– На месте разберемся. Но чую я, он в деревне. У кого-то прячется. Надо сеновалы проверить, где-то там он, наверняка.

– Как у тебя все просто, – хмыкнула я. – А почему ж ты думаешь, он в город не подался? Если это он Ингу убил, было бы логично смыться из деревни.

– Ну… – замялся Ромка, – может и подался. Если это он конечно убил. А что, если нет?!

– И как ты себе представляешь это все?

– Слушай, если ты трусишь, оставайся. Я могу и один пойти. Думал просто, что тебя заинтересовало это дело.

– Один-один… я прям вижу, как тебя за шкирку поймают и выгонят с позором. Ладно уж… выйди. Я переоденусь.

   Ромка, стараясь не показывать своей радости, все-таки он милаха, сурово кивнул и вышел из комнаты.

   Я, быстро выбрав подходящий случаю наряд, черные водолазку и спортивные штаны, заодно прихватила и рюкзак, куда уже на кухне кинула фонарик, бельевую веревку, бутылку воды и пару бутербродов.

   Ромка, видя мои приготовления, тихонько посмеивался в уголке, пока я не прикрикнула на него. И правильно сделала, потому что все это нам впоследствии очень даже пригодилось.

    Выглядели мы с Ромкой как заправские грабители. Оба в черном, чулок только на головах не хватает.

– Как ты себе это представляешь? Мы что, все сеновалы обшаривать будем? И чем? Вилами? – шипела я всю дорогу, не видя никакой перспективы поймать предполагаемого убийцу.

– Зачем все? – удивился Ромка. – Мы только их с матерью сарай обшарим и все.

– Я не пойму, тебе-то какой интерес со всего этого?

– Как какой? – он округлил глаза, – Я выполняю свой гражданский долг!

   Я немного зависла, размышляя, шутит он, или говорит всерьез, как вдруг в тишине раздался женский крик.

   Ромка, украдкой взглянув на меня, бросился на шум. Я, естественно, припустилась за ним, и вскоре мы оказались возле дома Афанасии. В окнах загорался свет, люди выходили на улицу, в чем спали, чтобы узнать, что случилось. Виновница шума, Афанасия, торжествующе уставилась на окружающих.

– Что случилось? Это вы кричали? —спросил Ромка.

– Я, а кто ж еще?! Проверка связи, – мерзко захихикала старушка.

– Не понял…

– Ну чего ты тупой-то такой? Проверяла я народ на бдительность.

   Духовские недовольно зароптали, но связываться с вредной бабулей никто не решился – себе дороже. Все в округе знают характер бывшей надзирательницы. Враждовать с ней – себе дороже, сожрет без соли и не подавится. Ромка громко матюкнулся, но тоже предпочел промолчать.

В конце концов, действительно, это разве запрещено законом – кричать среди ночи, если тебе девяносто, и разум давно покинул седую голову?!

Народ потихоньку разошелся, сквозь зубы шепча проклятия, а Афанасия, улыбаясь, как сделавший пакость ребенок, вернулась в дом, громко хлопнув дверью.

– Слушай, а это ничего, что мы тут засветились? – обеспокоенно спросила я Ромку.

– И кому какое дело? Мы же не преступление затеваем, – хмыкнул он.

– И то верно! Слушай, а что, если мы его найдем? Ну я имею ввиду, делать с ним что будем?

– Как что? – округлил Ромка глаза, – пытать, конечно.

– Дурак!

– Сама такая. Чего ты вопросы глупые задаешь? Иванычу сдадим и всего делов.

   Дождавшись, когда во всех домах погаснет свет, мы с Ромкой наконец вышли на дело. Дом фельдшера, Юрки Плотова, находился в самом конце улицы. Сарай располагался в глубине двора, и нужно было очень тихо пройти мимо двери, ведущей в дом, так как располагались они очень близко друг к другу.

В доме, где Юрка жил с матерью, свет не горел и стояла тишина. Ромка приложил палец к губам и на цыпочках подошел к двери, ведущей в сарай. Я стояла ни жива ни мертва. Это же надо, как воры крадемся в чужую собственность. Ромка тихонько приоткрыл дверь, но она все равно еле слышно скрипнула.

В сарае стояла зловещая тишина, и я лично очень сомневалась, что там кто-то может прятаться.

Ромка посветил фонариком по-пустому, заваленному всяким старьем помещению, и указал рукой на лестницу, ведущую наверх. Туда, где Плотовы сваливали сено для скота. Все так же на цыпочках Ромка подкрался к лестнице и стал подниматься.

На мой взгляд, предосторожности излишние, учитывая, что предположительно находившийся наверху Юрка просто не мог нас не услышать, ну или хотя не увидеть свет от фонаря. Хоть мне и не улыбалось карабкаться вверх по довольно хлипкой на вид лестнице, но все же пришлось. Не хотелось показать себя перед Ромой трусихой. Как там гласит поговорка? Назвался груздем – полезай в кузов. Каково же было мое удивление, когда я, взобравшись наверх, в свете фонаря увидела, лежащего без признаков жизни, Юрку.

   Я уже было хотела закричать, но Ромка, заметив это, погрозил мне кулаком и приложил палец к губам. Он осторожно подошел к фельдшеру и прикоснулся к шее. Юрка неожиданно вздрогнул, ойкнул, вскочил и бросился бежать. Да только спросонья не сообразил, что люк, ведущий вниз, открыт, и полетел вниз.

– Разбился, – второй раз за пять минут я похоронила фельдшера.

– Твою мать! – ответил Ромка, в два прыжка преодолев лестницу.

– Живой? – крикнула я.

– Живой… еще тепленький.

   Когда я спустилась в сарай, перед глазами моими предстал Юрка, корчившийся от боли. Он держался за ногу и тихо стонал. Ромка гладил его по голове, словно маленького ребенка и что-то ему тихо говорил. А я в этот момент подумала – вот так убийца у нас.

   Неожиданно дверь в сарай отворилась, и перед нами предстала поистине дивная картина. Юркина мать, Ольга Сергеевна, с вилами наперевес, встала в проходе. Силуэт освещался полной луной и весь ее облик напоминал какого-нибудь маньяка из фильма ужасов.

– Не отдам, – прорычала Ольга Сергеевна, грозно наступая на нас.

– Мама, не надо, – простонал Юра.

– Да уж, Ольга Сергеевна, не стоит, – пропищала я.

   Тут женщина заметила меня, как-то совсем горько вздохнула, так, будто из нее выпустили весь воздух, и опустила вилы.

– Ну что, сами все расскажете, или Иванычу звонить? – посуровел Ромка.

– Не надо никому звонить. Что с сыном? – прошептала Ольга Сергеевна.

– Да что ему сделается?! Убегал ваш Юрка, да недалеко. Дай посмотрю, – это уже Юрке.

   Плотов поморщился, но согласно кивнул. Я тоже наклонилась, чтобы взглянуть, что там у несчастного беглеца с ногой, но в сарае было довольно темно. Ночь все же на улице. И даже полная луна не давала достаточно света. Пришлось нам тащить Юрку в дом. Нога опухла и немного посинела.

– Наверняка всего лишь ушиб, – утешил Ромка, и приподняв Юрку, быстро от него отстранился. На удивление, тот с трудом, но смог устоять на ногах, а значит Ромка скорее всего прав. С переломом не больно-то получится встать.

   Юрка, хоть и охнул при этом, но вполне мужественно захромал дальше сам. Мать заваривала чай, а мы уселись за столом. Странно, но и мне, и видимо Ромке было очевидно, что перед нами никакой не убийца.

– Когда ты последний раз видел Ингу? – Ромка уселся поудобнее, и как ни в чем не бывало, принялся уплетать пирожки, заботливо выставленные хозяйкой на стол.

– Да мы…я…это я виноват. Понимаете, если б я не опоздал тогда. Мы с Ингой договорились встретиться у озера, в девять. Но у меня Витька Кузьмин отлеживался.

– В смысле отлеживался?

– Да плохо ему было, перепил на работе. А чтоб Ленка, жена евонная не узрела сие непотребство, он меня попросил капельницу поставить. Ну я и ждал, когда докапает.

   Юрка страдальчески поморщился, вытер рукавом лоб и продолжил.

– Я Инге позвонил, сказал так мол и так, опоздаю. Она кричала, чтоб я с Витькой тогда и спал…эх… да если б я знал, да я бы к чертям его послал, – разошелся он.

– Ты дальше давай. Дальше-то что было?

– Ну она хоть и накричала, но сказала, мол подождет. Погода хорошая была, говорит искупаюсь. Я когда прибежал туда, уже полдесятого было. Смотрю, а Инги нет нигде. Ну думаю, точно обиделась, ушла. И тут мне так в кусты понадобилось, мочи прям не было терпеть. Я туда сунулся как раз, а там Инга, – тут Юрка всхлипнул и горько зарыдал.