Когда я вот-вот готова сломаться, он останавливается.

Я задыхаюсь, отчаянно пытаясь подавить желание умолять его продолжить.

— Ты должна вести себя тихо, — шепчет он мне, и я не понимаю почему, пока он не соскальзывает ниже. Мои руки сжимаются в простынях рядом с бедрами, когда он спускает мое нижнее белье вниз по ногам. Я привыкла раздеваться перед мужчинами, но никогда не чувствовала себя более обнаженной, чем перед глазами Джастина. Его рот слегка приоткрыт, когда он смотрит на меня сверху вниз. Он медленно целует внутреннюю сторону моего бедра, его язык медленно скользит вверх.

— О Боже, — шепчу я, чувствуя, как краска приливает к щекам.

Джастин поднимает глаза, ухмылка скривила его рот.

— Прости, — говорю я, прикрывая глаза рукой. — Просто никто не был так близок…ко мне…с тех пор, как родился Коди.

Он закатывает глаза, и я снова смеюсь, прикрывая рот рукой, когда его зубы погружаются в плоть на внутренней стороне моего бедра, и хихиканье превращается в стон.

— Мадам, можете ли вы быть спокойны? — снова спрашивает он, глядя на меня снизу вверх.

Я киваю, пытаясь контролировать дыхание.

Я едва успеваю собраться с мыслями, когда его рот оказывается на мне, и мне приходится закрывать лицо, чтобы не выкрикнуть его имя. Он использует свои руки и язык, и через мгновение я извиваюсь и дергаюсь под его прикосновениями, бесстыдно раздвигая для него ноги. Я делаю все возможное, чтобы не закричать, когда кончаю, мой рот открыт, глаза зажмурены, а тело дрожит.

Я все еще дрожу, когда, наконец, Джастин возвращает свои губы к моим, прижимая меня к кровати, его тело опускается на меня сверху. Мои бедра дергаются, и когда я прижимаюсь к нему, он стонет, отталкиваясь. Мое тело продолжает пульсировать и дрожать, и хотя мои мышцы превратились в желе, кровь все еще поет от желания.

Нас разделяет только тонкая ткань его трусов. Все, что для этого потребуется, — одно легкое движение, сдвиг материала. — Пожалуйста, Джастин, — шепчу я, сжимая его бедра.

Его подбородок царапает мою шею, когда он немного сдвигается, снова прижимаясь своими бедрами к моим, и его спина напрягается под моими руками. Моя рука скользит вниз, чтобы прижать его ко мне, вес его бедер на внутренней стороне моих — такой чужой, но желанный.

Когда я дотягиваюсь губами до пульсирующей жилки на его шее, он громко сглатывает, кладя голову мне на плечо. Его рука скользит по моему бедру. Я чувствую его горячее и твердое прикосновение к своей чувствительной плоти, и это сводит меня с ума.

—Я не думал… я думал…

Я провожу рукой под пояс его трусов, на грани отчаяния.

Крякнув, он убирает мою руку со своего бедра и прижимает ее к подушке рядом с моей головой. Его голос дрожит. — Не могу.

На мгновение я замолкаю.

— Ты…что?

Джастин поднимает голову и смотрит на меня со смесью боли и извинения. — Коди, — шепчет он. — Я не могу делать это, когда он в другой комнате, — он вздыхает, кладя голову мне на плечо. — Я не могу сосредоточиться. Прости.

На мгновение мы замолкаем, если не считать моего дыхания и грохота наших сердец.

Тело Джастина обвисает в моем. — Я не могу смириться с мыслью, что он, вдруг, войдет.

Когда я начинаю хихикать, его вес падает на меня сверху, голова утыкается в мою шею. Мне приходится прикрыть рот рукой, чтобы не расхохотаться.

— Прости, — повторяет он, скатываясь с меня.

Я лежу на мгновение, переводя дыхание, пытаясь успокоить бешенный ритм сердца. Джастин молчит, стиснув зубы и крепко зажмурив глаза.

Улыбаясь, я перекатываюсь на бок. Протянув руку, я провожу пальцем по его щеке, по румянцу, который согревает его щеки. — Все в порядке. Я поняла, — говорю я. — У нас есть время, — немного застонав, Джастин поворачивается ко мне лицом, обнимает за талию и прижимает к себе. Какое-то время мы молчим, электричество, пульсирующее внутри нас, превращается во что-то вроде гула нежной вибрации между нами. Это комфорт, покой и удовлетворение, это тепло кожи Джастина рядом со мной, и мужчины, который заботится обо мне, как никто. Как бы я ни устала, я не хочу засыпать, просто, чтобы обниматься с ним.

— Итак, — шепчу я. — Тебе понравился танец?

Глядя на меня, Джастин медленно моргает, глядя на меня, как будто «Ты серьезно сейчас?»

Улыбаясь, я закусываю губу и придвигаюсь к нему ближе. — Скажи.

Он убирает волосы с моей щеки, заправляя их за ухо. На мгновение я замолкаю, его пальцы запутались в моих волосах. Если бы я могла мурлыкать, я бы замурчала.

— Это как смотреть, будто ты оживаешь, — говорит он наконец. — Ты двигаешься так, словно наконец-то осознала, какая ты красивая, — его рука касается моей поясницы, когда он притягивает меня ближе. — Это чертовски сексуально.

Ничего не могу с собой поделать, я краснею.

— Ты уверена, — продолжает он, его палец движется вверх, чтобы коснуться моей груди. — Больше, чем где бы то ни было. Т ы — подарок. Ты чертовски душераздирающая.

Мои слова едва слышны. — Душераздирающая?

Джастин кивает.

— Я действительно скучала по тебе, — говорю я. — Очень.

— Очень сильно, — эхом отзывается он, нежно касаясь своими мягкими губами моих, разбитых поцелуями.

Положив руки ему на плечи, я прижимаю его к себе, пока он не оказывается на спине, я оседлаю его колени. Независимо от того, что он заставил меня чувствовать, я все еще хочу его так сильно, как могу.

Я заставляю его дрожать и стонать, касаясь губами каждого дюйма его кожи, до которого могу дотянуться.

Его руки касаются моих боков, бедер, лица, везде, где только могут. Когда на этот раз я просовываю руку ему под трусы, именно он обещает молчать.

— Я не могу… черт… я ничего не могу обещать, если ты продолжишь это делать.

Его спина выгибается, мышцы вокруг бедер напрягаются, когда я беру его в рот. Верный своему слову, он спокоен, даже когда шепчет мое имя, когда его бедра дергаются в моей руке, его челюсть сжата.

***

Солнечный свет только начал заглядывать под занавески, когда голос Джастина прорезает тишину.

— Ты боишься?

Отяжелевшая от сна, я поднимаю голову. — Чего?

— Этого, — говорит он. — Меня

Я ерзаю, наши ноги переплетаются под простынями. — С чего бы мне бояться?

Джастин притягивает меня к себе, накрывая одеялом наши плечи.

— Потому что я боюсь каждый день. Ты уже через многое прошла, больше, чем кто-либо в твоем возрасте. Твой бывший, Маркус, твой отец, Лия, ты заслуживаешь большего, чем эта жизнь, — он замолчал на мгновение. Закрыв глаза, я прижимаю ухо к его груди, слушая, как его сердце бьется в медленном и ровном ритме. — Я хочу, чтобы у тебя было больше, чтобы у тебя было все. Я боюсь, что не смогу дать его тебе, и мысль о том, чтобы причинить тебе боль, пугает меня так сильно, что иногда я не могу дышать.

Я поглощаю его слова, смакуя их, пробуя на вкус, позволяя им вертеться вокруг моей головы. Возможно, это больше, чем я когда-либо слышала от него. Его слова так сладки, что почти причиняют боль.

— Я пугалась, — честно признаюсь я, проводя пальцами по коротким волосам над его ухом. — Но теперь нет.

Джастин поворачивается и прижимается щекой к моей ладони.

— Думаю, я наконец поняла, что больше не боюсь боли. Я не боюсь, что ты сломаешь меня, потому что я уже сломана, Джастин.

— Нет—

— Да, — говорю я, улыбаясь. — Я видела дно, Джастин. Я была там. Я не знаю, что тебе дать, но то, что у меня есть, твое, — я кладу руки ему на грудь, широко разводя их, улыбаясь контрасту между моей бледной, чистой кожей и его. — Я знаю, что все, что у нас есть — это сложно, и я знаю, что быть с тобой — означает, что есть части твоей жизни, о которой я, возможно, никогда не узнаю. Но ты обещал мне однажды, что никогда не причинишь вреда моей семье, и я верю тебе.

Джастин молчит, его сердце ровно бьется под моей ладонью. Он впитывает мои слова, переворачивает их и фиксирует в тех местах, где они уместились внутри него.