Следующая улица вела вверх и вправо. Фасады домов из стекла и известняка изящно обвивала виноградная лоза, хотя время для сбора урожая было не самое подходящее. Я шел мимо контор поставщиков продовольствия и заведений, где простолюдину за умеренную плату могли вырвать гнилые зубы. Я слышал, что со временем они не вырастут заново. Это всегда казалось мне странным, но потом я подумал о директоре Фэн и ее имплантах из нержавеющей стали. Почему она выбрала именно их, хотя могла иметь идеально белые зубы? Эти мысли так захватили меня, что я не распознал рев мотоцикла и даже не догадался о его приближении, пока тот не уткнулся мне в спину.
От удара мне вышибло дыхание, и я упал на мостовую, придавив собой нож. Превозмогая боль в спине, я с трудом поднялся на колени. Мои слишком черные волосы упали на глаза, и я оценил преимущества короткой прически Криспина. Эта мысль чуть не рассмешила меня, хотя я попытался понять, что же произошло. Куда пропали все окружающие? И где та улица с увитыми лозой домами, которые так восхищали меня всего мгновение назад? Должно быть, я, сам того не заметив, свернул в переулок, круто повернувший к утесу и нашему акрополю. Снизу башни Обители Дьявола по-прежнему казались поднявшимся из земли дворцом буйного бога хаоса.
Где-то вдали зазвонили, отмечая закат, колокола Капеллы, и голоса капелланов, усиленные мощными динамиками, установленными в храмах и на высоких столбах по всему Мейдуа, взревели, созывая прихожан на молитву.
– Врежь ему, Джем! – послышался окрик, и что-то тяжелое и металлическое звякнуло по камням.
Я обернулся и увидел крупного мужчину на мотоцикле с примитивным бензиновым двигателем, извергающим в воздух ядовитые газы. Где он раздобыл эту вещь – в Гильдии перевозчиков или на нелегальном рынке, – я так и не узнал. Он сжимал в руке длинную трубу и, судя по его позе, именно ею только что стучал по мостовой. Возможно, эта же труба сбила с ног меня. Но мое внимание привлекло лицо этого человека. Левая ноздря была вырезана, и при свете зажженного уличного фонаря в глубине жуткой раны виднелась кость. А на лбу у него черными зловещими буквами было вытатуировано судебное обвинение: «ГРАБИТЕЛЬ».
– Врежь ему! – произнес другой голос.
Я повернул голову – в конце переулка ожидали еще двое мужчин на мотоциклах, подзадоривая своего приятеля. Став на ноги, я поднял руки вверх.
– Сдаюсь, – сказал я, вспомнив уроки, как нужно вести себя в таких ситуациях, а затем незаметно нажал кнопку тревоги наручного терминала. – Сдаюсь.
Я смутно помнил, как еще в детстве меня учили сразу же сдаваться, если оказался один и без оружия против группы людей, в расчете на то, что они затребуют выкуп. Все палатинские дома признавали такие требования как часть правил ведения пойны[11].
Только передо мной были не палатины.
– На кой черт нам твое «сдаюсь»? – сказал один из тех двоих, что стояли в стороне от меня.
– Так ты, что ли, пат? – спросил второй. – Чего ты так вырядился? – Он провел языком по кривым зубам. – У него полно монет, вот увидите.
Ни один из возможных ответов не удовлетворил бы их алчность. У меня было лишь мгновение, чтобы оценить ситуацию. Мужчина с трубой нажал на газ, заднее колесо мотоцикла прокрутилось на месте, отбрасывая в стороны пыль и мелкие камни. Затем он рванул ко мне, замахнувшись для нового удара. Годы тренировок внезапно вылетели из моей головы, и я метнулся вбок в надежде, что невысокий бордюр остановит нападавшего. На бегу активировал большим пальцем пояс-щит и ощутил сдержанный гул, когда энергетическая завеса окутала меня. Звуки вокруг сделались приглушенными, но, увы, я сообразил, что даже на мотоцикле противник будет двигаться слишком медленно, чтобы щит принес хоть какую-то пользу. Поле Ройса становится эффективным при куда больших скоростях, чем та, с которой способен перемещаться человек. Оно защитило бы меня, если бы у мерзавца был пистолет, но против этой трубы – нет.
Нападавший промахнулся, развернул мотоцикл юзом и рассмеялся, снова устремившись ко мне. Нужно было убегать, но я остался на месте и выхватил свою дагу. Молочно-белое лезвие длиной с мое предплечье сверкнуло в багровых сумерках.
– Кто вас послал? – потребовал я ответа, принимая защитную стойку.
Странным образом мои мысли вернулись к травле аждарха, которую я наблюдал в тот вечер, но мне быстро стало ясно, что мое положение имеет с ней мало общего. Летающий ксенобит без труда справился с рабами-гладиаторами. Мой случай больше напоминал старинную корриду, ее до сих пор иногда устраивали, когда на Колоссо не хватало экзотических животных. К тому же из меня без подходящего меча получился плохой матадор.
– Кто вас послал? – повторил я, теперь уже скорее с вызовом.
Двое других мотоциклистов тоже помчались ко мне. Один из них размахивал дубинкой префекта, другой – алюминиевой битой наподобие тех, какими дети играют в мяч. Я рванулся вперед, решив, что фехтовальная тактика сближения убережет меня от их атаки. Она сработала лишь отчасти, и вскоре я уже лежал на спине. Точнее говоря, меня опрокинули на спину. Окруженный с трех сторон, я перекатился на колени и восстановил стойку, снова нажав кнопку тревоги на терминале. Робан должен был уже получить сигнал, так же как Кира и другие охранники. Я попытался представить, как пельтасты набиваются в шаттл Киры, как раскрываются, будто шкатулка с драгоценностями, энергетические копья, переходя в боевое состояние.
– Зеб, сними с него кольца! – сказал мужчина с трубой. – Глянь, это стоящие вещи?
«Нет, – внезапно понял я. – Это не мужчины. Мальчишки».
Моими противниками были подростки. Эфебы, не старше Криспина. Жидкие курчавые волосы закрывали их усыпанные угрями лица. Обыкновенные уличные крысы. Банда. Но где они раздобыли мотоциклы? Это не могут быть дешевые игрушки, даже если Капелла не ограничивает их использование.
Капелла… Проклятые колокола звонили теперь по всему городу, и наверху, в Обители Дьявола, Эусебия уже должна готовиться к вечерней Элегии. Все люди должны или молиться, или поклоняться кровопролитию на Колоссо. Я представил, как Криспин стоит на пыльной арене колизея, а лепестки роз осыпают его и поверженных им противников. Сэр Робан уже наверняка определил мое местонахождение, но в моем маленьком клубке хаоса ничего не изменилось.
– Давай драться честно! – подняв свой нож, крикнул я, глупо и наивно.
Это была не дуэль, не поединок по правилам, один на один и с равным оружием, где победа зависит только от твоего искусства.
– Ты ж вроде сказал, что сдаешься, – заявил один мальчишка, возможно Зеб, я так и не понял, как кого зовут.
Хулиганы подобрались ближе ко мне, двигатели их мотоциклов работали на холостых оборотах.
– Да этот мямля, похоже, живет в каком-нибудь дворце с башнями в Верхнем городе. И он еще будет нам что-то говорить про честность! – Мальчишка сплюнул. – Дай-ка ему еще раз, Джем. Здесь не его район.
– Это мой…
Я хотел сказать, что это мой город, но крупный парень с трубой двинулся прямо на меня. Я бросился в сторону, собираясь отмахнуться ножом… но слишком медленно. Труба угодила мне в предплечье, чуть выше запястья, и я выронил нож. Взвыв от боли, я опустился на колено, чувствуя, что рука сломана. Шпана с улюлюканьем спрыгнула с мотоциклов. Прижав сломанную руку к груди, я заскреб по бетону, разыскивая нож.
– Не выйдет, пат!
Кто-то схватил меня за полу камзола. Я вывернулся и ударил серва в подбородок здоровой рукой. Услышав его вскрик, я довольно оскалился, раздул ноздри и расправил плечи. Двое других зарычали и бросились на меня. Подумав о том, как поступил бы Криспин на моем месте, я огрызнулся, пнув одного из них между ног. Он скривился и попятился назад, дав мне время поднять нож. Я успел выпрямиться как раз в тот момент, когда парень с трубой бросился в драку.
Было ясно, что мне не устоять. Возможно, с двумя здоровыми руками я сумел бы одолеть трех уличных хулиганов из Мейдуа. Но в том состоянии, в каком я был? Со сломанной рукой, вооруженный одним лишь ножом, да еще и угодивший в засаду? Мне оставалось только тянуть время. К счастью, подростки мешали друг другу больше, чем, скажем, трое имперских легионеров. И я держался, забыв о своем происхождении и образовании, как троглодит забывает о цивилизации и живет, словно дикое животное.
