- Здравствуйте.

Опустились. Женька Петухов остался стоять.

- Что ты, Женя?

- Вы нам Горького советовали перечитать. "В людях", то место, где о королеве Марго... - Женька охрип, споткнулся. Легкое удивление отразилось на лице Маргариты Константиновны. Женька продолжал хрипловатым басом: - Там королева Марго благородная, а некоторые, которых придумал не Горький...

Яростная краска хлынула на лицо и шею учительницы, она молчала, не совсем еще понимая, но подозревая что-то дурное.

- Там королева Марго - человек! - взвизгнул дискантом Женя.

Несколько секунд была тишина. Маргарита Константиновна искала ответ. Все ждали.

- Не люблю околичностей. Говорите прямо, - наконец, нашлась она.

- Правду-матку? - спросил Женя.

- Только.

Встала Ульяна, бледная, и громко, отчетливо произнесла такие слова:

- Вы, учителя, читаете нам лекции на разные высокие темы. Долг... честь... дружба. А вы, учителя, сами-то умеете дружить?

- Кто как, - ответила Королева Марго.

- Вы? - в упор спросила Ульяна.

- По-моему, да.

- Нам казалось, вы с Ольгой Денисовной дружили.

- А! - начала понимать Маргарита Константиновна. - А-а, - протянула она и хотела что-то сказать, напрямик поделиться с ребятами, но тут произошло нечто невероятное!

- Вы ее предали, - услышала Маргарита Константиновна. И обмерла. Растерялась. Так растерялась, что не сумела с собой совладать.

- Врете! Клевещете. Клеветники!

Она настолько не сумела с собой совладать, что стукнула кулаком по столу.

- Не стучите на нас! - взвизгнул дискантом Женька и стукнул сам.

А за ним - ужас, ужас! - весь класс заколотил кулаками, а учительница, стиснув ладонями щеки, глядела на них отчаянным взглядом. И надо же было случиться, что в это самое время вошел директор Виктор Иванович. Просто нюх ищейки у этого человека: чуть где скандал, он тут как тут. Кулаки смолкли. Внезапность появления директора смутила и отрезвила ребят. Он стоял у двери, широкоплечий и хмурый.

- Что у вас происходит?

Учительница отняла ладони от щек, отвела челку (ребята знали привычку Королевы Марго отводить челку на сторону, когда почему-либо ей приходилось туго).

- Что у вас происходит?

- Урок.

- Шутить изволите, - замораживая ее ледяным взглядом и тоном, промолвил директор.

- Видите ли, я хочу дать им понятие о том, что такое хаос, чтобы затем яснее объяснить, что такое порядок. Математика есть система и порядок.

Она несла явную несуразицу, но никто не фыркнул, напротив, всем стало страшно.

- После звонка придете ко мне в кабинет, - приказал директор и, круто повернувшись, ушел.

Когда дверь за ним затворилась, учительница сказала:

- Я беру на себя узнать все о случившемся с Ольгой Денисовной, и вы убедитесь, что учителя тоже умеют дружить.

Она была оскорблена. В чем они ее заподозрили? Посмели! Юнцы! Вы умеете быть жестокими и несправедливыми, юнцы!

Она так разволновалась, что не могла вести урок. Надо обдумать, что произошло. Маргарита Константиновне казалось, между нею и ребятами царит полное доверие. И вдруг... заподозрить, что она предала Ольгу Денисовну! В чем? Она толком и не знает даже, что с Ольгой Денисовной. Ушла на пенсию. Правда, скоропалительно уж очень, нежданно для всех. "Нежданно, но, когда случилось, ты, Королева Марго, всполошилась? Побежала разузнавать: что? как? почему? Выходит, правы твои девятиклассники. Чего же ты оскорбилась?"

Но все же вести урок сейчас она не могла.

- Я беру на себя узнать, что произошло, - повторила она. - Условие вы не вмешиваетесь. А теперь откройте учебник на странице... и решайте самостоятельно.

Она отошла к окну, стала к классу спиной. За окном на школьном дворе оранжевыми кострами пылали осенние клены.

9

Блоковские часы Ольга Денисовна любила особенно. Она готовилась к ним с тем праздничным чувством, с каким в студенческие московские годы ходила в театр. В театре она жила, может быть, более реальной и, конечно, более полной и значительной жизнью, чем в действительности. Любовь, ревность, гордость, грусть, восторг - все, чем повелевают артисты. Она не называла этих чародеев актерами. Артисты! Как возвышен их дар, какой могучей властью над человеческими сердцами они наделены!..

...Блоковские часы. А пушкинские, лермонтовские?.. Да что! Она любила все в школе. Вот входит в класс, вся в предчувствии чего-то единственного. Им, своим сегодняшним ученикам, она открывает Блока впервые. Всегда впервые. И сама вместе с ними всякий раз переживает как бы первую встречу.

В портфеле изрядно потрепанная книга "Сочинения Александра Блока" в бумажной синей обложке с изящным белым орнаментом. Не спеша, торжественно вынимает синюю книгу, память студенческих лет.

О весна, без конца и без краю...

Последнее время директор Виктор Иванович, постоянно ею недовольный, ставил Ольге Денисовне в вину, что она редко пользуется пластинками с записью выдающихся чтецов вроде Журавлева и прочих.

- Читаете сама? А для чего у нас кабинеты, оборудованные по последнему слову методики?

Ольга Денисовна не спорила. Зачем? Все равно не поймет, для чего ей надо читать Блока самой и притом глядеть им в глаза.

А озеру - красавице - ей нужно,

Чтоб я, никем не видимый, запел

Высокий гимн о том, как ясны зори,

Как стройны сосны, как вольна душа.

Она часто читала им стихи, не входящие в программу. Прочтет и не объясняет. Поймут ли? Возможно, не все. Но что-то останется. Музыка слов. "Приближается звук. И покорна щемящему звуку, молодеет душа". Может быть, в них разбудится что-то, без чего жизнь была бы пуста и бедна. Батюшки мои! Если бы инспектор Надежда Романовна подслушала ее мысли и чтение не предусмотренных программой стихов!

- Вам задано было, друзья, выучить на выбор два стихотворения Блока. Скажи ты.

Встает девочка. Эдакая чернявая замухрышка на тонких, как палочки, ногах. Секунда молчания.

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет,

Живи еще хоть четверть века

Все будет так. Исхода нет.

Снова молчание. Ольга Денисовна не сразу ее прерывает. Эту девочку про себя она называла "серединкой", что значит неоригинальна, обыденна.