Картер покачал головой и улыбнулся.

– Вот дерьмо. Не думал, что скажу это, но это чертово дерьмо. Хотя и не знаю, кто выиграет соревнование.

Странно, но как бы я ни была отвратительна себе за то, что собиралась сделать, когда я рассказала обо всем Картеру, я почувствовала, как с меня свалился тяжелый груз. Он, похоже, совсем не осуждал меня. Он просто смотрел на воду.

– О чем вы сейчас думаете?

Он рассмеялся.

– Если я скажу вам, возможно, выиграю соревнование.

– Все равно скажите.

– Я представлял вас беременной и думал о том, как сексуально вы будете выглядеть с большим животом и набухшими сиськами.

– Это в вашем стиле.

Мы оба рассмеялись. И после нашего разговора Картер, казалось, почувствовал себя лучше.

– Хорошо. Есть еще что-нибудь, что я должен знать о вас, Спаркс?

– Я поведала вам один секрет. Вы поведали мне один секрет. Мы квиты, капитан.

– Я хочу знать больше.

– Что именно вы хотите знать?

– Вы уверены, что дома вас не ждет бойфренд?

– Уверена.

– У вас было много бойфрендов?

– Нет, ничего серьезного.

– Вы никогда не влюблялись?

Я посмотрела на воду. Старая знакомая боль сдавила мне сердце. Я уже во второй раз за этот день подумала об Эмилио. После некоторого молчания я ответила:

– Однажды.

– И что случилось?

Я уже много лет не бередила эту рану. Мне было трудно говорить об этом. Но при этом мне хотелось рассказать Картеру все о себе. И я не понимала почему.

– Эмилио был работником на нашем ранчо, когда я была тинейджером. Мы стали проводить много времени вместе, особенно когда моих родителей не было дома. Мы ездили верхом, говорили обо всем том, о чем говорят тинейджеры, – о наших надеждах и мечтах. Мне так нравилось его общество, потому что мы не говорили о деньгах и об аристократическом образе жизни, который мне навязывали с самого рождения. С Эмилио я была просто Кендалл, а не богатая девушка, от которой ждут очень многого, что угнетало меня. Наши разговоры и поездки верхом… это были мои самые лучшие в жизни воспоминания. Когда я была с ним, я чувствовала себя самой собой. Я чувствовала себя свободной.

– По выражению вашего лица я могу сделать вывод, что все закончилось не слишком хорошо.

Покачав головой, я продолжила:

– Эмилио был нелегальным эмигрантом. Он и его семья бежали из Мексики. И однажды я узнала, что он помогает заботиться о больной женщине, бывшей другом его семьи. Она тоже была нелегальной эмигранткой. Он никогда не просил меня о помощи. Мне пришлось умолять его позволить мне помогать.

– И что вы сделали?

– Она была средних лет. Ее звали Ванда, и они страдала от поликистоза почки. Ей требовался постоянный гемодиализ, чтобы оставаться живой. Но она слабела с каждым днем. На нашем ранчо был старый домик для гостей. И я перевезла ее туда, практически обеспечивая ее едой и крышей над головой. И я старалась заботиться о ней как можно лучше. Но единственное, что было нужно ей, – это новая почка. Один из членов ее семьи согласился стать донором, но они не могли оплатить операцию.

– С вашей стороны было очень благородно заботиться о ней.

– Ну, я чувствовала, что впервые в жизни у меня появилась цель. Не говоря уже о том, что я влюбилась в Эмилио и готова была в тот момент сделать для него все что угодно.

Когда я замолчала, Картер положил ладонь мне на щеку.

– И что случилось, Кендалл?

– Однажды родители вернулись домой рано и застали меня в гостевом домике с Эмилио и Вандой. Я умоляла отца не выгонять их. Мои эмоции подвели меня, и я по глупости выпалила, что люблю Эмилио. И отец пригрозил, что сдаст их полиции и их депортируют.

Картер поежился.

– И он сделал это?

– Когда он узнал о болезни Ванды, то немного остыл. Но он категорически запретил мне общаться с Эмилио. И заключил со мной сделку. Он сказал, что оплатит операцию Ванды при условии, что ни Эмилио, ни Ванда больше не ступят ногой на наше ранчо и я больше никогда не увижусь с ним.

Картер шумно выдохнул.

– Думаю, я знаю, чем все закончилось.

– Да. Совесть не позволила мне допустить, чтобы Ванда лишилась шанса на жизнь из-за моего эгоистичного желания быть рядом с этим мальчиком. Мы с Эмилио согласились, что такова воля судьбы. Мой отец все организовал, Ванду прооперировали, и я больше никогда не видела Эмилио.

– Вы правильно поступили, Кендалл.

– Я пыталась разыскать его после этого, но из-за того, что он был нелегальным эмигрантом, ни он, ни его семья нигде официально не числились. Я нашла один адрес, по которому они проживали, но когда через несколько месяцев после операции я поехала туда, там уже никто не жил. – Я посмотрела на небо. – И на этом история заканчивается.

– Мне жаль, Кендалл. Спасибо, что поделились со мной.

– Все это очень повлияло на мою жизнь. Я стала бояться быть откровенной с людьми из опасения, что мне сделают больно или я причиню боль кому-то. В последующие годы я научилась подавлять свои чувства.

– Ну, я бы сказал, что сегодня вечером вы проделали большую работу и были очень откровенны со мной. Но я думаю, что нам нужно расслабиться. – Он поднялся и протянул мне руку. – Как насчет того, чтобы напиться в хлам?

– Думаю, это будет идеальным завершением вечера, посвященного откровенным признаниям.

Когда поздно вечером мы ввалились в дом Марии Розы, были уже порядком пьяны. Я пошла в ванную, чтобы переодеться, и когда вышла, Картер лежал на кровати, закинув руки за голову.

– Сегодня я буду спать на полу, – сказала я.

– Я думал о том, что мы можем оба спать на кровати. Я буду вести себя самым лучшим образом. Обещаю. Но я хочу спать, обнявшись с вами. И меня даже не волнует то, что это звучит глупо. Потому что это правда.

Я не стала даже раздумывать.

– С удовольствием.

Картер протянул ко мне руки, и я залезла в кровать и положила голову ему на грудь. Он крепко обнял меня, и я прильнула к нему. Было так приятно находиться в его объятиях. Но меня раздирали противоречивые чувства. Мысль о расставании завтрашним утром вызывала боль у меня в груди. Я с трудом сдерживала слезы, в то же время наслаждаясь его близостью. Мы больше не проронили ни слова, и это казалось мне таким нормальным – лежать в темноте в молчании всю нашу последнюю ночь. Биение его сердца в конце концов убаюкало меня, и я уснула.

На следующее утро мы оба проспали. Бегая по комнате и наталкиваясь друг на друга, мы быстро приняли душ и упаковали свои вещи. Картер должен был прибыть в аэропорт к девяти часам, а было уже восемь, и до аэропорта был час езды. Чтобы не терять времени и не связываться с такси, Мария Роза сама повезла нас в аэропорт.

Когда мы подъехали к зоне вылета, я с трудом сдерживала слезы. Мысль о том, что я больше никогда не увижу Картера, была мучительной. Я провела с ним всего два дня, но чувствовала себя так, словно он знает меня лучше большинства моих близких и знакомых. Когда он вышел из машины, я вышла следом за ним, чтобы попрощаться. Он сказал что-то Марии по-португальски, а потом протянул ей деньги.

Картер взял из багажника свои вещи, и мы замерли, глядя друг на друга.

– Мария отвезет вас в «Вестен». Она знает, где он находится. Пока вы были в душе, я записал вам на телефон ее номер. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните ей. Она немного чокнутая, но в целом очень хороший человек.

– Хорошо.

Он взял мое лицо в ладони.

– Не разгуливайте без бюстгальтера и не разговаривайте с незнакомцами в бразильских барах. Понятно?

Я кивнула.

– А теперь я вас поцелую. Я хорошо вел себя эти два дня. И мне чертовски не хочется позволить вам исчезнуть из моей жизни, не попробовав вас на вкус.

И прежде чем я успела сказать хотя бы слово, которое, безусловно, было бы согласием, Картер прижался губами к моим губам. У меня подогнулись колени. Когда он прижал меня к себе, у меня бешено застучало сердце. Он застонал, когда я обняла его так же крепко, как он обнимал меня. Наши языки соприкоснулись, и ни один из нас не хотел терять ни секунды. Нам было необходимо попробовать друг друга на вкус, почувствовать друг друга, сказать все в одном этом поцелуе. Когда он попытался прервать поцелуй, я застонала, и он снова прильнул губами к моим губам. Этот поцелуй был еще более голодным. Я понятия не имею, как долго он длился, но я знала лишь одно – когда он закончится, я буду в отчаянии.