– Твою мать! – восклицаю я, и он, вздрогнув, просыпается.

– Что-а-а… – протягивает пилот, поворачиваясь ко мне. У него пронзительно-синие глаза, и от узнавания я теряю дар речи. Те же пепельно-русые волосы, то же привлекательное лицо, что и в моём сне… Это так странно. Говорят, нам снятся лишь те, кого мы встречали наяву, но я совершенно точно знаю, что впервые вижу этого молодого человека. А в ушах звучит отголоском сновидения его взволнованный полушёпот: не двигайтесь…

– Слушай, Принцесса, ты разве не в курсе, что невежливо будить кого-то, кто решил вздремнуть?

У него приятный баритон и интонации в голосе какие-то скучающие.

– Принцесса? – переспрашиваю я, забыв, что надо было бы уточнить, насколько вежливо спать в самолёте, когда ты его пилот. Джейк нагло оглядывает меня с ног до головы и кивает.

– Совершенно точно, типичная Принцесса, – бросает он в ответ и поворачивается к приборной панели.

– Тогда я буду называть тебя Арагорном, – я пожимаю плечами, испытывая жутко раздражающее, чуть ли не детское желание не остаться в долгу. С каких это чертей я вдруг «типичная принцесса»? А вот шевелюра Джейка действительно напоминает причёску Вигго Мортенсена во «Властелине Колец», даром что у Джейка волосы светлые.

– Арагорном? Не понимаю, о чём ты.

Он бросает на меня взгляд из-за плеча, и от цвета его глаз почему-то мне становится очень жарко.

– Хм, ну… «Властелин Колец» – тебе это о чём-то говорит?

– Никогда не слышал.

И, хотя я не вижу его лица, откуда-то знаю, что он улыбается.

– Ты крайне хреновый лжец, – констатирую я. Делаю полшага в сторону, чтобы иметь возможность видеть его лицо хотя бы в профиль. Потому что… Просто потому что мне так хочется. Что я вообще тут забыла, кстати?..

– Ладно, называй Арагорном, если хочешь. Мне нравится. Этот мужик был крут. – Я фыркаю, желая показать, что его одобрение меня не особенно интересует, а Джейк тем временем возвращает меня к цели моего визита: – Не волнуйся, мы приземлимся по расписа… Ах ты чёрт, – я вижу, как он хмурится, в непонимании уставившись на показатели, – кажется, время сбилось… Да грёбаный же ты ад – что, нахрен, происходит с приборами!..

Он несколько раз ударяет по панели, а мне становится дурно.

– Ты вообще уверен в том, что делаешь? – выдавливаю я, стараясь не поддаваться панике.

– Если бы ты знала, из каких задниц я выбирался, ты бы поставила на меня олл-ин, – говорит Джейк, и это даже не звучит самодовольно – обычная констатация факта.

Эхо его совершенно не успокаивающих слов ещё не успевает смолкнуть, как самолёт начинает трясти от турбулентности. Трясти с такой силой, что я теряю равновесие и ударяюсь спиной в стену кабины. За окнами моментально наступает тьма, и я не сразу понимаю, что мы находимся в самом чёртовом центре грозы.

– Прекрасно, твою мать. Откуда она только взялась, – бормочет Джейк и хватается за штурвал. Через плечо бросает мне: – Пойди и усади свою задницу в кресло, да скажи всем, чтобы пристегнулись!

– Но… – я хочу знать, что происходит. Я хочу задать десяток вопросов сразу, но даже дышать толком не могу – в стену кабины меня втащило порядочно, так что весь воздух из лёгких оказался выбит.

– Сейчас же, Принцесса!

Что-то в его тоне заставляет меня забыть о дискомфорте в груди и даже о неотвратимо надвигающейся панике, что вызвана долбанной бурей, в центр которой мы весьма, мать его так, «благополучно» угодили.

Я возвращаюсь в салон по стеночке, оказавшись в проходе ровно в тот момент, когда чёрные тучи окончательно поглощают остатки наружного света. Потолочные лампы мигают, и всё вокруг напоминает хреновый, низкобюджетный фильм-катастрофу.

В салоне самолёта царит какофония визгов и ругательств.

И я бы тоже хотела покричать вместе со всеми, если бы не знала, что это не поможет.

– Меня сейчас вырвет, – стонет Радж, и он действительно выглядит очень бледным.

– Если блеванёшь ты, блевану и я, – испуганно добавляет Крэйг. Как в «Титанике». Почти. Боже, о чём я вообще думаю…

– Откуда, чёрт побери, взялась буря? День был ясным! – Мишель, студентка медицинского корпуса, выглядит не то чтобы испуганной – скорее, крайне сердитой из-за того, что какая-то гроза посмела испортить ей планы.

А дверь-то в кабину пилота я не закрыла, так что Джейк её каким-то чудом слышит. И, перекрикивая рёв мотора, его голос звучит из динамика:

– Не паникуйте! Так бывает! Это нормально!

Его тон совершенно не внушает доверия.

– Да, блядь, ЭТО совершенно нормально! – выплёвывает Зара, когда вокруг нас начинают сверкать молнии.

В какой-то степени это даже красиво – молнии возникают вспышками, и те взрываются миллиардами искр в бескрайних тёмных небесах. Жаль только, что у меня совершенно нет ни возможности, ни желания любоваться этим природным явлением.

– Это похоже на шаровые молнии, – лепечет Грейс, наша умница-отличница, – но я никогда не видела ничего подобного…

– Так не должно быть! – истерит Алистер, и мне жутко хочется его ударить. – Я не могу умереть, окружённый этими кретинами!

Козёл.

– Все, успокойтесь! Просто дышите! – громоподобный голос Шона перекрывает гвалт. – Мы прорвёмся!

Вопреки его словам, Куинн раскачивается из стороны в сторону, безостановочно бормоча под нос что-то, похожее на «О Боже».

Внезапно раздаётся такой мощный раскат грома, что у меня закладывает уши. И мне кажется, что молния ударяет прямо в самолёт, хотя, может быть, и не кажется, но, оглушённая, я совсем ничего не понимаю.

– Двигатели отказывают, нужно посадить самолёт, – словно сквозь толстый слой ваты доносится голос пилота, и я, конечно, догадываюсь, что этого не должно быть в динамике, что он не собирался сообщать об отказывающих двигателях всем пассажирам.

Моё сердце заполняет грудную клетку от страха, что всё может закончится вот так.

И только один пассажир выглядит спокойным – незнакомая мне девушка. То есть, конечно, в Хартфилде много студентов, и я действительно могла прежде её не встречать, но есть что-то в её спокойствии такое дикое, такое неправильное – как шрам, пересекающий её бровь и веко по прямой линии и доходящий до середины щеки. Я смотрю на неё в упор, изумлённая, и она отвечает мне таким взглядом, словно мы находимся на лекции, а я позволяю себе неуместное поведение.

– Марикета, сядь! – кричит Лейла, и я, будто очнувшись от транса, осознаю, что всё это время пыталась удержаться на ногах. Оглядываюсь в поисках свободного сидения и плюхаюсь рядом с Куинн как раз в ту секунду, когда самолёт начинает крениться вперёд. Куинни жмурится, отказываясь смотреть вокруг, и я хорошо её понимаю. Она задыхается, и я кожей ощущаю потребность утешить её.

Протягиваю руку и касаюсь её сжатой в кулачок ладони.

– Просто дыши. Всё пройдёт.

– Этого не может быть, – вместо ответа бормочет она, кажется, даже не замечая меня, – не сейчас… Это слишком скоро…

Свободной рукой Куинн мёртвой хваткой вцепляется в ремень безопасности, её грудь судорожно вздымается и опускается, и я готова молиться всем богам на свете, чтобы это была всего лишь паника, а не какая-нибудь астма или что ещё похуже, иначе я точно не буду знать, что делать.

Я с трудом разжимаю её кулак, обхватываю тонкие пальцы своими и сжимаю покрепче.

– Я рядом. Ты не одна, – настойчиво говорю я. – Всё будет в порядке.

И хотя я сама, кажется, с трудом верю своим словам, каким-то магическим образом они доходят до её ушей и даже – о чудо! – действуют. Куинн заметно расслабляется – достаточно для того, чтобы её дыхание выровнялось. Наконец, она открывает глаза и смотрит на меня из-за завесы длинных рыжих волос.

– Спасибо, – шепчет она еле слышно, но я всё разбираю, несмотря на рёв двигателей.

В динамиках снова звучит голос Джейка – он, кажется, разговаривает сам с собой, или с самолётом, что ещё более вероятно.

– Немного ещё… Ну же, малышка… Думаю, почти выбрались…