– Прошу, простите ее, она просто напугана столь резкой переменой в жизни, – умоляюще обратилась она к старейшине. – Я поговорю с ней и все объясню. Завтра она даст свое согласие и будет счастлива принять предложение Торона. Да, милая? – обратилась она ко мне и строго посмотрела в глаза.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласия, чтобы сгладить эту ситуацию. Конечно, я не собиралась соглашаться, но сейчас спорить было бессмысленно и глупо. Мать, извинившись еще раз перед гостями, потянула меня на выход.

Затолкав меня в комнату, она захлопнула за собой дверь.

– Ты с ума сошла? – прошипела она гневно. – Как твой язык повернулся такое ляпнуть! Ты позоришь нас перед уважаемым человеком, да еще оскорбляешь его сына! Мне стыдно за тебя!

Я стояла понуро, опустив голову и делая вид, что очень расстроена своей выходкой, а в голове билась мысль: так им и надо! Нечего заставлять меня делать то, что мне не нужно. Сегодня же сбегу – и пусть сами тут разбираются, кто на ком женится.

Мать, высказав все, что думает, ушла, оставив меня в покое. Я подошла к зеркалу: на щеке краснел отпечаток ладони Радика. Боль уже прошла, а вот краснота и припухлость остались. Смочив ткань в воде, приложила к щеке, ощущая облегчение от прохлады. Это впервые, когда отчим поднял на меня руку, видимо, сильно взбесился. Обиды не было как таковой, но я запомню этот момент. И однажды отплачу обязательно.

Села возле зеркала и уставилась на свое отражение. По меркам нашей деревни я была очаровательна, и знала это. С детства мне многие говорили, что я хорошенькая, а когда вырасту, стану просто красавицей. Что ж, так и получилось.

Мое лицо с изящными чертами выглядело аристократично. Тонкие изогнутые брови придавали ему ироничный вид, они как бы смеялись над всеми сразу. Раскосые глаза, как у кошки, синего насыщенного цвета, смотрели смело и серьезно, иногда там плескалось веселье. Носик прямой, слегка вздернутый к верху кончиком, который смешно шевелился, если я принюхивалась к чему-то. Губки – пухлые, небольшие, но очень соблазнительные – придавали образу невинности.

Черная копна густых волос была убрана назад в высокий хвост, открывая тонкую шею и лицо, делая его еще более нежным, подчеркивая точеные черты. Лоб скрывала небрежная челка, которую я сама себе обрезала год назад, решив, что так буду выглядеть взрослее. А еще мои прекрасные кошачьи ушки красиво лоснились черной шерсткой и имели серебристую опушку по краям. Ушки на макушке придавали мне хитрый вид.

Вообще, лирлоки – это создания, имеющие две сущности. Мы и люди, и звери одновременно. Когда мы спокойны и занимаемся своими делами, мы сохраняем человеческий облик – и только уши выдают нас. А когда мы на охоте или в опасности, организм трансформируется: у нас отрастают клыки и когти для защиты, удваивается сила в теле, ловкость повышается. Мы становимся гибкими, верткими и очень опасными существами.

Но по сути своей лирлоки добродушны, они не любят ругаться, спорить или выяснять отношения. Тут я выбивалась из их рядов, все это мне было чуждо. Я была вспыльчива, любила спорить, особенно, если знала, что права. Была несдержанна и прямолинейна, могла высказать все, что думаю, не считаясь с мнением других. В общем, характер у меня был не сахар.

Сколько мама ни билась над моим воспитанием, все было впустую. Своенравная дочь стала сплошным разочарованием для нее. Зато теперь у нее есть вторая – и можно направить на неё все внимание и заботу, что она и сделала. А меня – просто сбагрить быстрее замуж.

Вздохнув, я встала и осмотрела себя со всех сторон. За последний год моё тело оформилось. Грудь подросла и пикантно возвышалась, привлекая голодные взгляды парней и завистливые – девушек. Она была упругой, сочной, как фрукт, который так и хотелось попробовать. Талия, достаточно тонкая и гибкая, отлично подчеркивала размер моей груди и бедер, что делало мое тело похожим на песочные часы.

Потрогала руками свою попку: она была кругленькой, тренированной и очень аппетитной, так бы сама и укусила себя, если бы могла. Улыбнулась своему отражению. Ноги – длинные и стройные – были привычны к бегу по лесу и лазанью по деревьям. Достаточно сильные, чтобы дать отпор зверю в случае необходимости.

Налюбовавшись собой, я отошла к кровати и плюхнулась на нее плашмя, закрывая глаза. Пережив скандал и унижение, я лишилась сил, хотелось спать после нервного срыва, но я не могла себе позволить этого. Нужно было обдумать план бегства.

Завтра меня уже не должно тут быть, иначе о побеге можно будет забыть. Меня уже не отпустят, заберут в дом жениха и запрут до свадьбы. Убегать придется ночью, когда все уснут. Я знала, что периметр охраняют воины, они патрулируют округу три раза за ночь, поэтому нужно подгадать время, когда обход завершится, чтобы не столкнуться с ними.

В каком направлении бежать, я знала: успела изучить карту, которую нашла в книге. Взять ее побоялась, вдруг заметят, поэтому пришлось детально запечатлеть ее в голове. Теперь, просто закрыв глаза, я могла ее видеть.

Что ж, у меня было все готово к побегу, осталось дождаться ночи, забрать вещи из дупла и рвануть навстречу свободе. Я не знала, что меня ждет, но была уверена, что там гораздо интересней, чем тут, и уж точно мне не будет грозить жизнь с нелюбимым мужчиной. Я сама буду строить свой мир, сама буду выбирать, кто будет рядом, и сама приму решение, как жить дальше.

С этими мыслями я прикрыла глаза, давая им отдых, на губах играла улыбка предвкушения…

Глава 2

Очнулась посреди ночи. В комнате темно, но это не мешало, ведь у меня кошачье зрение. Тихо оделась, натянув короткие кожаные шортики и такой же топ, сверху накинула рубашку и завязала ее концы на животе, чтобы не путались, когда буду бежать. На ноги надела сапоги-ботфорты, и в один из них спрятала нож. В дороге пригодится оружие. Я неплохо умела драться и ножом владела не хуже мужчин. Это искусство я оттачивала с детства, тренируясь вместе с мальчишками. Мне всегда было интересно все, что связано с оружием.

Одевшись, оглядела комнату в последний раз. Вроде ничего не забыла. Сожаления или грусти не испытывала, сердце учащенно билось в предвкушении увлекательных приключений и перемен в жизни. Осторожно выскользнула из комнаты и на цыпочках прокралась к лестнице.

Дом давно уснул, я слышала храп отчима за дверью. И как мама может спать под этот раскат грома? Я бы точно не смогла. Хотела уже спуститься, но решила все-таки зайти к сестре попрощаться. Открыла дверь и тихо подошла к ее кроватке. Девчушка сопела, сложив губки бантиком. Такая маленькая и умильная, словно ангелочек. Я присела на корточки, нежно погладила сестру по мягким волосикам и чмокнула в щечку.

– Береги себя, сестренка, и маму береги. Пусть твоя жизнь будет легкой и счастливой.

Обведя еще раз взглядом малышку, запечатлевая ее образ в своем сознании, я встала и вышла из комнаты. Спустилась вниз, подошла к шкафу, где лежали письменные принадлежности, взяла листок бумаги и ручку. Я не могла уйти, не попрощавшись с мамой.

Подумав, начала писать: «Дорогая мамочка. Я ухожу из дома и больше не вернусь сюда. Мой интерес к миру гораздо больше, чем эта деревня и ее законы. Не хочу всю жизнь прозябать здесь, рожая детей нелюбимому мужу. Я не прошу меня понять, тебе это сложно будет сделать, но я прошу простить меня за то, что не оправдала твоих надежд. Я люблю тебя и сестру всем сердцем. Будьте счастливы».

Положив записку на стол, выскользнула на улицу и направилась к своему схрону. Вскарабкавшись на дерево, забрала припрятанную сумку. Осмотрелась: на улице никого. Спрыгнув, начала пробираться к лесу, прячась за кустами и стволами деревьев. Я видела пылающий костер, возле которого сидели стражи деревни.

Первый обход они уже сделали – и теперь у меня было время убежать достаточно далеко. Добравшись до кромки леса, я припустила со всех ног. Бежала быстро, легко перескакивая препятствия в виде корней, мелких кустов и рытвин, оставленных животными. Я была отлично натренирована, поэтому вовсе не уставала от бега.