Конечно, Синклер взял с собой только трёх коней. Он не рассчитывал на присутствие Эннис.

Поскольку её семья забрала с собой всех лошадей, в конюшне было пусто, и поэтому четырём людям придётся разместиться на трёх лошадях. Математика никогда не являлась сильной стороной Эннис. Она питала особое пристрастие к истории, естественным наукам и языкам, но даже при этом от неё не укрылось, что цифры не сходятся. Двоим, придётся оседлать одного коня.

Эннис догадалась, что эта участь выпала ей, ещё до того, как почувствовала на себе пристальный взгляд герцога. Она успела только пискнуть перед тем, как его руки обхватили её за талию, подняли и усадили в седло. Он вскочил на коня позади неё и взял поводья.

Во время поездки, она оказалась тесно прижатой к его груди. Других вариантов не было, но всё равно ситуация её крайне смущала. Ещё ни один мужчина не находился от неё так близко. Особенно такой как он. Будоражащий все её чувства.

Мороз крепчал. Если они и выезжали на тропинки, то с трудом могли их разглядеть. Порывы ветра заметали дорожки снежными вихрями.

Снег валил не переставая, с силой обрушиваясь на обнажённую кожу её лица и шеи. Капюшон не спасал. К тому времени, когда они доберутся до его замка, она промокнет до нитки. Эннис беспокойно поёжилась. Она читала множество рассказов о том, как люди умирали, проведя много времени в подобных условиях.

Вопреки стихии, они, не сбавляя темпа, двигались вперёд. Даже несмотря на то, что Эннис периодически бросало в жар от смущения, вызванного близостью герцога, она не могла перестать дрожать. Отороченная мехом накидка прекрасно подходила для города, но не спасала от ветров высокогорья.

Синклер что-то пробормотал и привлёк её к своей груди. Она так мужественно пыталась удержаться и не прильнуть к нему. А теперь он распахнул пальто и прижал Эннис к себе, делясь своим теплом.

– Вам не стоит... – сквозь стучащие зубы проговорила.

– Тише, – прорычал он.

Она фыркнула.

– Вам не следует так грубо...

– Вы так сильно дрожите, что я слышу, как стучат ваши зубы.

Она поднесла руки в перчатках ко рту и подула на них, пытаясь согреться. Они продолжали держать свой путь в зимней ночи. Вокруг было почти зловеще тихо, слышался только шорох снега, шелест ветра и топот копыт.

Она подумала о семье. Они, несомненно, устроились на ночь под тёплыми одеялами в каком-нибудь трактире. Сёстры, скорее всего, ссорились из-за того, что им приходилось делить друг с другом постели. Эннис знала, что всё происходящее неимоверно их раздражало, но о ней так никто и не вспомнил. Пытаясь, избавиться от мрачных воспоминаний о семье, которая её забыла, она переключила внимание на герцога.

– Как далеко нам ехать?

С семьёй они путешествовали в карете и только по дороге.

Синклер не ответил, и Эннис снова попыталась заполнить тишину.

– Фенелла, – начала она. – Она... интересная. Немного эксцентричная.

– Ага. Можно и так сказать. Интересная. Эксцентричная. Возможно, в маразме. Возможно, ведьма. Ей повезло, что к ней благосклонно относятся в этих краях, и она не попала под суд. – Эннис почувствовала, как он пожал плечами, и ещё больше убедилась насколько мощный у него торс. – Кто может знать наверняка?

– Ведьма? Вы, конечно, шутите.

Она обернулась, чтобы взглянуть на него и убедиться, что он говорит серьёзно. Герцог хранил непроницаемое выражение лица. Тем не менее, Эннис в очередной раз убедилась, насколько он красив. Голубые глаза и волосы цвета полуночи. Его ресницам позавидовала бы любая женщина. Её дыхание участилось, и она вновь посмотрела вперёд.

– Как бы вы назвали женщину, которая верит в волшебное песочное печенье? – фыркнув, спросил он.

Она медленно выдохнула, прокручивая вопрос в голове. Эннис слегка повернулась и украдкой взглянула на пожилую женщину, о которой шла речь. Фенелла стоически смотрела прямо перед собой, но её губы шевелились в приватной беседе с самой собой. Слова расслышать не удалось. Может, она произносила какое-то заклинание?

– Возможно, вы правы и она действительно не в себе.

Потому что никакого волшебного печенья не существовало. Что за абсурд.

– Ох. Хотите сказать, что не верите ни в заклинания, ни в силу любовного печенья?

Эннис беспечно дёрнула плечом, испытав внезапное сожаление за Фенеллу.

– Честно говоря, случаются вещи, коих немало в этой жизни, которые не поддаются логическому объяснению.

– Значит, вы всё же верите в эти сказочные истории?

– Я этого не говорила. – Эннис рассердилась от одного только предположения. Она не была похожа на других девушек. Не имела ничего общего с сёстрами. Не верила, что где-то существует рыцарь в сверкающих доспехах только для неё одной. Или, что любовь и романтические отношения уготованы кому-то судьбой. А пафосный вздор в любовных романах имеет хоть какое-то отношение к действительности. – С чего вдруг разговоры о любви? И, какое действие оказывает это печенье... якобы?

– О, вы не догадываетесь?

Эннис покачала головой, почему-то начиная нервничать. Лошадь заржала, позвякивая уздечкой, словно почувствовав внезапное беспокойство наездницы.

– Она собирается испечь это печенье для меня, – объяснил он.

– Для вас?

– Ага, дабы удостовериться, что я поддамся вашим чарам, мисс Баллистер. Фенелла считает, что её адское печенье способно оказать некоторое влияние на сердечные дела.

Она несколько раз открыла и закрыла рот, чувство стыда лишь усилилось. Может быть, ей и удалось избежать маминых попыток её сосватать, но теперь Эннис придётся иметь дело с Фенеллой? Внезапно его крупная фигура показалась ей валуном, отбрасывающим большую тень, от которой невозможно скрыться. Она наклонилась вперёд, чтобы разорвать контакт между их телами.

– Какая нелепость!

Эннис повернулась в седле, насколько могла, и пристально посмотрела на Фенеллу, которая ехала рысью на лошади позади, в нескольких ярдах от них, продолжая шевелить губами. Мимолётное сожаление, которое она испытала по отношению к женщине, улетучилось.

Она перевела взгляд на герцога.

– Зачем ей это? Почему она хочет, чтобы мы с вами... – Эннис не смогла даже закончить предложение вслух. Оно звучало чересчур неправдоподобно. Фенелла была даже хуже её матери. Мама не пыталась свести с герцогом именно Эннис. Она выставила перед ним напоказ всех своих незамужних дочерей в надежде, что какая-нибудь из них сможет заманить его в брачную ловушку. Эннис тревожно осознала, что теперь сама стала мишенью.

– Судя по всему, вы ей нравитесь, мисс Баллистер. И очень сильно.

Эннис перебрала в голове события последних двух недель. Она провела немало времени, болтая с экономкой. В конце концов, общество Фенеллы ей нравилось гораздо больше, чем общество сестёр. Но она не подозревала, что в голове пожилой женщины могли зародиться такие идеи.

– И поэтому она считает, что мы должны... привязаться друг к другу?

– Именно так.

– Но мы даже не знаем друг друга.

Пока. Она проведёт под его крышей несколько месяцев.

– Для неё это не имеет значения. Она знает и любит нас обоих, поэтому решила, что мы будем хорошей парой.

– Как только мы доберёмся до вашего дома, я уговорю её забыть все идеи о том, как свести нас вместе.

И о глупом любовном печенье.

Синклер что-то проворчал в ответ, и она почувствовала, как он пошевелился в седле. Боже. Какое же крепкое у него тело. Какое массивное. Он определённо не походил на её мягкотелого и пухлого отца. Даже будущий муж Имоджин не имел с ним ничего общего. Барон, может, и был молод, но Эннис превосходила его ростом на дюйм, а сам он напоминал упитанного и толстощёкого ребёнка.

Разница между этим человеком и знакомыми ей мужчинами была очевидна. Как бы она не пыталась отвергнуть мысль о его внешней привлекательности, её тело безоговорочно принимало сей факт.

Эннис поёжилась, и на этот раз сомневалась, что из-за холода.