Она так участливо со мной говорила, что я зачем-то сказал, что это не «они», это я сам был виноват, и что водитель вообще был молодец, успел сманеврировать, так что я отделался только синяками. Сказал и подумал: «Блин, надо же было сказать, что ой-ой, я весь больной такой, мне переутомляться нельзя, а то ещё в обморок начну падать», ну или что-нибудь такое. Одним словом, мог сразу же откосить по состоянию здоровья. И я даже открыл было рот, чтобы что-нибудь такое завернуть, но Антонина Петровна проворно выскочила из-за стола и сказала:

– Вот и прекрасно, пойдёмте, я вам покажу сферу вашей ответственности. Пойдёмте, пойдемте.

Она простучала каблуками по длинному тёмному коридору и открыла какую-то дверь.

– Вот здесь у нас подсобочка, можете здесь располагаться. Наш сторож, Федор Михайлович, сейчас в отпуске.

Я не удержался и спросил:

– А что, сторожа, правда, зовут Федор Михайлович?

– Да, а что такое?

– Ну, это как Достоевский.

– А, да, раньше мы часто шутили на эту тему, но теперь как-то привыкли уже. Папа, наверное, вам рассказал, что вы временно у нас будете его замещать. У него со здоровьем проблемы, он взял отпуск за свой счет, – тараторила она. – Здесь вот есть электрический чайник. Это, конечно, противоречит правилам пожарной безопасности, но мы же никому не скажем, да?

– Не скажем. А топор здесь есть?

– Топор? Топор как раз на щите пожарной безопасности. А, ну да, понимаю, ваш юмор. В десятом классе ведь как раз проходят «Преступление и наказание»… На всякий случай я вас потом проинструктирую и по поводу возгораний. Кресло можете разложить и поспать немного. Но в первой половине ночи желательно делать обходы всего помещения. Пойдёмте, я покажу.

Антонина Петровна закрыла дверь и повела меня дальше по коридору в центральный зал. Как бы мне хотелось сейчас завернуть что-нибудь такое: «В полумраке этого зала я увидел ряды старинных шкафов темного дерева. Под сводчатым потолком висела старинная лампа. Здесь хранились древние фолианты, кожаные переплёты этих книг были украшены драгоценными камнями и серебряными пряжками». Но нет, не было никакой романтики или таинственности. Ряды довольно потрёпанных стеллажей, заставленных самыми обычными современными книжками, пара зелёных диванчиков и что-то типа стойки ресепшена – вот и всё, что было в зале. Из-за стойки на меня уставились две дамы, одна совсем уже немолодая, а другая какого-то неопределённого возраста. Обе как назло были без очков и без седых пучков на голове и сидели перед компьютерами.

– Здесь у нас зал художественной литературы. А это наши сотрудницы, Алина Алексеевна, старший библиотекарь, и Валентина Игоревна.

Немолодая библиотекарша, Алина Алексеевна, поднялась и с нажимом сказала:

– Здравствуйте, молодой человек! У нас принято здороваться, когда входите в помещение.

Есть, знаете, такие люди, с которыми ты всегда будешь неправ. Не знаю, зачем они это делают. Это я подумал, а вслух сказал:

– Здравствуйте, извините.

– Ну что вы, Алина Алексеевна, – попыталась замять тему Антонина Петровна, – Это Коля, познакомьтесь. Он временно будет замещать Федора Михайловича, так что прошу любить и жаловать.

Любить меня здесь точно никто не собирался, это сразу стало ясно. Алина Алексеевна, отложив в сторону какие-то листки, вышла из-за стойки, надвинулась на меня и заговорила так, будто до сих пор не могла мне простить несданного в срок «Пятнадцатилетнего капитана»:

– Вы, молодой человек, должны понимать, что какие-то вещи в библиотеке недопустимы!

– Но я…

– Нет-нет, я понимаю, многое меняется, сейчас приходят и с жвачкой во рту, и по мобильному телефону в читальном зале разговаривают, но когда вот это всё, – она помахала рукой перед носом, правда, я так и не понял, что она имела в виду, – Это неуважение к библиотеке! К нашим читателям! К нашим сотрудникам! То, что сейчас происходит, – она чуть не задохнулась от непонятного мне негодования, – такого не было никогда! Никогда за все 35 лет, что я здесь работаю!

– Но я только пришел, я ещё ничего…,– начал я оправдываться, вторая библиотекарша тоненько захихикала, а Антонина Петровна, приобняв меня даже слегка за плечи, сказала:

– Ну что вы, Коля, это она не о вас. Вам как раз и поручено будет следить здесь за порядком. Алина Алексеевна говорит о том, что тут пару дней назад было. Видимо, кто-то из подростков увидел, что сторожа нет, и забрался ночью в зал.

– В последние дни это повторялось неоднократно! – громогласно возвестила Алина Алексеевна. Она явно собиралась рассказать всё в деталях, но, завхоз уже потащила меня в следующий зал. Мы обогнули стойку, где, всё также неподвижно застыв, сидела вторая библиотекарша – я уже забыл, как её звали. Когда мы проходили мимо неё, она округлила глаза и сказала театральным шепотом:

– А я думаю, это не подростки, это какой-нибудь сумасшедший! Маньяк или псих, который боится днём выходить.

– Боится днём выходить? – переспросил я.

– Да, он выходит только ночью и идет в БИБЛИОТЕКУ! – она сказала это так, будто ничего страшнее в её жизни не было. Так, что и у меня мурашки по спине побежали.

Антонина Петровна показала мне книгохранилище, куда читателей не пускали, но его мне тоже предстояло охранять. Там стояли стеллажи и специальные библиотечные шкафчики с выдвижными ящиками для карточек. Ещё на первом этаже была небольшая комнатка с компьютерами с вывеской «Отдел Контроля и Обработки» и кабинет директора с приемной. На ночь они запирались на ключ, так что не входили в мою «сферу ответственности». Весь второй этаж занимал читальный зал. Там были такие же, как на первом этаже стеллажи, и ещё столы и стулья для читателей. И тоже две бибилиотекарши, и тоже одна среднего возраста, а другая старенькая. Тут я уже не стал дожидаться и сразу громко выкрикнул:

– Здравствуйте!

Обе тетёньки подскочили и подбежали к нам, как по команде.

– Вот Тамара Михайловна и Алефтина Ивановна, это наш Коля, он будет смотреть за порядком вместо Федора Михайловича.

В отличие от тех двоих, что были на первом этаже, эти ужасно обрадовались, сразу опознали во мне сына Владимира Александровича и вспомнили, как я маленьким ходил к ним читать (правда, что ли?). Потом старшая – имена их тут же вылетели у меня из головы – ласково мне улыбнулась и сказала:

– Ничего, вы не переживайте, всё будет хорошо, это ведь библиотека. У нас тут нет ничего ценного, в конце концов. Разве только компьютеры, но они уже не такие новые – вряд ли их хотели украсть. Так что мы думаем, что это просто недоразумение. В конце концов, у нас есть красная кнопка. Вы показали ему красную кнопку, Антонина Петровна?

– Обязательно, обязательно, – затараторила опять Антонина Петровна. – Пойдемте, пойдемте. Вот здесь, возле гардероба у нас красная кнопка. Вы знаете, как это работает? Если во время обхода вы заметите что-то подозрительное, постороннего, например, вы должны сразу же нажимать на красную кнопку. И через несколько минут приедет наряд полиции. Вы поняли меня, Коля?

– Я понял, только…

– Да, да, ваш рабочий день начинается в 18.45, желательно не опаздывать. Вы выпускаете всех сотрудников, и закрываете здание. Ночью делаете несколько раз обход всех помещений. А утром, в девять, приходит уборщица, вы её впускаете и можете идти домой. Ключи я вам сейчас покажу. Нужно будет оформить трудовой договор. Зарплата, конечно, небольшая совсем, вы же понимаете, но и работа, согласитесь, неквалифицированная. У вас есть паспорт с собой?

И вот как-то всё так завертелось, я вписал в какие-то бланки свои данные. Потом должен был запомнить про какие-то ключи, записать чьи-то контактные телефоны… Короче говоря, сам не знаю как, но минут через сорок я вышел на улицу уже вполне трудоустроенным гражданином.

***

–Тебя можно поздравить? – мама почему-то просто сияла.

– С чем?

– Как это с чем? Ты ходил в библиотеку?