- Милый, я вовсе не хотела, чтобы ты считал себя…
- Но я так считаю. – Выкрикнул юноша и, вытащив фото из рамки, порвал его на куски. – Хотя нет, что-то общее у нас с Дашей есть. Мы оба жили всю жизнь во лжи. Я могу понять, что ты боялась отца и, как оказалось, не беспочвенно, но ты, даже когда я подрос, продолжала врать мне, подыгрывая отцу, ни разу не попытавшись сказать мне, что он за чудовище. Ты предпочла, чтобы я и дальше ненавидел тебя, обвинял, когда узнал, что ты отдала Дашу чужой семье. Ты согласилась на роль злодейки, отдав отцу роль доброго родителя. И это после всего, что он тебе сделал. Я бы понял тебя, слышишь? Я бы ненавидел того, кто этого заслуживает. Знаешь, я не хочу иметь ничего общего с этой семьей. Меня тебе тоже нужно было отдать. Так было бы лучше. В первую очередь для меня.
И, отбросив от себя фотоальбом, Максим резко поднялся на ноги и выбежал из комнаты, оставив мать глотать слезы обиды. Как больно, когда рушатся идеалы, а человек, являющийся для тебя кумиром и примером для подражания, оказался монстром, который не достоин ходить по земле. Покинув отчий дом, Максим позволил ногам самим нести себя. Достав пачку сигарет, он прикурил одну, а потом, сунув руки в карманы, двинулся вдоль улицы. Сейчас он, как никогда был рад, что обзавелся в свое время отдельным жильем. Он не хотел больше возвращаться в свой некогда родной дом. Максим понимал, что больше не сможет смотреть на отца без отвращения, а на мать без сожаления. Да, когда-то была счастливая семья, как на разорванном фотоснимке. Максим гордился своим отцом, с радостью нося его фамилию. А мать удачно играла роль заботливой матери и супруги. Сейчас вся его прошлая жизнь предстала для юноши, словно в плохом кино. Лживое двуличие отца ничем не отличалось от такого же отношения матери. Да, Светлана всего лишь хотела лучшей жизни для сына, чтобы тот не знал всех ужасов поступка своего отца, но именно сейчас Максиму было особенно погано на душе. Возможно, пока он был ребенком, притворство матери еще себя оправдывало, но если бы не стечение обстоятельств, показавшее истинный порядок вещей, Максим никогда бы не узнал, что за человек его отец. И здесь продолжающемуся фарсу не было бы оправдания. Потому что даже когда сын вырос и мог сам построить свое мнение о поступке матери, Светлана не захотела открыться сыну. До недавнего времени Максим считал, что у него есть семья, теперь он ощутил себя, как никогда одиноким. Для себя он все решил: с сестрой он продолжит общаться, но со своими родителями он больше не хотел иметь ничего общего. И даже хорошо, что Петра Алексеевича не оказалось дома, у Максима есть время, чтобы собрать вещи и уехать в другой город. Как можно дальше от этой лжи. И пусть все его мечты о блестящей карьере столичного юриста сейчас растаяли, как и его представление об образцовой семье, в которой он некогда жил, Максим был согласен даже на небольшую, малооплачиваемую практику где-нибудь в захудалом городке, где его Морозов-старший точно не догадается искать. Прежде чем забыться в бутылке виски, заняв место за барной стойкой в заведении, что встретилось ему по пути, Максим только надеялся, что у сестры получится отвоевать свое право на счастье. Впрочем, ему это казалось уже маловероятной возможностью.
Петр Алексеевич, еще не зная, что у него неожиданно не стало сына, вернулся домой спустя неделю. Проблемы, возникшие в филиале другого города, которые мужчина хотел решить быстро, обернулись серьезными неприятностями, что вынудили Морозова остаться чуть дольше, чем он планировал. Зато, справившись со всеми проблемами, мужчина ехал домой в приподнятом настроении, уже придумав, куда отправится со своей семьей на законный отпуск. И каково же было его удивление, что никто никуда и не собирается ехать.
- Как это просто ушел? – Метал Петр Алексеевич молнии из глаз, со злостью смотря на супругу. – Максим не мог просто решить уйти. Что ты ему наговорила про меня, Света? Отвечай, иначе я за себя не ручаюсь. – Прогремел он и, в одно мгновение оказавшись рядом с женщиной, занес руку для удара.
- Мне не нужно было ничего ему говорить. – С ужасом смотря на мужа, выкрикнула Светлана. – Он не захотел жить с чудовищем под одной крышей. Он узнал, кем ты был, и узнал, что ты изнасиловал меня, чтобы я забеременела. И не захотел быть сыном такого отца.
- Я тебя «похороню» в психушке. – Сцепив зубы, Морозов с презрением посмотрел на женщину. – Ты света белого больше никогда не увидишь. Я тебя предупреждал, но ты, видимо, подумала, что я передумал. Право, и я считал, что мы еще можем стать семьей. Я, ты и наши дети. Но я ошибался. И теперь ты, Света, можешь винить только себя. Держала бы язык за зубами, и все были бы счастливы. Но ты, что тогда была через чур впечатлительна и все неправильно поняла, что сейчас расписала меня Дьяволом во плоти. Ладно, с Максимом я все решу, не впервой ребенка в семью возвращать и твои поступки исправлять. А ты собирайся, я сам отвезу тебя в клинику. Ты, видимо, не долечилась.
- Нет. – В ужасе выкрикнула Светлана, падая перед мужчиной на колени и хватая его за руки. – Умоляю, только не обратно. Умоляю, Петя, не надо.
- Раньше надо было думать. – Отбросил ее от себя Петр Алексеевич. – Я тебя предупреждал. Я сказал, что тебе нужно сделать, чтобы вернуться в семью. Но ты решила, что со временем можно меня обмануть и, настроив детей против меня, выставить меня злым гением. Но ты ошибаешься, если думаешь, что я прощу тебе, что ты настроила сына против меня. Хорошо, что Даше ты не успела «промыть» мозги.
- А это и не надо. – Раздался голос Даши.
Морозов резко повернулся к двери, где в проеме застыла девушка, разочарованно смотря на мужчину. До последнего она не хотела верить, что он остался тем чудовищем, что был в прошлом. Но сейчас Даша поняла, что разговора не выйдет. Петр Алексеевич скорее выполнит свою угрозу, лишив свою дочь в прямом смысле прошлой семьи, чем позволит ей продолжать с ними общение.
- Все совсем не так. – Попытался оправдаться Петр Алексеевич, беря супругу под руки и поднимая ее на ноги. Светлана, находясь одной ногой в психиатрической лечебнице, едва держалась на ногах, глотая горькие слезы отчаяния. – Мы тут с твоей мамой…
- Я все слышала. – Разрушила Даша все чаяния отца на нормальные отношения. – И больше ты не причинишь никому вред. Мама правильно сделала, что отдала меня. Думаю, что и Максим сейчас хотел бы расти подальше от тебя. Потому он и ушел. Сбежал от тебя. И я тоже больше не хочу тебя знать. Ты чудовище. Тебя самого нужно изолировать от общества.
- Да что бы у вас было, если бы не я? – Рассвирепел мужчина. – И ты, и Максим обязаны мне всем, что имеете. Если бы не я, у твоего брата не было бы достойного образования и блестящего будущего. Если бы не я, ты гнила бы в какой-то конторке и не мечтала бы о собственной выставке и признания общества. Неблагодарные. Что ж, валите. Посмотрим, насколько вас хватит. Теперь ты сама по себе, доченька. Надеюсь, денег от продажи твоих картин тебе хватит надолго, потому что больше никто и никогда у тебя не купит ни одну из твоих картин. И вот когда ты будешь перебиваться с хлеба на воду, ты вспомнишь, что именно со мной ты жила достойно, но сама разрушила свое будущее. И Максим это поймет. Он привык к красивой жизни. Сейчас в нем говорит гонор, но поживет своими силами и поймет, что погорячился. Вернется, никуда не денется. Я все делал для своей семьи, чтобы у детей было прекрасное будущее, но этого никто не оценил. Что ж, будь по-вашему. Делайте что хотите, я больше пальцем о палец не ударю и ни копейки в вас не вложу.
И, бросив уничтожающий взгляд на супругу, он быстро вышел из спальни. Даша, вовремя отскочив от входного проема, избежала столкновения с разъяренным родителем. Напоследок громко хлопнув дверью, Петр Алексеевич оставил жену и дочь одних. Вздрогнув от громкого звука, девушка подошла к матери, которая уже прощалась со своей жизнью, зная, что Морозов никогда ей не простит, что дети ненавидят его.
