Зятья, послушав воспоминания своих жен, тоже начинали рассказывать свои истории. Мужья всех сестер отца уважали, не перечили никогда. Несмотря на то, что пришли в семью зятья с разным характером, с разным укладом жизни, отец для них тоже был непререкаемым авторитетом.

За ночь приехали все дочери, собрались все шесть детей – на другой день похороны.

На похороны собралось много народу, во дворе не умещались, стояли группами на улице. В знак глубочайшего уважения мужчины гроб с телом отца от дома до кладбища несли на плечах, меняясь, по очереди друг с другом. Молча, шли за траурной процессией, испытывая на себе сочувствующие взгляды. Ира шла, опустив голову. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, она не хотела увидеть эти взгляды, было великое желание стать незаметной, забиться в щель. Нет, не может быть, это случилось не с ней, только не с ней. Почему судьба так несправедлива! Вот идет рядом старик сосед, ему уже больше восьмидесяти, а он шагает бодро! Их отец так ещё молод, ему нет и семидесяти…       Похороны отца Ирина помнит все до мельчайших подробностей: около могилы народу много. Опустив головы, склонились в глубоком горе сестры. Обняв за плечи своих жен, стоят, молча, зятья. Произнесены речи, прочитана молитва. Наглухо закрыли крышку гроба. Гвозди впивались как будто не в крышку гроба, а в её сердце: вот ещё миг, и уже не видно такого родного и уже отчужденного лица. Боковым зрением Ирина невольно запоминает: поодаль стоят старейшины, ровесники, сослуживцы отца. Молодые мужчины – сослуживцы, соседи – суетятся, обсуждая, как передать гроб с телом, как удобнее поставить в могиле. Это брат так задумал: не в землю ставить гроб, а на брусья, ему все кажется, что отцу будет там холодно, что его нужно согреть.

«Нужно детям бросить вначале ком земли, а затем уже закопают», – слышится чей-то голос. Ирину эти слова как будто разбудили. Как это случилось? Как брат оказался в могиле – никто из сестер понять не мог. Сестры бросились к могиле: «Брат, не покидай нас, выйди!» – крикнули все и заголосили.

Оказывается, не так поставили гроб, вот брат и не выдержал. Он ведь так решил: на крышку гроба не упадет ни один ком земли: он велел подать толстые доски, тщательно ими укрыл гроб отца, потом разложил рубероид, как младенца укутывал отца в последний путь. Затем мужчины его подняли наверх, и он, не оглядываясь, пошел прочь. Тряслись только плечи.

Потом, когда уже похоронили отца и все разошлись, сын подошел к свежему холмику, подровнял края, подправил венки и сказал: «Весной посажу такую же сосну, какую ты, отец, посадил пред домом». Отец почему-то любил именно это дерево, может быть, потому, что гордая, стройная сосна растет выше многих деревьев и стоит века.

Похороны и поминки прошли, нужно было возвращаться в свой дом, к своим семьям, детям, мужьям. Боль утраты с каждым часом, с каждым днем становилось сильнее. Дыхание захватывало, воздуха не хватало, болело сердце. А в голове сверлила одна мысль: зачем жить, как можно жить после смерти отца? Ирину раздражали разговоры сестер. Как можно говорить о чем-то, строить планы, даже смеяться? Хотя умом понимала, что всем очень плохо, видимость создают только для того, чтобы ещё больше не расстраивать мать, которую поддерживали только уколами. Первая мысль у всех была одна и та же: увезти мать с собой. Наотрез отказалась:

– Никуда не поеду, кто же будет охранять дом, построенный отцом по бревнышку. Здесь прошли мои лучшие счастливые годы, здесь вы родились, здесь вы росли. Кто будет рядом с его могилой?

– Как же, мама, ты одна здесь будешь жить?

– Я не одна, здесь в сырой земле ваш отец лежит. Кто будет рядом с его могилой? Приезжайте сами почаще.

В последнюю ночь перед отъездом Ирина долго не могла уснуть. Вошла в комнату матери, оказывается, она тоже не спит, читает молитву. Долго они беседовали, вспоминали отца. Видя, как безутешно горюет Ирина, мать сказала:

– Какая ещё ты молодая, доченька. Не хватает тебе терпения, мудрости. В священных книгах написано, что не мы вечны, а душа вечная, тело нам дано Богом только на время. Мы гости на этой земле, наша задача – достойно прожить эту жизнь, пока Господь не призовет нас к себе. Поэтому и к смерти нужно готовиться заранее. Нужно читать молитвы, соблюдать обряды.

– Почему, мама, ты раньше не говорила об этом?

– Время было такое, нельзя было о Боге открыто говорить. А сейчас религию разрешили. У нас тоже молельный дом открыли, я две зимы ходила в воскресную школу, училась молиться. Сейчас стараюсь не пропускать службу. Езжай, доченька, к семье. Ты ведь говоришь, что и у вас в городе построили храм. Иди в храм, поклонись Господу, тебе станет легче.

С таким напутствием уехала Ирина от матери. Наступало первое сентября, детям нужно в школу, а у неё отпуск закончился, нужно было возвращаться на работу.

Приехав в родной город, Ирина старалась с головой окунуться в работу.

Она на людях держалась, некогда было думать о своем личном, о горе. Но её спокойствия хватало только до того момента, когда она шла с работы домой. Перед глазами стоял образ отца. Все мысли были только о нем. Она шла и плакала навзрыд всю дорогу, никак не могла смириться с мыслями о невозвратности потери.

Очень часто ей казалось, что отец стоит рядом или идет вслед за ней, она оборачивалась в надежде увидеть его – но пусто, пусто вокруг. И слезы отчаяния душат Ирину. Наплывают воспоминания.

Днем она в работе, в заботах о семье, а каждую ночь ей снятся сны. Во снах отец живой, веселый, разговаривает с ней, дает советы, иногда ругает.

Когда дети начинают помнить себя в младенчестве? У всех эти воспоминания разные. У Ирины первое осознание своего «Я» связано тоже с отцом. Раннее летнее утро. Вот они с отцом до восхода солнца идут на дальний выпас за конями. Отцу нужно ехать в район на совещание директоров, нужно запрягать тройку лошадей. Встает солнце, всеми цветами радуги переливается роса на траве. Просыпается после недолгой спячки природа. Заливаются на верхушках деревьев птицы, жужжат пчелы, шмели. Стрекочут кузнечики. Ира, мокрая от росы, босоногая, еле успевает за отцом, боясь потерять его в утреннем зыбком тумане. Она устает, но никогда не жалуется, не просится на руки. Ей нравится каждое утро с отцом ходить на дальний выпас за лошадьми. Нравится кормить с ладошки лошадей сахаром и куском хлеба. Этому её научил отец. Вначале она боялась протягивать руку, всё казалось, что лошадь может укусить. Но даже самый норовистый конь Буланый, нежно прикасаясь лиловыми губами, слизывал до последней крошки, ни разу не причинив боли.

      Поймав лошадей, отец надевает на них уздечку, привязывает их друг к другу, вскакивает на переднюю лошадь, подсаживая к себе на колени маленькую дочурку. Удобно устроившись, Ирина оглядывается по сторонам. Окружающий мир большой, таинственный, но уже не такой страшный. Ведь её защищает объятие отца. Потом она засыпает под мерное покачивание. Ей снится что-то большое, радостное, неизведанное, что она просыпается в слезах. Нет, это, оказывается, пошел солнечный грибной дождь. И на небе засияла разноцветная радуга. Под завистливые взгляды сестер Ира победителем на коне въезжает во двор. Это они проспали уход отца, а Ира всегда встает рано!

– Эх, вы сони, ну-ка, принимайте лошадей, – говорит отец.

– Папа, покатай меня на лошади, – просит младшая трехлетняя сестренка.

Единственный мужчина, маленький брат, смотрит на эту веселую возню с колыбели. Вот он, наследник, когда подрастет, раньше всех пойдет за лошадьми, сам приведет, даже раньше отца встанет! А пока он гулит, выпуская слюны, и радостно визжит, взлетая высоко вверх и опускаясь в крепкие руки отца.