— Мой бог, а это кто такие? — показал рукой Хобарт.

— Вот эти? — переспросила принцесса. — Просто дикари иктепели, прибыли в Оролойю, чтобы продать рыбу.

Дикари, высокие плосколицые масляно-желтые люди с прическами в форме супниц, приехали всей семьей. Папа-иктепели шествовал впереди, его невероятный нос пронзали кость и копье, затем двигалась мама с привязанным к спине ребенком, а следом в порядке убывания возраста бежали еще пятеро ребятишек. Все были практически полностью обнажены.

— Кто такой Бог? — поинтересовалась Аргуменда.

— Как считает большинство жителей моего мира — создатель и правитель Вселенной. Ну, или что-то вроде. Лично я допускаю его существование, но сомневаюсь в том, что он обращает внимание на мелочи вроде человеческой жизни.

— Похоже на Разум. Однако Разум относится к населению нашего мира вовсе не безразлично, а, скорее, наоборот — каждый может его увидеть, если он того хочет, — сказала Аргуменда.

— Он — это бог или человек?

— И то, и другое. А вот и наш поворот.

Процессия свернула в узкую улочку и неожиданно остановилась.

— Эй, что там случилось? — закричал генерал Воланос и начал пробираться вперед.

Хобарт потащил принцессу по расчищенному широкой спиной военного проходу, стараясь рассмотреть между головами впереди стоящих причину задержки. Затор, как оказалось, вызвала громадная черепаха — очевидно, родственная рептилиям с Галапагосских островов, только в три или четыре раза крупнее их. К ее панцирю был привязан стул, в котором сидел отталкивающего вида карлик с томатно-красной кожей. Черепаха перегородила всю улицу, неторопливо продвигаясь вперед. Карлик перегнулся через спинку стула и покаянно размахивал руками, извиняясь.

— Я же говорил тебе, давно надо было все тут расширить, — выговаривал принц Аксиус королю.

— Убирайтесь с дороги! — кричал Измерен. — Законс, сделай же что-нибудь!

— Ахм! Хорошо, хорошо, не торопи меня, — бормотал волшебник с Уолл-стрит. — Где моя палочка? Моя волшебная палочка?

— У тебя в руке, старый башмак! — прорычал канцлер.

— В руке? Надо же, и правда! — Законс взмахнул палочкой и произнес:

Черепаха открыла рот, зашипела, дернулась и начала стремительно уменьшаться. Карлик вскочил со стула как раз вовремя — тающее на глазах животное уже успело достичь размера человеческой ступни. На этом действие заклинания закончилось.

— О моя маленькая! Что же они с тобой сделали? — схватив черепашку на руки, заплакал карлик.

Король со спутниками быстро преодолели «черепаховый» участок дороги. Хобарт заметил, что волшебник остался с карликом и что-то говорит ему. По радостному воплю человечка можно было заключить, что рептилия приобрела прежние размеры, однако как ни оборачивался Хобарт, увидеть этого он не сумел. Из улочки они вышли на широкую площадь, посередине которой возвышались здания, обнесенные собственной стеной. Ворота в королевскую резиденцию отворились, и навстречу им вышла другая процессия, состоящая исключительно из женщин в черных одеждах. Некоторые из них держали в руках лиры, издававшие траурные звуки.

— Посмотри, моя любовь. Это твоя будущая теща, королева Вессалина! — произнесла принцесса.

Роллин Хобарт с застывшей улыбкой на слегка побледневшем лице пережил радостное объединение семьи и собственное представление во второй раз. Он только и успел отметить, что королевой Вессалиной зовут миловидную женщину средних лет, как Измерен потянул его в сторону за рукав.

— Я покажу Вашему Высочеству апартаменты, — сообщил канцлер.

И они прошли внутрь между двумя черными цилиндрическими пилонами размером с приличную секвойю, ограждающими вход, через который вполне мог пройти военный линкор. После трех поворотов в разные стороны Хобарт перестал следить за направлением и сосредоточился на архитектуре. Он вспомнил, что уже видел структуры такого типа: сделанные из пластика строительные блоки элементарной формы в большой деревянной коробке ему подарили на восьмой день рождения. Они даже цветами совпадали, были красными, желтыми или голубыми.

Слово «апартаменты» определенно было преувеличением; канцлер Измерен отворил дверь в небольшую комнатку и пригласил Хобарта войти. В этот момент раздался свистящий звук, и что-то пребольно ударило инженера в голень.

— Йоу! — завопил Хобарт, прыгая на одной ноге. Снаряд, отскочив от жертвы, покатился дальше по полу. Это был металлический мячик, похожий на шарик для гольфа. В комнате обнаружился малиновокудрый мальчишка, притаившийся за игрушечной пушкой.

— Ваше Высочество! — удивленно заговорил канцлер, и Хобарт понял, что эти слова относятся не к нему, а к ребенку. — Я думал, вы уже освободили свою комнату!

— Не хочу переезжать, — закапризничал мальчик, вставая. От его вида у Хобарта непроизвольно встали дыбом волосы.

Рост мальчишки соответствовал тринадцатилетнему возрасту, но сложен он был, как шестилетний: крупная голова и гладкие мягкие черты лица.

— Это моя комната! — топнув ногой, продолжал возражать странный ребенок.

— Ну, как же так, — заговорил Измерен ненатурально сладким голосом, — ведь вы же не позволите вашему новому брату спать в коридоре за дверью, правда?

Глаза мальчика расширились, и он принялся сосредоточенно сосать большой палец.

— Моему новому брату? Что ты имеешь в виду? У меня уже есть Аксиус, — невнятно бормотал он, не вынимая пальца изо рта.

— Я знаю, но принц Роллин Какой-То скоро женится на вашей сестре и станет вашим новым братом.

— Не желаю иметь такого уродского брата. Пусть спит за дверью, мне все равно, — злобно сказал мальчик.

— Так вы покинете комнату, или позвать сюда вашего отца? — спокойно спросил канцлер.

Мальчик медленно поплелся к выходу, не сводя глаз с Хобарта. Измерен закрыл за ним дверь.

— Кто это? — спросил Хобарт.

— Я разве не представил вам принца Эйта?

— А он нормальный?

— Нормальный? Почему... о чем вы?

— Э-э-э... сколько ему лет?

— Будет тринадцать послезавтра.

— Ну... он... некоторым образом выглядит, как маленький ребенок.

— А чего же вы хотите? Он и есть ребенок, абсолютно нормальный, а станет юношей, когда ему исполнится тринадцать, и ни минутой раньше.

— Там, откуда я родом, переход от мальчика к юноше происходит постепенно, — объяснил Хобарт.

— Я не понимаю: можно либо быть ребенком, либо нет. У вас, варваров, странные обычаи.

— Причем тут варвары? — обиделся Хобарт.

— У вас ведь желтые волосы, не так ли? — сменил тему Измерен, открывая сундук, наполненный одеждой. — Мне необходимо перед вами извиниться за то, что комнату не подготовили заранее. Теоретически у нас всегда должны быть апартаменты для чемпиона, на случай если он победит Андросфинкса, но поскольку этого все никак не случалось, то и комнату перестали готовить. Какой цвет вы предпочитаете?

Канцлер вынул из сундука красное облегающее одеяние, похожее на наряд принца Аксиуса; в ассортименте имелись также желтые, голубые, черные и белые наряды.

— Что? Если вы не возражаете, я бы остался в собственной одежде.

— Прямо в этой? Дорогой мой, она же невозможна: ни облегающая, ни свободная, и окрашена в цвет, который нельзя определить! Может, вам понравится накидка?

Хобарт оглядел манжеты своей рубашки, на внутренних швах проступили темные разводы всего лишь после нескольких часов пребывания на жаре. Однако между грязной рубашкой и логайскими тряпками...

— Я останусь в том, что на мне, — сказал он твердо.

В ответ Измерен пожал плечами. Пока Хобарт мылся, канцлер занимался какими-то своими делами. Инженера приятно удивило практически современное оборудование ванной. По возвращении он обнаружил Измерена сидящим на единственном стуле с сигаретой в руках. Хобарт изумленно разглядывал курильщика и тот, очевидно, решил, что это намек, поскольку тут же спросил: