– Почему ты всегда мерзнешь? – тихо спросила я, грея его пальцы – осторожно, боясь нарушить его хрупкий сон. – Надеюсь, тебе было не очень страшно, – продолжала я, глядя на него с усталой, но счастливой улыбкой. – Я рада, что тебя вытащили из бездны. Не знаю, что бы со мной было, если бы ты там остался. Кто бы еще называл меня Днищем? Пришлось бы возвращаться за тобой, глупый.

Он не отвечал – спал, и ресницы его подрагивали во сне, будто бы он видел сны.

Напоследок я укрыла его одеялом по самый подбородок – чтобы не мучился больше от холода. И, склонившись, поцеловала в уголок губ. Когда я уходила, он, не просыпаясь, схватил меня за руку.

– Не уходи, – услышала я его шепот и тотчас повернулась.

Ярослав смотрел на меня не мигая. И в его взгляде было столько затаенной боли, что я перестала дышать на мгновение.

– Ты проснулся? – ласково спросила я. – Как ты себя чувствуешь? Я не уйду, слышишь? Яр?

– Настя, не уходи. Не оставляй меня одного. Пожалуйста, – прошептал он и снова отключился, но руку так и не отпустил. Я сама с трудом высвободила ее, когда в спальню вернулся Меркурий. Он по моему лицу понял, что я хочу остаться с Ярославом, и покачал головой.

– Я не могу ослушаться приказа князя. Ты должна побыть в другой спальне – тебе тоже нужен сон. Идем.

С неохотой, но я подчинилась.

Моя спальня находилась неподалеку, и по убранству была похожа на спальню Ярослава, только цветовая гамма была теплой – сочетание рубинового и ванильного цветов. У окна широкая кровать с воздушным балдахином над изголовьем, шикарный деревянный комод, туалетный столик с овальным зеркалом, два элегантных кресла, гобеленовые шторы с изящной драпировкой, не пропускающие в комнату утренний свет, – у хозяина дома был хороший вкус, разве что слегка старомодный, а самое главное, были деньги – слишком качественными были и ремонт, и мебель. Уж я-то в этом понимала.

– Не открывай окна, – велел Меркурий перед тем, как покинуть комнату.

– Что? Почему? – удивилась я.

– Снаружи воздух буквально пропитан защитной магией – мы усилили охрану, – вместо него ответила Агата, которая появилась буквально ниоткуда, заставив меня вздрогнуть. – В больших дозах для неподготовленного человека эта высококонцентрированная магия может быть, как минимум, неприятна. Кровь из носа, головокружение или обморок. Воспринимай это как аналогию с тепловым ударом, – посоветовала она. – Кстати, на столике стоит отвар «Серебряный сон» – выпей его, чтобы быстро заснуть. Тебе нужно хорошо отдохнуть, Настя.

Я кивнула, и они, пожелав мне спокойной ночи, ушли. Я упала в кровать, уставшая и обессиленная. Не веря, что все это происходит со мной, и все еще сомневаясь в своем психическом здоровье. На улице уже было светло – часов девять или десять, и спать мне абсолютно не хотелось. В голове крутились сотни вопросов – моя психика не собиралась так просто принимать существование магии. Какое-то время ворочалась с боку на бок, и мне казалось, что за мной наблюдают. Но кто и откуда, я не понимала – возможно, это была просто иллюзия страха, от которой я не могла избавиться. Несколько раз я резко поворачивала голову в сторону туалетного столика, и в какой-то момент мне почудилось, что в овальном зеркале промелькнула чья-то рука, что меня изрядно напугало.

Решив, что на какое-то время мне все-таки нужно отключиться, я встала и выпила отвар – он вкусно пах черникой и немного медом, а на вкус оказался как чуть подслащенная вода.

Перед тем как снова лечь в кровать, я занавесила зеркало покрывалом. И только потом уснула.

Несколько часов пролетели как один миг. Кажется, мне что-то снилось, но что, я не запомнила. В памяти остались только несколько странных неясных обрывков.

В первом я стояла на улице в окружении девушек в старинных славянских нарядах и смотрела на дорогу, по которой скакал на буланом коне всадник в старинных одеждах, чьего лица я не видела. Зато я чувствовала радость – такая приходит после долгой разлуки с кем-то важным.

Во втором обрывке я, не отпуская руки всадника, гуляла с ним по вечернему лугу. Заходящее солнце слепило глаза, а радость переросла в восторг. Мы убежали ото всех, чтобы тайно встретиться, потому что не могли иначе, потому что безумно скучали, и было все равно, что скажет мой отец.

В третьем меня охватил жуткий страх – деревянные стены лизал огонь, и от едкого запаха дыма я задыхалась, не зная, как выбраться на улицу.

«Лада!» – услышала я отчаянный крик, перед тем как проснуться.

Я открыла глаза в тот момент, когда меня пытались поцеловать. Чьи-то смутно знакомые сухие губы коснулись моих губ – нежно и осторожно. Меня тотчас пронзило желание ответить на этот поцелуй, но я не позволила себе – с силой оттолкнула наглеца и резко села в кровати. Волосы спутались. На лбу появилась испарина. И мне все еще казалось, что я дышу дымом.

– Ты?! – выкрикнула я, глазам своим не веря. Напротив меня стоял Ярослав – живой и невредимый, более того, нагло ухмыляющийся. Бледность пропала, черты лица смягчились, и мятные глаза весело блестели.

– Доброе утро, Настенька, – пропел Зарецкий. – Откуда в тебе столько силищи? Чуть ребра мне не сломала.

– С тобой все в порядке? – недоверчиво уточнила я, разглядывая его и не понимая, сон это или явь? Вчера он был на грани гибели – сидел на краю бездны, а сегодня уже в порядке. Возможно ли это?

– Разумеется, – важно подтвердил Яр. – А с тобой? Почему кидаешься на людей, Мельникова?

– Что… что ты делал? – пропустила я его вопрос, до сих пор чувствуя на своих губах тепло его губ. Страх совсем отступил – затаился в тенях, обещая вернуться ночью.

– Измерял температуру, – кротко сообщил Зарецкий. Ангельский голос и дьявольская улыбка. Точно он – мой противный маленький Енот.

– Не поняла… – растерялась я.

– Думал, у тебя жар. Твое лицо горело, и ты металась по кровати. У меня нет градусника, поэтому я решил проверить температуру губами, – невозмутимо продолжал Яр.

– Но проверяют лоб! – возмутилась я.

– Я лоб и проверял, – не сдавался Зарецкий. – Остальное – твои галлюцинации. Я не собирался тебя целовать.

– Разве? – усмехнулась я.

Он пожал плечами и улыбнулся мне – беззаботно и притягательно. Под влиянием какого-то непонятного порыва я вдруг вскочила с постели и обняла Ярослава за пояс – так крепко, как могла, и прижалась щекой к его плечу. Кажется, он не ожидал от меня такого бурного проявления чувств, поэтому обнял не сразу, но когда его руки оказались на моей спине, мне вдруг стало легко и спокойно.

– Я так рада, что с тобой все хорошо, – прошептала я.

– И я. Я тоже рад, – негромко отозвался Яр, склонив голову – так что его щека касалась моей щеки.

– Там было страшно? – спросила я, и он понял, что я имею в виду. Бездну.

– Там было темно, тихо и холодно. Но иногда я слышал твой голос. И только поэтому не давал ей утащить меня дальше, – я едва расслышала эти слова и вздохнула, зная, как тяжело ему было.

– Прости, – горько сказала я, слыша, как быстро бьется его сердце, и зная, что он слышит мое.

– Ты не виновата, – возразил Ярослав.

Мы разорвали объятия всего на несколько коротких секунд – чтобы взглянуть друг другу в глаза и понять, что все хорошо, что нет больше той безжалостной Темной силы, заманившей нас в замок, а после столкнувшей со скалы в море, что нам обоим больше ничего сейчас не грозит.

– Хорошо, что я тебя нашел, – голос Яра стал еще тише, еще приглушеннее, но я слышала в нем искренность.

Его пальцы коснулись моей щеки, бережно погладили ее и провели вдоль нижней губы. И внутри заискрило солнце.

– Хорошо, – согласилась я, не отрывая взгляда от его глаз, полных нежности, и понимая – еще немного, и я начну в них тонуть. А потом, словно по волшебству, мы одновременно потянулись друг к другу за поцелуем – теперь уже не мимолетным, а долгим и чувственным. Таким, от которого вдоль позвоночника поползли мурашки, а в голове стало легко и приятно. Таким, который разрушил последние барьеры.