Этими словами описано место действия. Человек, который излагает, – это тот, кто записал учение, чтобы мы могли слышать эти слова. Сперва он говорит, что он слышал слова Будды. Однажды означает определенное время.
Победоносный жил в Шравасти, в роще Аната Пиндада, в садах принца Джетавана. Вместе с ним там было великое собрание 1250 монахов, учеников первого уровня, и еще неисчислимое количество последователей пути сострадания, и все они были великими и святыми.
В свое время в Индии существовало шесть великих городов, включая тот, что некогда был известен как «Шравасти». Он располагался во владениях Царя Прасена Аджита и славился своим великолепным садово-парковым ансамблем, принадлежащим принцу Джетавану.
Настало время – через несколько лет после того, как Победоносный достиг просветления, – когда некий домовладелец по имени Аната Пиндада решил, что непременно построит большой чудесный храм, в котором смогут постоянно жить Будда и его последователи. С этой целью он предстал перед принцем Джетаваном и купил его сады, заплатив ему столько золотых монет, что хватило бы покрыть всю эту территорию.
Джетаван тоже поднес Победоносному участок земли, на котором проживал обслуживающий персонал садового хозяйства. Аната Пиндада, прибегнув к возможностям Шарипутры, призвал мастеров, как из мира людей, так и из мира богов, чтобы те возвели великолепный, невиданный доселе парк на этих угодьях.
Когда парк был закончен, Победоносный, постигнув тайное желание Джетавана, присвоил главному храму его имя. Аната Пиндада, между прочим, тоже был махасаттвой, который родился специально, чтобы выступить в роли спонсора самого Будды.
Смысл этих вступительных строк Алмазного Огранщика очень важен. Будда собирается дать свое учение собранию монахов, которые решили, подобно ученикам Иисуса, оставить свои обычные занятия и посвятить свои жизни изучению буддийского пути. Но причина, по которой передача учения вообще состоялась, заключается в том, что нашлись могущественные богатые люди, которые сделали это возможным.
Власть царей древней Индии была движущей силой экономической и политической жизни управляемых ими стран, эта власть была не чем иным, как точным эквивалентом современного Западного бизнес-сообщества. Когда в наши дни мы говорим о Будде и буддийских идеях, то чаще всего рисуем себе экзотического гражданина восточной национальности с шишкой на макушке, а если нам приходилось видеть китайские статуэтки, то еще и с улыбкой до ушей и большим животом. А теперь представьте себе высокого изящного принца, который без лишнего шума шествует по стране и со знанием дела, убежденностью и состраданием проповедует идеи, которые каждый человек может использовать, чтобы достичь жизненного успеха и сделать саму свою жизнь осмысленной.
И его последователи – это не просто бритоголовые нищенствующие монахи, сидящие скрестив ноги перед голой стеной и бубнящие «ОМ». Возможно, величайшими мастерами буддизма в древние времена были именно члены царского рода, обладающие вдохновенным азартом и талантом управлять целыми странами и их экономикой. Есть, например, великое буддийское учение под названием «Калачакра», или «Колесо Времени», – за последние несколько столетий оно передавалось в особом кругу каждым далай-ламой Тибета. Так вот, в самом начале Будда учил ему древних царей Индии, то есть личностей выдающейся интуиции и необыкновенных возможностей, которые, в свою очередь, передавали его по царской же линии на протяжении многих поколений.
Я завел здесь этот разговор, чтобы обратить ваше внимание на обычное заблуждение, касающееся не только буддизма в частности, но и внутренней духовной жизни каждого вообще. Буддизм всегда учил, что есть время и место для того, чтобы вести уединенную жизнь монаха, отрешиться от мира с целью научиться быть ему полезным. Но мы должны служить миру, а раз так, то для этого мы должны жить в этом мире.
За годы работы в корпорации мне довелось столкнуться с большим числом воротил бизнеса, которые раскрыли мне невероятные глубины своей внутренней духовной жизни. В первую очередь это касается алмазного дилера по имени Дхиру Шах из города Бомбей, название которого недавно исправлено на более точное Мумбай. Если вы взглянете на г-на Шаха, сходящего по трапу самолета в нью-йоркском аэропорту Кеннеди, то увидите смуглого низкорослого очкарика с редеющими волосами и застенчивой улыбкой. Он проберется сквозь толпу, подхватит свой небольшой потертый чемоданчик, затем возьмет такси и отправится в самый скромный отель Манхэттена, где на ужин неизменно съест несколько ломтиков хлеба домашней выпечки, приготовленного и заботливо уложенного в сумку его любящей женой Кэтки.
На самом деле г-н Шах – один из самых влиятельных скупщиков бриллиантов в мире, ежедневно приобретающий тысячи камней для «Андин». И все же я бз лишних слов могу утверждать, что он – высочайшая духовная личность из тех, что я когда-либо встречал. Не торопясь, год за годом, он раскрывал для меня богатство своей внутренней жизни.
Г-н Шах исповедует джайнизм – древнюю религию Индии, которая зародилась в ту же эпоху, что и буддизм, около двух тысяч лет назад. В вечерней тишине мы вместе усаживались на холодный пол храма в его квартале; простой, но изящной конструкции, этот храм был настоящим уголком спокойствия посреди бомбейского хаоса. Служители неспешно двигаются перед алтарем в прохладном полумраке внутреннего святилища, на их лицах играют отблески приглушенного красного света небольших масляных ламп, возжигаемых ими в честь своего бога.
Женщины в мягких ниспадающих шелковых одеждах молча входят и прикасаются к земле в глубоком поклоне, затем так же молча садятся для молитвы. Детишки, перешептываясь, переходят от статуи к статуе, глядя вверх на тысячи изображений святых. Бизнесмены оставляют свои портфели и обувь на ступеньках у входа и в почтении проходят внутрь, усаживаясь для своей спокойной внутренней беседы с Махавирой.
Вы можете долго сидеть в этом храме, пребывая в благодати; вы можете совершенно позабыть о времени, о том, какой сегодня день недели, о том, что вам пора вставать и идти домой, и даже забыть об Оперном театре.
Оперный театр – имя нарицательное для обозначения алмазного бизнеса в Индии, где в грязных кирпичных домах и многоэтажных офисах стоимостью несколько миллионов долларов работает порядка полумиллиона человек, ограняя большую часть мирового оборота алмазов и снабжая своей продукцией клиентов в Америке, Европе, Ближнем Востоке и Японии. Оперный театр – это на самом деле всего лишь два ветхих здания в дебрях Бомбея, одно в шестнадцать, а другое в двадцать пять этажей, названные так, потому что неподалеку находится столь же ветхое здание старой оперы.
Чтобы попасть туда, вы приезжаете в полуразвалившемся авто к невероятно переполненной парковке, затем чудом проталкиваетесь, выискивая лазейки, через плотную толпу начинающих алмазных дилеров, выкрикивающих друг другу предложения и контрпредложения и размахивающих потрепанными бумажными пакетами с горсткой крошечных алмазов внутри. Потенциальные партнеры – продавцы, стоящие лицом к лицу с покупателями, – тыкают друг друга в ладони, на немом языке этой особой распальцовки обсуждая цену, при которой сделка состоится.
Прорвавшись через эту мелкую рыбешку, вы оказываетесь в толпе, осаждающей один из работающих сегодня еле живых лифтов. (Здесь всегда нужно выбирать: либо поехать на лифте с риском застрять на несколько часов между этажами, когда опять вырубят электричество, либо преодолеть около двадцати пролетов лестницы пешком, проклиная бомбейскую жару и влажность, насквозь пропитавшую потом вашу свежую новую рубашку). Далее следует ритуал открывания экзотической комбинации старинных индийских замков, электронных детекторов движения и навороченных акустических датчиков – и вот вы в офисе.
Здесь все по-другому. В офисах побольше – везде мрамор: мрамор на полу, мрамор на стенах, мрамор по всей ванной комнате и шедевры утонченной античной резьбы на мраморных подставках, привезенные из бельгийского филиала. Арматура в туалете вызолочена, а унитаз представляет собой невероятный гибрид западного стульчака с восточными подставками для ног по бокам, чтобы при желании можно было по-индийски усесться на корточки.
