Но это моя работа. Раньше у меня были друзья, к которым я мог обратиться за помощью. Друзья, которые были со мной несколько месяцев. В моей работе нет ничего простого, но она мне действительно нравится. Она дарит мне чувство успеха, не говоря уже о том, что я меняю этот мир к лучшему. Делаю его лучше для таких людей как моя сестра, мой племянник и других детей, которые появятся в будущем.

Я заглядываю в кабинет Джеффа, прежде чем выйти из здания:

— Все еще здесь?

— Черт, да. Ну а ты дозвонился до Кэнди?

— Да, она устроит мне встречу с Чесити во вторник. Подробнее расскажу в понедельник. Сейчас я уже домой.

— Доброй ночи, — говорит Джефф мне в ответ.

Непривычно приходить домой и не видеть там Эмили, особенно в пятничную ночь. Ее приезд был недолгим, но заставил меня немного по-другому смотреть на мир. Мне было тяжело прощаться с ней вчера утром, особенно зная, что она обижена на меня. По дороге в аэропорт я сказал ей, как мне жаль. Сестра извинилась и признала, что перешла черту, зная, что все дело в моей работе. Я осознавал, что стена, образовавшаяся в тот вечер, не разрушилась окончательно, но когда я обнял свою сестру на прощание, то понял, что все не так уж и плохо.

Эмили позвонила мне, когда приехала домой, и я спросил, собирается ли она поговорить с Себастьяном. Она ответила, что сделает это позже. Я снова дал ей понять, что мне действительно жаль и что всегда буду здесь, если ей понадобится моя помощь, но Эмили ничего не сказала в ответ. Она была последним человеком на земле, которого я хотел бы разочаровать.

Уже почти семь, а автомобиля Бренны все нет. А я так надеялся ее увидеть, чтобы предложить чем-нибудь заняться сегодня вечером. Ночь среды, вероятно, была лучшей ночью в моей жизни. И дело не только в том, что Бренна была сексуальной и веселой, а в том, что она, наконец, открылась мне. Это был хороший шаг в нужном направлении. Меня беспокоил наш поцелуй, но, зная, что он был началом чего-то невероятно страстного, я понял, что это было лучшее решение в моей жизни.

Прошлой ночью мы снова списывались, но наш разговор был недолгим, потому что, как мне показалось, ее что-то беспокоило. Я не могу давить на нее и желать чего-то большего, потому что знаю, что однажды перегну палку, и она сбежит он меня. И я не хочу, чтобы это «однажды» наступило. В Бренне уже есть миллион вещей, в которые я влюблен, хотя едва знаю эту девушку.

Достав из холодильника замороженный ужин, снимаю крышку, прежде чем засунуть его в микроволновку. Мне нужно научиться готовить. Вероятно, я мог бы сходить на какие-нибудь мастер-классы, чтобы впечатлить Бренну. Черт, я уже просмотрел несколько роликов на ютубе, зашел на какой-то сайт под названием «Pinterest», чтобы вычитать советы о том, как приготовить кордонблю. Мне хотелось бы произвести впечатление на Бренну домашним ужином при свечах, а не везти ее куда-нибудь.

Одной мысли о Бренне в моем доме достаточно, чтобы заставить мой член встать. После того как я видел ее обнаженной, трогал себя, глядя на ее фото, то представил, как бы это ощущалось — быть обнаженным рядом с ней. Я сохранил фото Бренны на свой телефон и не могу врать самому себе насчет того факта, что уже успел пересмотреть его огромное количество раз. Должно быть, это ненормально, но я никогда не видел тела, подобного ее. Не встречал женщину, которая могла бы сравниться с ней.

Все связанное с Бренной кажется мне настоящей пыткой.

Достав ужин из микроволновки, швыряю его на стол, прежде чем самому сесть. Пиво уже открыто и стоит на столе. Здесь очень тихо. Я мог бы смириться с тишиной, но не тогда, когда мои мысли роем гудят в голове. Дотянувшись до телефона, включаю музыку, которую успел закачать. Просто немного кантри, чтобы расслабиться.

Мне нужно будет выяснить, какие песни нравятся Бренне, чтобы можно было их записать, особенно после того, как она сказала, что ненавидит музыку в стиле кантри, которой просто переполнен мой телефон. Поедая свой ужин, пытаюсь подыскать что-то другое. Когда я хочу скачать песню Мита Лоуфа (прим. переводчика: американский рок-певец, кино- и театральный актёр), всплывает сообщение. Оно от Бренны. На моем лице сразу же появляется улыбка. Бренна написала первой:

«Эм… ты знаешь, как завести машину?»

Смеюсь, прежде чем вспоминаю, что девушка работает в совершенно другом городе, и я даже не уверен, как далеко она от меня, и как туда попасть.

«Да, где ты?»

«Неважно, кто-то уже остановился, чтобы помочь мне. Но все равно спасибо».

Когда Бренна пишет об этом, во мне сразу зарождается ощущение того, что я должен ее защитить. Кто остановился и помог ей? Парень? Что, если она совсем одна, и кто-то мог ей воспользоваться? Возможно, мне не следовало этого делать, но я все же написал и спросил, где она.

«Где ты? Я все еще могу тебе помочь. Или, в конце концов, проводить тебя до дома, так что ты не попадешь в аварию».

Проходит минута, а ответа все нет, так что я звоню ей. Мысль о том, что с ней могло что-то произойти, совершенно мне не нравится. Бренна отвечает после третьего гудка, и я слышу ее смех.

— Еще раз спасибо, — говорит она кому-то. Ее голос становится спокойнее, когда она начинает говорить со мной. — Хэй, извини, я как раз отвечала на твое сообщение.

— Ты в порядке?

Я слышу, как закрывается дверца ее машины. Успеваю даже уловить ноты музыки, прежде чем Бренна ее выключает.

— Ох, да, я в порядке. Просто стояла и смотрела на двигатель, не имея ни малейшего понятия, что делать, пока кто-то не остановился и не помог.

— Но сейчас он ушел?

— А кто сказал, что это был мужчина? — я слышу оборонительные нотки в ее голосе.

Не хочу создать впечатление ревнующего парня, ведь я таковым не являюсь. Я лишь хочу защитить ее. Говорю себе, что есть разница между этими двумя понятиями, но сам себе не верю.

— Извини, я знаю, это не обязательно должен быть парень. Просто мне не нравится, что с тобой может случиться что-то плохое. Парни любят пользоваться девушками, когда вокруг никого, а их машина заглохла. Особенно привлекательными девушками на хороших машинах.

Спустя секунду она отвечает:

— Все хорошо. Я всегда ношу с собой газовый баллончик. И пистолет.

— Почему ты носишь пистолет?

Я мысленно возвращаюсь к ее образу, когда она была вся в побоях. У нее есть причина, по которой она может носить с собой пистолет, и я уверен, эта причина связана с теми синяками. Это было не один раз. Мое тело сразу же напрягается от злости. Не думаю, что когда-либо смогу выкинуть эти образы из своей головы, особенно если не узнаю, кем был тот придурок, который сделал с Бренной это.

Девушка усмехается, умудряясь найти что-то забавное в том, что мне кажется ужасно сексуальным и опасным одновременно. Она, держащая в руках пистолет и стреляющая из него. Должно быть, это невероятное зрелище, но совершенно другое чувство у меня вызывает картина, как кто-то нападает на нее, и поэтому она вынуждена носить с собой оружие.

— Я молода, привлекательна в глазах многих парней и чаще всего нахожусь совсем одна. Лучше я сейчас буду в безопасности, чем потом сожалеть.

Я не могу злиться на то, что она защищает себя. На самом деле, и не злюсь. Мне нужно напоминать себе, что она умеет обращаться со многими вещами, больше, чем я хотел бы.

— Хорошо, — отвечаю я. — Что сейчас делаешь?

— Веду машину, — глумится Бренна.

— Я имел в виду, куда ты едешь?

— Домой.

Я осмеливаюсь спросить:

— Ты… хочешь чем-нибудь заняться сегодня?

Девушка тихо вздыхает, и до моего уха докатывается эхо от вздоха, а затем удивляет меня, сказав:

— Скоро увидимся. Я должна переодеться, прежде чем смогу выбраться куда-то.

— Ты уже поужинала?

— Нет. И я просто умираю с голоду.

— Увидимся, когда ты приедешь. Езжай аккуратно.

— Увидимся, — и разговор этим заканчивается.

Я гляжу на жалкое подобие своего ужина. Встав, я хватаю контейнер и выбрасываю его в мусорное ведро. Если Бренна проголодалась, я должен сделать что-то действительно хорошее.