- Как я и предлагал, - хмыкает Кристофер. Парни переглядываются.

- Ты предлагал немного не это, -приподнимает уголки губ Йентани, выставляя указательный палец на друга.

Шистад в ответ поднимается со стула, забирая бутылку воды с подноса. Несколько внушительных шагов, и парень приземляется за стол девушек.

Нура удивлённо вскидывает брови, Эва тут же обнимает ‘своего’ парня. Крис Берг и Вильде переглядываются, Сана слегка пинает под столом Дэй, чтобы та сделала лицо попроще.

Девушка берёт очередную картошку фри с подноса, растягивая губы в улыбке.

Кристофер сидит между Эвой и Дэйной, какая досада. Первая пытается привлечь внимание Шистада, Шистад молча смотрит на Дэйну.

- Ты замешана в этом? - ни один мускул на лице Кристофера не дрогнул, как и на лице Дэй.

Она как сидела, так и сидит. Даже, кажется, моргать разучилась. Ледяная, гордая, с яркой жёлтой биркой в пару миллиардов крон с пометкой “Трофей Шистада”. Что он хочет от нее? Всё равно ведь итог предопределен - она его, чтобы сейчас не вытворяла.

В нос бьёт одеколон Энди. Андреас в последний месяц-спасательный круг, верный Хатико. И ей противно от себя каждый раз, когда он смотрит таким ярким, горяще-голубым взглядом.

- Дэйл, мы идём? - он неодобрительно смотрит на Криса, а у Шистада от этого “Дэйл” кишки выворачивает, а взгляд покрывается коркой ледяной.

- О чём ты, малыш? - хлопает глазами Эва.

Тошнотворный рефлекс подкрадывается к горлу Дэйны. Противно от себя ещё больше. Целых два раза позволить его величеству использовать себя. Просто виртуозно!

- Да, - поднимается из-за стола рыжая. -О чем ты, ма-лыш? - по слогам произносит она.

За интересной картиной начинает наблюдать столовая. Эва посылает собеседнице гневный взгляд. Кристофер отпивает из бутылки воду под пристальным взглядом Йена, парней, да и вообще всех.

- Не прикидывайся, Купер! - он резко поднимается, но от опасных миллиметров его и рыжей ловко разделяет загородивший последнюю Андреас. -Моен, уйди, - почти шипит Пенетратор.

Холод голубого льда исподлобья наблюдает за карими, покрытыми ледяной коркой, глазами.

- Не смей так налетать на неё посреди всех, - Энди говорит это очень тихо, едва уловимо для ушей девушек, но Крис разбирает это. С каких пор её защищает Моен?

Брови насмешливо ползут вверх, так же как и уголки губ, принимающие положение едкой оборонительной улыбки. В появляющихся ямочках на его щеках она отчётливо видит: “Она всё равно моя, Моен. М о й выигрыш, хочет она того или нет”.

- А то что? Съездишь мне по морде? - провоцирует Кристофер. Они с Энди почти одного роста, а потому хрупкую фигурку сестры Йентани скрывают широкие плечи Энди.

- Может, ты разберёшься? - тихо говорит Лунд за столом.

Йен делает короткий отрицательный кивок. Он знает, что всё это провокация Шистада. Но все мышцы готовы в любой момент сорваться и заслонить собой сестру.

- О-о-о, - посмеивается Энди, - скоро это станет фишкой Пенетраторов: въеби Шистаду по лицу, - глазницы сверкают, когда он припоминает, как Магнуссон сместил ему перегородку.

Кристофер вплотную подходит к Энди, смотря за его плечо. Что это? Что это за эмоция теплится в её глазницах? Переживание? Неужели за распрекрасного Энди?

- Хватит, - голос рыжей полон стали, брат улыбается, откидываясь на спинку стула ‘моя девочка’.

- Как обычно послушаешь её? - выпячивает нижнюю губу Шистад.

- Послушаю, - руки в карманы, - потому что я уважаю её и не считаю за вещь, - Моен говорит это так тихо и зло, что слова уходят в подкорки Шистада. Его, буквально миллиметровый, шаг назад, от высоковольтного разряда тока.

Чтобы он считал её вещью? Он усмехается, садясь за стол, целуя Эву в висок. Надо же, Дэйна вещь для него!

По сути, так и есть, Шистад. В е щ ь - твердит внутри голос Энди.

Он украдкой, из-под тёмных ресниц, кидает полувзгляд на удаляющиеся спины защитника-Моена и, язык не поворачивается, вещи-Купер.

А, может, это и вправду так? Все эти три года, все эти раскрытия душ, посиделки, катания вечерами - это пустой звук?

С секунду Кристофер как-то отрешенно смотрит на всех, а затем, резко поднявшись, выходит из столовой. Срочный перекур.

Пять лет назад всё было иначе. Дэйна бы даже сказала, координально иначе. Прекрасные детские четырнадцать лет, жизнь в Мюнхене, упорная работа в сборной по гимнастике. Йентани профессионально занимался баскетболом, Софи была любящей матерью, а отец, хотя и пропадал на работе, но каждый вечер летел к семейному ужину. Всё было тихо и мирно; Йен по вечерам всегда встречал Дэй после тренировки, они шли через тёмный парк, но темноты не боялись. Возможно, потому что были смелыми, а возможно, что часть темноты уже жила в них. Близнецы уже тогда привлекали внимание своей красотой, правда, поведение их было другим. Дружелюбные, улыбчивые, “солнечные лучики” по словам Софи. Они уже не помнят в какой момент улыбка всё больше прекращала сходить с их лиц.

За неделю до их пятнадцатилетия отец перевозит семью в Берлин.

Берлин холоднее, чем Мюнхен. Эмоционально. Здесь-то и заканчивается радостная глава в их жизнях раз и навсегда.

Софи внезапно начинает пропадать на работе вместе с отцом, тренировки по гимнастике ожесточаются с новым тренером-тираном, а Йен и вовсе забрасывает баскетбол, начиная подготовку на пост отца, наследника этой империи.

Фруктовая жвачка с манго меняется на жгучий ментол. Пятнадцать.

Йен начинает курить, а в их таунхаусе появляется семейство Скарсгард. Дэрил - партнёр Купера - со своей семьёй: женой Флёр, и двумя сыновьями - старшим Максимилианом и младшим Обье. Флёр Харрингтон - вторая жена Дэрила. Но от того не менее любимая, раз отчим в короткие сроки стал прекрасно относится к её сыну, как и он к нему. Отношения сводных братьев были оригинальными, но от того более семейными.

Первая трещина по их душам прошлась спустя два месяца общения детей. Йентани и Максимилиан создают свою ‘банду’, в которую входят богатенькие, на первой стадии отмороженности, парни Берлина и одна единственная девушка - мозг этой горе-компании, её душа.

- Нам нужно звучное название! - Обье проводит ладонью по своим пепельным (ещё не синим) волосам. В ухе уже болтается серьга в виде скелета.

- Надо так, чтобы нас боялись, - усмехается Йен. -Мы, чёрт возьми, создадим свой синдикат страха, как у наших отцов.

Так родилась идея работы на богатых отцов, которой те самые богатые отцы не могли не воспользоваться. Зачем лишние рабочие руки, когда есть собственные дети?

- Есть у меня одна идейка для названия, - хитро смотрит на парней Дэйна.

- Ну? - Макс облизывает губы. Он внимательно смотрит на девушку. Ей всего пятнадцать, а она уже так горяча. Дотронься - обожжешься. Обье не нравятся такие взгляды брата.

- Смотрите, все, кто входят к нам, так или иначе, являются детьми партнёров отца, их племянниками, младшими братьями и так далее. Все беспрекословно слушают трёх основных учредителей. Патриархальны? Ещё бы! Семья, так или иначе? О, да. У нас есть строгий свод законов и…

- Якудзы, - тут же схватывает Йен. - Ты описываешь название мафии.

- Я описываю наше новое название, -довольно поджимает губы Дэйна. -Оно весьма схоже с японским, может быть и по правилам тоже, но это ничего не меняет.

- Но мы же не преступники, - ухмыляется Обье, ему нравится идея этой девочки.

- Мы хуже. Наши отцы снабжают преступников оружием, - откидывается девчонка на скамейку. - Это делает нас хуже, чем преступники.

Так, весной начала возрождаться не только природа, пришло рождение новой группировки в Берлине, выполняющий поручения отцов, терроризирующей людей, ведущий до нерриличности роскошный образ жизни, являющейся законом. И имя ей - THE YAKUZA.

- Может, в кино сходим вечером? - спрашивает Энди. Пары закончились около тридцати минут назад, и все эти тридцать минут она просидела болтая с ним на капоте его машины, около парковки Ниссена.