверной женушки, обращенный отнюдь не к драгоценному супругу:

– Стасик, солнышко мое, иди в ванную, я сейчас к тебе присоединюсь, любовь моя! Если бы ты знал, как я тебя люблю, не могу жить без тебя, спать, дышать!

Он понял, что она повисла на своем хахале. Все это происходило в темноте. Слышались поцелуи, и воздух в прихожей дрожал от ее страсти. Наконец, кто-то из них включил свет, и она, не отрывая взгляда от объекта своей страсти, прошептала:

– Ну что же ты стоишь, быстрее в ванную, а то я умру.

В прихожей воцарилось молчание, и, с трудом оторвавшись от любовника, она перевела свой взгляд на то, что так зачарованно рассматривал он, и, увидев напротив мужа с чемоданом в руках, без чувств сползла на пол. Но ее любовник подхватил бесчувственное тело женщины и, повинуясь указанному мужем направлению, выволок ее из квартиры. Следом вылетел старый, потрепанный чемоданишко, и дверь с убийственным стуком захлопнулась за ними.

Станислав Владимирович понес свое бесценное приобретение, еле дотащив ее до машины, кое-как запихнул в автомобиль несчастную, и им внезапно овладел ужас.

– Куда деть это сокровище? В мастерскую? Но это невозможно! Жена и дочь постоянно приносят ему туда еду, незаметно наводя порядок и исчезая, стараясь не отвлекать «гения» от работы, когда им овладела муза творчества. О доме и думать нельзя! Господи! Помоги!

Станислав судорожно стал просматривать телефоны друзей и знакомых. Телефон Генриха Воровского привлек его внимание. Генрих уехал на год в Италию на этюды. Он набрал его номер.

Генрих ответил сразу. После приветствий Станислав обрисовал ситуацию с якобы родственницей, которая свалилась на его голову, и он не знает, куда ее пристроить.

Генрих расхохотался и, явно поняв все правильно, сказал:

– У Васьки Солоухина можешь взять ключ от моей мастерской. Там есть все необходимое. Я ему сейчас перезвоню. Резвись, коллега! Месяца три студия в твоем распоряжении.

– Друг! Геша! Я твой вечный должник!

– Да брось, Стас! С кем не бывает! Когда появится шедевр? – шутливо вопросил он. – Впрочем, – не дожидаясь ответа, заявил Геша, – тебе сейчас не до этого! Удачи!

Станислав поехал к Ваське, взял у него ключи и привез свою подругу в студию Генриха.

Он приготовил ей кофе и объяснил, что Пава сможет три месяца жить здесь, но должна искать себе квартиру.

Бедняжка не могла вымолвить ни слова. Раскрыв чемодан, выброшенный мужем, и осмотрев свои собственные деревенские вещи, она разрыдалась. С ней буквально случилась истерика.

– Мне даже переодеться не во что! Я же не могу в этом ходить!

Станислав Владимирович и сам именно в этот момент был, что называется, на бобах. Правда, он закончил и почти пристроил две свои последние картины, но денег наличных у него было всего триста долларов. Он протянул их Павлине.

– Прости, это все, что у меня сейчас есть. И пока я не могу ни на что рассчитывать.

Павлина зарыдала еще сильнее, а Станислав поспешил избавиться от нее и пошел к двери.

– Не оставляй меня, Стас! Ты должен жениться на мне, я тебя так люблю.

– Павушка, успокойся. Я не могу жениться на тебе. Ты же прекрасно знаешь, что у меня есть семья. Вернешься к мужу, попросишь у него прошения. Извини, я спешу.

Все это он проговорил прямо в дверях и быстро вышел. К машине он почти бежал. Как ни странно, в нем проснулась невероятная тяга к работе. Руки просто чесались. Он примчался в свою студию и схватился за кисти. Буквально через несколько минут на холсте закружились листья в осеннем танце прозрачного воздуха. Казалось, вся комната наполнилась свежим осенним ветерком и на холсте рождалось чудо. Упоенный своим искусством, Станислав забыл обо всем на свете.

Он не слышал, как дочь Светлана принесла ему обед и, залюбовавшись его пейзажем, долго наблюдала за его работой, а затем тихо, чтобы не спугнуть его вдохновение, ушла домой.

Однако Павлине было не до его успехов. Она страдала и искала выход. Петра она боялась до ужаса. Но и вернуться в прошлую нищую деревенскую жизнь не хотела. Осматривая свое временное убежище, она наткнулась на аптечку в кухонном шкафу и обнаружила там снотворное. Ей пришла в голову мысль, что если она будет при смерти, то Петр простит ее и вернет ей все ее наряды, драгоценности, которые он ей купил, и, возможно, даже оставит ей квартиру. Ведь своим бывшим женам он оставлял имущество. Она не хуже его старых кляч! Она молода и красива!

Павлина села за стол и написала мужу письмо, в котором клялась ему в своей любви только к нему, в том, что ее напугали и заставили стать любовницей Орлова, что ей нестерпимо горько и она не может больше жить, поэтому уходит из жизни навсегда. Она просила Петра простить ее и помнить о ее любви и преданности. Рука ее не дрогнула от такой бессовестной лжи, более того, она улыбалась, представляя, как муж сам будет просить ее забыть это недоразумение.

Дописав свое мудрое, как она считала, послание, Пава накинула на себя куртку хозяина и вышла на улицу.

Дойдя до первого почтового ящика, она опустила в него письмо.

Вернувшись, Пава глубоко задумалась. Сколько таблеток выпить, чтобы быть при смерти, но не умереть при этом. По ее расчетам получилось, что десяти штук хватит.

Павлина прошла в ванную комнату, приняла душ, красиво уложила волосы, легла в постель и выпила таблетки. Затем позвонила Станиславу.

Трубку долго не брали, но наконец она услышала его недовольный голос.

– Стас, я умираю, приезжай! – она выронила трубку и…

Станислав, оторванный от работы в момент своего озарения, был просто взбешен.

Что эта шлюха себе позволяет! У него вдохновение, какого давно не было, а она хочет, чтобы он все бросил и мчался любоваться ее капризами.

Он вернулся к холсту и продолжил работу, но вдохновение ушло, пропало, исчезло!

– Проклятая тварь! Что она там несла? «Умираю». С чего бы это? Молодая, здоровая баба! Что с ней может случиться?

Станислав Владимирович прилег на диван, его душила злоба, но и какая-то неясная тревога не давала вернуться к работе.

Вдруг муж проследил за ними, приехал и избил ее. А если она действительно умирает? Черт бы ее побрал! Как она ему надоела! Дура, алчная дура! Но надо ехать!