Вступление
Это так странно…
В смысле, мне всегда было непонятно, по какой причине в большинстве книг столь распространены описания мест, людей, вроде, ничем не примечательных, но таких зачастую подробных. И только сейчас, возможно, я начинаю понимать… Это очень необычная и завораживающая штука, как по мне. Только вдумайтесь.
Вот я, автор этой книги, пишу сейчас. В определённый день и час, в совершенно конкретных условиях, и вдруг – вжух, понимаю, что меня (точнее, именно эти строки) в не определённое сейчас (!) время, читаете вы! Как для меня, так и для вас стёрто в этот момент и пространство, и время. И, честно говоря, лично меня такие вещи будоражат настолько, что хочется обернуться и осмотреться по сторонам, будто пытаясь ухватить это вневременное, внепространственное, но такое единовременное близко-далёкое объединение… А потому мне и хочется предположить, что многие другие авторы и все те, кому есть что сказать этому миру, возможно, ощущая схожий внепространственно-вневременной опыт, как раз и стараются передать наиболее ярко, сочно и достоверно тот конкретный момент жизни и ощущений, что пришёлся на написание.
Ведь как ещё можно быть честнее, если не так?
А меж тем вечереет…
Так бывает каждый раз, пока не доберёшься до кровати и не нырнёшь под мягкое, тёплое одеяло. Всегда найдутся мелкие, но неотложные дела. Я говорю и о внезапных приступах голода, этакого «дяди Жоры», назойливого и бескомпромиссного полуночника, который мучает тебя ближе так к часу ночи, и о спонтанных намереньях принять душ, убрать комнату или разобрать шкаф. Как вы заметили, я уже молчу по поводу: заварить чайку или вылезти в интернет… Да, подобные потребности могут внезапно накатить в районе часа или, скажем, трёх часов ночи, как-то исподволь, и наводить при этом на неприятные мысли о состоянии своего душевного здоровья. И так же быстро, как это всё приходит тебе в голову, так, одним махом, ты гонишь подобные подозрения прочь. Но стоит только оставить все эти мелкие, но казавшиеся тебе на тот момент важными делишки, как, уже лёжа в кровати, удивляешься, насколько глупы были все твои предыдущие телодвижения в сравнении с этим «мягчайшим восторгом». Чуть позже, когда от потягиваний и зевоты всё твоё тело, по ощущениям, напоминает хлебный мякиш, вслед за осмыслением событий, происходивших в течение дня, неминуемо пробуждаются грёзы. Конечно, эти грёзы-виденья могут так и не посетить тебя, а вместо этого ты будешь ночь напролёт снова и снова вспоминать события прошлого, и в воспалённом мозгу будут раз за разом переигрываться идеи, решения, повороты событий… Но это уже бессонница, иногда плавно перетекающая во встречу рассвета. Подобное состояние заслуживает отдельного повествования. А в данный момент речь пойдёт именно о грёзах. Я закрываю глаза. Но там, в темноте, за границами век, они всё равно открыты. Порой кажется, что, будучи закрытыми для этого мира, они даже шире открываются ТАМ. Ведь ТАМ нет ни граней, ни устойчивых форм, ни сковывающих движения предметов… Все грёзы переменчивы, текучи, непостоянны. За вечерними сумерками приходит ночь, а значит, постепенно даже самую совистую сову сморит в сон, раньше или позже. Это пограничное состояние между реальностью и сном и есть пристанище грёз, видов которых насчитывается великое множество. Самые распространённые, как правило, – грёзы-обманки, когда ты всеми правдами-неправдами заставляешь себя уснуть. Начинается всё с обычных убеждений в том, что завтра – рано вставать. И вот перед глазами поплыли ужасы раннего подъёма и тяжёлой дороги в обозримом будущем. Мысль развивается, уходит. Ты понимаешь, что это не действует, и становится очевидно, что мысль и есть корень проблемы. Тогда ты решаешь использовать другой способ: для этого нужно предать своим мыслям в воображении, ТАМ, определённую форму, которую впоследствии отстраняешь от себя в небытие. Наконец третий подвид грёз: для этого достаточно попросту представить себе кого-то или чего-то очень приятное – и мечтать! Конечно же, это грубое деление – далеко не предел, но, условно говоря, получается именно так. Мне доводилось пользоваться всеми из перечисленных способов, но чаще всего это именно последний, особенно когда подготавливаешь обстановку в комнате на особый лад. Издавна люди побаиваться оставленных в тёмное время суток свечей на окне, но только не в этой комнате, не сегодня, не в эти ночные часы. Разные виды свечей освещают маленькими светлячками пространство возле стола, отбрасывая длинные тени, которые привлекают внимание норовистого персидского кота. Кажется, вот-вот, из ниоткуда, среди этих теней, появится едва уловимая тень танцовщицы, звенящей монетками, отбивая ритм танца. Мысль меняется, и перед глазами предстают картины далёкого прошлого, когда огонь был священным. И сейчас, как будто вторя моим мыслям, сотни огней отвечают своим кротким светом тем свечам, что стоят у окна. Это огни с окружной, освещающие кольцевую дорогу. Когда-то, в такие же ночи, языки пламени подхватывались порывами ветра, открывая завесу времён, а дым от костров причудливыми формами являл людям картины будущего. Стол, стулья, стены и другие вещи, находящиеся в комнате, будто теряют первоначальную форму и, расплываясь, оставляют тебя в мире одних только этих огней, загадочно облекающихся всё в новые и новые формы, унося вдаль по дороге грёз… Закрывая глаза, для того, чтобы открыть их в глубине, у самых границ сознанья, мы творим мириады вторичных миров, в которых становимся подобны богам, тогда как в привычной реальности все мы только песчинки, ничтожные в масштабах великого сознания, породившего, в свою очередь, нашу вселенную. Это трудно понять, но ещё труднее прочувствовать: мы и всё, и ничто одновременно…
Но – довольно лирики…
По уже имеющемуся опыту общения с читателем, убедительно прошу весь тот приличный пласт читающих, что ждал данную книгу с прямой целью прояснения уточнений по конкретной теме, а именно: идентификация «странных существ в капюшонах, похожих чем-то на назгулов Толкина». Что совершенно непонятны и приходят время от времени во время практик и всегда – незваными. А также практиков, чьи Силы, с которыми они работают, коллеги не могут определить. Всех их прошу сразу перейти к теме этого злободневного на сегодняшний день вопроса. В указанный блок и последующие за ним три-четыре темы, что находятся далее по тексту и называются «Силы, виды, подвиды Стражей, алгоритмы взаимодействия и причины их массового появления в наши дни…».
Предупреждение для остальных читателей:
Эта работа, в отличие от предыдущей, рассчитана на куда более ограниченную аудиторию, хоть и описана более привычным для культурных масс языком. И всё же призываю обратить на неё внимание именно тех, кого в другой профильной работе называла «естественниками». По большей части она для них, так как, предположительно, количество подобных представителей будет только увеличиваться в обозримом будущем, и большая часть информации данной книги будет понятна в основном им.
В приложенной статье психолога Елизаветы Колобовой ярче всего отражён портрет профильного читателя этой книги:
Ресурсно o шизоидах
Это раньше я думала, что я странная, никем не понятая, социофобная и чувствительная. А теперь я знаю, что нас много. И называемся мы шизоидами (не путать с шизофрениками).
Извечный конфликт человека шизоидного типа, по типологии Нэнси Мак Вильямс, – «стой там, иди сюда». Обладая высокой чувствительностью, словно ты рождён без защиты от лавины звуков, запахов, чувств окружающих людей, их мыслей и намерений, он прячется от всего в свой богатый внутренний мир. Шизоиды считывают информационный поток напрямую, каждой клеткой тела, питая свой интеллект и доводя его до оргазмических болезненных судорог. Ведь именно Интеллект – его стихия, его друг и его бог. Они хорошо видят, кто врёт, кто красуется, кто открыт, кому плохо и кто счастлив. Видят не глазами, а чем-то ещё, даже когда человек внешне предъявляет приросшую маску «хорошести». Научиться доверять своему видению – одна из важных задач шизоида, так как с детства внешняя картинка, подтверждаемая окружением, и его восприятие происходящего, как правило, не совпадают. Извечный вопрос, волнующий его, – кто сошёл с ума, я или мир?
