Это его “Привет, Лисёнок”, кривоватая улыбка и взгляд переливающийся шипами от роз - навсегда останется под кожей рыжей.

Кристофер видит, как тепло она отзывается о Харрингтоне того времени, периода Берлина. А Купер, как на исповеди выдаёт всё: от начала Якудз до начала отношений, с человеком, который внушал изначальео только добро и трепет.

- Я думала, что он-лучшее, что я встречала в своей жизни. Мне было пятнадцать, а он был чем-то вроде Бога для меня. Ему и Йену давали слишком много власти. И ни один из них этого испытания не прошёл, - она снова нервически передёргивает ключицами, осмеливаясь взглянуть в турмалиновые глаза.

Она снова нервически отпивает, набираясь смелости из стакана.

- Мы встречались с ним около полугода. Первый месяц - был тотальным счастьем, а затем, - Кристофер напрягается. Он то считал, что он единственный и неповторимый, не вдаваясь в подробности жизни рыжей так, как надо было. - Затем они превратились в токсичные отношения.

- Это как? - единственное, что спрашивает Шистад, весь поглащенный то ли уколом ревности, то ли вины.

- Тебе ли не знать, как это? - чёрные глаза сверкают непонятным для Кристофера огнём. - Это, - успокоившись продолжает Дэйна, - это, когда один вроде как любит, а другой любит других. Это, когда тебя берут без твоего согласия. Когда начинают болеть тобой настолько сильно, что причиняют этим боль. Когда Обье уехал в Осло по делам отца - я словно начала заново дышать.

- Когда ты стала так бояться меня? - его волосы ещё пахнут краской безумия, в котором она больше не сомневается ни на секунду.

- С чего ты взял, что я тебя боюсь? - кажется, рыжая собирает последние силы отваги и храбрости. Внутри всё буквально скандирует: будь как твой отец.

- Твои глаза, они светлее и осторожнее, чем обычно, - синие волосы Обье мелькают в отражении эскалатора аэропорта. Он еще не привык к таким ярким волосам, слегка поджимая губы, когда видит их.

- Я не буду скучать по тебе, если ты об этом, - стервозно усмехается Дэйна. Сейчас она в безопасности. Здесь Максимилиан, при котором Обье не посмеет даже кончиком ногтя прикоснуться к ней. И повезло же выбрать не того брата.

Глаза Харрингтона вспыхивают и он зачесывает руками свежестью окрашенные голубые волосы на затылок.

- Мы ведь ещё увидимся, - он проводит носом по её скуле томно дыша. - Я буду ждать в Осло, лисёнок, - оставляет рваный поцелуй на покусанных губах.

- Кажется, объявили твой рейс, - слегка хрипловато говорит девушка.

Обье Харрингтон - ее ночной кошмар. До жути привлекательный, сексуальный ночной кошмар.

- Останься такой же колючей, любимая, - он крепко прижимает её к себе. - Запомни, ты теперь навсегда моя, даже если выйдешь за моего братца. Я. Твой. Ночной. Кошмар, - голос устрашающе пуст, но не весомый поцелуй в висок ясно даёт понять, что синеволосый слаб как никогда, что дрожь в его грудной клетке уже не скроют яркие волосы.

- Я надеюсь, это ваша последняя встреча? - слышит рыжая над своим ухом голос Макса.

- Да, - кожа ещё чувствует гооячее дыхание его брата. - Я больше не поддаюсь его влиянию.

- Иронично, - поджимает губы Скарсгард.

- Что именно? - дёргает бровью Дэй.

- Стерва влюбилась и даёт себе клятву не поддаваться Обье. А, ведь, он тот - из-за кого твою спину чуть ли не по кусочкам собирали.

- Я терпеть не могу твоего брата. Если мы встретимся вновь, он столкнётся с новой нормой поведения. Как и ты.

- Норма поведения твоего отца? - хмыкает Скарсгард.

- Да, - Дэйна закутывается в удлиненную вязанную кофту.

- Никто из вас не посмеет меня и пальцем тронуть, уяснил? - глаза лисицы сверкают чёрным пламенем.

- Милая, я не собирался тебя трогать. Я пытался тебя защитить, - Макс насмешливо смотрит на неё. Ведь, рыжая и сама прекрасно это знает.

- Твоя защита сработала как-то во вред Фр… - девушка тут же осекается, видя его потемневший взгляд.

- Выбирать, знаешь ли, не приходилось, - фыркает Макс, разворачиваясь на пятках. Он снова даёт ей время всё осмыслить.

- Макс, - тихо говорит Дэйл, в надежде, что он услышит ее и снова повернётся.

А он слышит и делает шаг в своём направлении. Иначе не сдержится и прижмёт к себе её прямо здесь, при этой горе компании: его родителях, её отце и Йене, который так пристально разбирает взглядом каждую секунду.

С той ночи - это первый раз как они заговорили друг с другом.

Обье и Макс приходили в больницу к Дэйл, но лишь многозначительно молчали, смотря на её отвёрнутый затылок от них. Йентани всё это время просидел в кресле палаты, не сотрясая своими голосовыми вибрациями воздуха.

Будь их воля, они даже и не появились бы провожать Обье, но их воля уходит в отставку, каждый раз, когда приходят отцы.

Кристофер многозначительно молчит, выслушав всю историю от начала до конца. В чём заключалась многозначительность его молчания он не понимал и сам. Ситуация патовая, как сказал бы его отец.

А Дэйна всё так же сидит напротив со стаканом, в котором алкоголь граничит наполовину с солью.

Сейчас его карий взгляд складывает ситуацию, как пазлы. Частичка за частичкой выстраивает в его голове полную картину. Неконтролируемая злость накатывает быстрее алкогольного опьянения. За что? За то, что она ничего ему не сказала? А чем тогда он с этими приступами лучше Обье? Только хуже.

- Ты никого не убивала, - Крис протягивает свою руку к её, поглаживания большим пальцем тыльную сторону ладони.

- Крис, я была там. Была, - почти не слышно говорит девушка. - Я сдуру решила рассказать всё отцу, думала, он поможет. Но, знаешь, что он сделал? Он отослал от меня Йена сюда! Он заставил бросить гимнастику “ради бизнеса”, приезжать сюда на каникулы! Каждый раз, когда мы оставались один на один, он спрашивал: “Как поживает Франклин?”. Он засунул меня к психотерапевту, узнать пройду ли я проверку или расскажу обо всём Брэдли! Когда я объявила о том, что больше не буду с Обье - он решил сделать меня трофеем! А когда узнал, что я влюбилась в того, кто меня выиграл, то воссоздал ситуацию один в один, как была с Франклином! - Дэйна так резко вырывает руку, что опракидывает стакан. Хрусталь разбивается на частички так же быстро, как Кристофер пытается осознать неожиданно быстрый поток речи.

- Он просто хочет, чтобы ты была сильной, - Шистад не знает, что нужно сказать кроме этого. Он с ужасом осознаёт, что одобряет все действия Купера. И сделал бы точно так же, попав в такую ситуацию. Резко Шистад выпрямляется, будто маленькая ладошка даёт ему пощёчину. - Подожди, что ты сказала?

Чёрт, нет, только не это.

- Что? - Дэйл наконец поднимает на него глаза, осознавая весь свой маленький монолог. Чёрт, вот дура.

- Я не считаю тебя трофеем, - серьёзно смотрит Шистад.

Признаться честно, Купер думала, что он больше зацепился за слова о её любви к нему. Только Кристофер, как отличник у учителя мистер Купера, делает ход конём.

- Нужно называть вещи своими именами, - хмыкает Дэйна.

- И я называю, - Кристофер встаёт с барного стула, обходя стойку, идя прямо за спину рыжей. - Ты не трофей, слышишь?

Длинные мужские пальцы Шистада пропускают сквозь огненные волосы. Аккуратно перекладывают их на левую сторону, проводя по шее подушечками пальцев.

- Твой отец - делает все, чтобы быть уверенным в тебе, - Кристофер говорит осторожно, но понимает, что рыжая во многом солидарна с суждением парня, - может, он и не самый хороший человек, но тебя любит.

Короткое “я знаю” и резкий выдох. Кажется, виноватый дух её больной души наконец-то освободился.

- Итак? - приподнимает свои тёмные брови Йен, сидя за столом в столовой колледжа.

В окна настойчиво пробиваются яркие солнечные лучи - предвестники марта.

- Ита-а-ак? - ловит на себе взгляд Йена Крис. Толстовка Пенетратора спустя пол месяца начала неприятно жечь в области серебристых букв. И как Купер с этим справляется?

- Так что у вас с моей сестрой? - рыжий интуитивно кидает взгляд на пустой стол. И вообще, если бы они не прогуляли пару, в столовой было бы намного больше людей.