Но вот того, что после всего вышеперечисленного Эва повиснет у него на шее и вопьётся в губы в крепком и очень умелом поцелуе, Габриэль никак не мог ожидать. И выдержки не ответить на эту слишком горячую и слишком желанную ласку у него не осталось.

Так что через пару минут он обнаружил себя притиснувшим любовницу к жалобно скрипевшей створке оконных ставней, которые здесь почему-то открывались внутрь комнаты. И саму Эву, кажется, совершенно довольную этим обстоятельством.

— Ты же злилась на меня, нет? — вкрадчиво спросил Габриэль, слегка склонив голову к плечу. Но руки с талии Эвы при этом не убрал.

— Перестала, — в жадно горящих глазах его собеседницы сейчас читалась точно не злость. А нога Эвы, закинутая Габриэлю на бедро, прижималась всё теснее, так что жар кожи обжигал, словно раскалённое клеймо, даже сквозь плотную ткань. — Может, ты и сумасшедший церковник, но я буду последней дурой, если тебя прогоню!

Губы Эвы, прошептавшие эту фразу, очень скоро принялись доказывать её искренность совсем по-другому. И Габриэль, одной рукой распуская завязки на своих штанах, а другой — подсаживая Эву на широкий подоконник, на мгновение задумался, что иногда отсутствие на девушке юбки — это очень удобное обстоятельство. Не нужно впустую тратить время.

***

— Две недели! Две недели назад, Глациес, вас наградили ониксовой звездой за храбрость и безупречную службу Церкви! И что теперь?!.. Что, я вас спрашиваю, Глациес?!

Оттокар Корблен, старший офицер Гончих, один из лучших дознавателей континента и гроза врагов Церкви всех мастей, в ярости расхаживал по кабинету. Его серые глаза полыхали гневом, и застывшему перед ним навытяжку Габриэлю невольно подумалось — вот у кого Эве стоило бы поучиться принимать грозный вид!.. Впрочем, в таком случае Габриэль не оказался бы уверен в том, что захочет продолжать с ней отношения.

— Вы, Глациес, чтоб вас демоны в Бездне драли, имеете на окошке какую-то рыжую девку! Не снимая, можно сказать, церковного мундира! Наплевав на то, что вас видит пол ближайшего квартала! Самые активные при этом подают ценные советы!.. И девка, между тем, стонет так, что как выразилась в разговоре со мной одна почтенная дама, «стёкла дребезжат и трескаются»! Что вы на это скажете, а, Глациес?

— Может, тут уместно будет напоминание о том, что зависть — тяжкий грех? — стоявший рядом с Габриэлем Рихо не нашёл ничего лучше, как вмешаться в беседу. — Я, разумеется, имел в виду даму, а не…

— А вы, Агилар, вообще лучше бы помолчали! Я вызывал только Глациеса, но вижу почему-то вас обоих! Иногда у меня такое чувство, что вас склеило каким-то заклятием… Но раз уж вы не в состоянии провести отпуск так, чтобы не создавать угрозы для репутации Церкви, то он для вас окончен. На рассвете выезжаете со мной в Сентину, там для вас обоих найдётся дело. А сейчас — свободны!

Отвесили поклоны начальству Габриэль и Рихо абсолютно синхронно и так же — развернулись к двери. Но Корблен резко бросил им в спину:

— Глациес… Задержитесь, — и усмехнулся, встретив прямой, острый, словно отточенное лезвие взгляд голубых глаз. — Да не дёргайтесь так, сдавать вас Журавлиной Башне я не собираюсь. Просто хочу посоветовать впредь обхаживать своих девиц в более предназначенных для этого местах. Потому что — четвёртый, мать его, этаж, Глациес! И вы — на окошке!.. Если в следующий раз свернёте себе шею в порыве страсти, чернокнижники сами себя не переловят. А теперь вот точно — свободны, оба!

— Кажется, пронесло, — выдохнул Рихо, едва тяжёлая дверь кабинета захлопнулась, и они с Габриэлем оказались в прохладном и тихом коридоре фиорской Чёрной Крепости. — Сентина — это ещё не каторга. По-моему, Корблен тебе симпатизирует.

— Да Трое упаси от таких симпатий!.. Но, действительно, как ты сам-то тут оказался, вместо того, чтобы охранять покои моей сестрички?

— А в особняк какой-то рядовой из наших примчался: «Господин Агилар, бегите в крепость, там сейчас господин Корблен Ледяного Меча убивать будет!». У тебя, Габриэль, как всегда, полно доброжелателей… Ну, что — домой?

— Ты — домой. А я — должен успеть попрощаться с Эвой. В конце концов, до завтрашнего рассвета ещё полно времени.