Слежка, или наружное наблюдение, как называли то, чем занималась Нина на протяжении нескольких последних часов, оказалась делом нелегким. Спустя два часа затекли ноги от долгого стояния на одном месте. Еще через час заныла спина, голова слегка кружилась от недостатка воды. Озаботиться тем, чтобы запастись водой и едой, она не подумала, сказывалась нехватка опыта.

Неизвестно, чем бы закончилось это стояние, если бы не полковник Гуров. Нину он увидел, как только вышел из машины, припарковав ее ближе к билетным кассам. Заметив темные очки и платок, к тому времени сползший с головы и вялым ошейником обрамлявший потную шею, он тут же понял, чем та занята. Ох и рассердился же он! Ну что за детский сад, что за самодеятельность! Вздумала в детектива играть. И с кем? С серийным убийцей!

Решительным шагом он направился к аллее. Нина заметила его лишь тогда, когда расстояние между ними сократилось до десяти шагов. Сперва она растерялась, спряталась было за ствол дерева, но потом поняла, что полковник ее уже увидел, так что все равно неприятного разговора не избежать, и прятаться передумала. В конце концов она свободная женщина и вольна находиться, где захочет и когда захочет.

– Это что за выкрутасы? – остановился в двух шагах от нее Гуров. – Нина Илларионовна, объяснитесь, пожалуйста.

– Я ничего не обязана вам объяснять, – памятуя, что лучшая защита – это нападение, ринулась в бой Нина. – И вообще, нет такого закона, который запретил бы мне здесь находиться.

– Закон целесообразности. – Поняв, в каком состоянии она пребывает, Гуров сбавил тон: – Простой закон целесообразности. Вы рискуете своей жизнью, ставите под удар себя. Кроме того, вы сводите на «нет» мои усилия. Да, да, мои усилия. Позвольте вам напомнить, не далее чем вчера вы сидели в моем кабинете и уговаривали взяться за розыск вашего жениха. Я согласился, а теперь вы занимаетесь самодеятельностью, даже не подумав о том, что тем самым можете навредить расследованию. Да снимите вы эти дурацкие очки!

– Это очень дорогие очки, – растерянно произнесла Нина, но очки сняла.

– Дорогие и нелепые в сочетании с теплым костюмом. Шерстяной костюм в тридцатиградусную жару! Как вообще можно было до такого додуматься? – Лев взял ее за руку и силком потащил к скамейке. – Садитесь. Сколько часов вы тут простояли? На вас лица нет.

– Не знаю, – честно призналась Нина. – Наверное, долго.

– И каков результат?

– Пусто, – уныло прошептала она.

– Я вызову вам такси.

– В этом нет необходимости, – возразила Нина. – Я сама доберусь до дома.

– Вы хоть что-то сегодня ели? – вдруг спросил Лев. – Вижу, что нет. Идти сможете?

– Я… У меня… Мне нужно отойти, – покраснев, пробормотала Нина.

– Туалет в центральном здании, – догадавшись, о чем идет речь, подсказал Гуров. – Не рыскайте по помещениям, лучше спросите у дежурного, где он располагается.

– Спасибо, – пролепетала она и быстрым шагом направилась к центральному зданию автовокзала.

Гуров остался сидеть на скамейке. «Короткий отдых и мне не повредит, – рассудил он. – Дождусь возвращения Фадеевой, объясню ей, насколько глупо то, что она задумала, потом и за работу примусь». Он взглянул на наручные часы. Стрелки приближались к двум часам пополудни. К этому времени он успел побывать на квартире Струбалина, благо располагалась она неподалеку от автостанции. Пожалев Крячко, на поквартирный опрос он отправился сам. Крячко же поехал в Сычево. Там, конечно, тот же опрос, только люди поспокойнее и на контакт идут куда охотнее городских.

Жил Струбалин в пятиэтажном доме старого жилого фонда на втором этаже. На фоне шикарных многоэтажек новой застройки дом смотрелся этаким лилипутом в стране великанов. Гуров же этому обстоятельству был весьма рад. Обходить дом в сорок пять этажей, это же свихнуться можно. А так он рассчитывал управиться часа за три. Будний день, рабочее время, плюс небольшое количество квартир. Возможно, Стас прогадал, остановив свой выбор на дачном кооперативе в Сычево.

Обход Лев решил начать с ближайших соседей Струбалина. Он поднялся на второй этаж, и тут ему снова повезло. Сосед, проживающий в квартире напротив, как раз вышел на лестничную площадку. К тому же он оказался человеком общительным, первым поздоровался, поинтересовался, кого Гуров ищет, а услышав ответ, заявил, что соседа нет дома, причем уже не первый день. «Вот кто мне нужен, – обрадовался Лев. – И Струбалина знает, и относительно его передвижений осведомлен. Однозначно, жизнью соседей интересуется. Может, и не придется по квартирам до одурения таскаться».

Так и вышло. Соседа Струбалина, подполковника железнодорожных войск в отставке, помимо общительности природа наделила хорошей памятью и наблюдательностью. Последний раз он видел Струбалина, когда тот уезжал на дачу. И не просто видел, но и пообщаться успел. Из дома Струбалин вышел с рюкзаком. Удочек при нем не было, но соседу он сказал, что собирается рыбачить на озерах. Мол, слышал, что щука хорошо пошла, грех не воспользоваться. Сосед про удочки спросил, Струбалин заверил, что в дачном домике есть все необходимое. С собой только кое-что пожевать взял, остальное уже на месте. Ехать планировал на попутке. Сам сказал, вернее, пожаловался, что на этот раз заранее не сумел попутчиков найти, так что придется ехать на автостанцию. Если повезет, найдет попутку там, а если нет, уедет на автобусе. С какой именно автостанции собирался ехать Струбалин, отставной подполковник не интересовался. Либо от метро «Тушинская», там людей побольше, либо от своей, из Мякинино.

Вопрос сбережений Струбалин с соседом не обсуждал, про врагов или недругов никогда не рассказывал, относительно женщин впечатлениями не делился, хотя сосед и видел его пару-тройку раз в компании приятной особы. Правда, давно это было, лет шесть назад. С соседями Струбалин жил дружно, скандалов не устраивал, музыку до утра не гонял, пьяных компаний не водил. В гости к соседям не напрашивался, к себе не зазывал. Покупок дорогостоящих, насколько знал сосед, тоже не планировал.

Из родни не осталось никого. Года полтора назад последнюю тетушку похоронил. Кстати, она ему дачу в наследство и оставила. Раньше он туда как гость ездил, а с прошлого сезона уже полноправным хозяином. Недовольных решением тетушки быть не могло, так как из кровной родни только Олег и остался. Жила тетушка там же, в Сычево, когда мог, Олег ее навещал, лекарства покупал, продуктами на неделю обеспечивал, хоть и необходимости в этом не было, тетушка до последнего дня сама себя обслуживала, и в магазин сходить было для нее вроде как развлечение.

На вопрос, не искал ли Олег покупателей на дачу, сосед ответил категорическим отказом. В дачном домике, вернее, в его реках-озерах, вся жизнь Струбалина заключалась. Такое не продается.

Сосед посоветовал пообщаться с семейной парой, проживающей на первом этаже. Вроде как Струбалин с ними дружил. На самом деле вся дружба сводилась к совместной починке рыболовных снастей. Перед каждым сезоном Струбалин соседу с первого этажа снасти налаживал. Олег в этом деле был виртуоз, любые снасти, какие бы сложные и капризные ни были, отладит так, что на весь сезон хватает. Сосед этим пользовался. Подкараулит Олега, когда тот с работы возвращается, выскочит к подъезду и давай «окучивать», уговаривать снастями заняться. Тот поломается-поломается да и согласится. Дня два-три в гараже на заднем дворе зависают, пока все снасти в порядок не приведут. Ну, и болтают, разумеется.

Однако семейную пару Гуров дома не застал. Открыла ему престарелая бабка, заявила, что живет с внучком и его женой, сообщила, что раньше восьми вечера ни он, ни его жена не вернутся, и дверью хлопнула.

Гуров честно обошел весь подъезд. Застал дома двух парней-подростков, которые про Струбалина слыхом не слыхивали, еще одну бабульку, молодоженов с пятого этажа и женщину в возрасте, проживающую как раз над квартирой Струбалина. Ничего, о чем бы не рассказал отставной подполковник, узнать не удалось. С этим он и ушел.