— Что ты собираешься сделать? Светом меня заглушить?

Однако, ответом послужил крик, словно ультразвук, от демоницы, и стекло вдребезги разбилось на части, осколки от него полетели во все стороны. Голубоглазый закрылся рукой от них, дабы не испортить вид сосуда. После атаки колющим предметом, Рыцарь Ада впустила в кабинет мощный, холодный ветер, не спеша направляя его на архистратига. Сначала тот просто закрывался, удерживаясь на своих двух, однако, понял, что это бесполезно, пока погодой, испортившейся на плохую с грозами и молниями, управляет темноволосая. Поэтому он, недолго думая, еле подошел к ней и, заломив ей руки сзади, прижал к себе. Но демоница ударила его кулаком по подбородку со всей силы, вырвавшись. Теперь Михаил разозлился, телекинезом ударяя по Аммит ураганной волной, которая моментально упала спиной на напольное покрытие, располагая руки на уровне плеч, чуть дальше от них, а ноги выпрямив вперед.

Михаил навис над ней, говоря:

— Успокойся, Аммит, это творишь не ты, а метка, — на что получил буквально рычание голубоглазой и попытки вырваться. — Аммит! Соберись, дай волю себе, не ей!

Лицо демоницы подобрело, после чего стало сожалеющим и тихо-тихо произнесла, чуть не плача от бессилия против печати:

— Я не могу, Михаил, — на глаза девушки подступили слезы.

— Можешь, просто поверь в то, что все получится! — подбадривал ее парень, вскоре поняв, что результата от этого можно не ждать, и наклонился к ней ближе, несмотря на сопротивление метки. Михаил впился губами в слегка красноватые губы Рыцаря Ада, спустившись к ней на согнутых локтях. Через секунду девушка ответила на сладкий поцелуй, искренне улыбаясь, и взяла лицо парня в свои руки, наслаждаясь моментом с любимым. Печать сдалась, не в силах победить истинное прекрасное чувство, под названием любовь. Ветер набирал обороты, врываясь в кабинет и развевая волнистые волосы Аммит из пучка в хаотичном порядке и их с архистратигом одежду, пока они находилось на полу, в порыве страсти.

В кабинет ворвался Габриэль, все же опасаясь за брата, но тут же вышел, увидев, что голубоглазые вовсе не яростно дерутся, а целуются. Он хмыкнул, сказав себе под нос:

— Я говорил, что вы помиритесь, Михаил.

И довольный ушел в свою комнату, окрыленный хорошим развитием событий.