– Всё равно, если бы не ты, мы может быть выжили. Это ты виноват, – упрямо гнул старик.

– Ага, а ещё я виноват, что вы попали сюда. Это я пригнал вас.

– Я своего сынишку от вербовщиков полгода в подполе прятал, – надломленным голосом произнёс старик.

– А зачем от вербовщиков прятать, сказал своё отцовское: “Нет”, и ни один вербовщик не забрал бы твоё чадо.

– Это может у вас там так, а у нас пришли вербовщики, построили в ряд всех от шестнадцати зим и до двадцати пяти, отберут каждого десятого из самых крепких парней, и уведут их. За два десятка лет ещё ни один из тех, кого увели, не вернулся к родному очагу. А сосед за три золотых нас продал эльфийским вербовщикам. Они меня и его скрутили, и ещё десяток мужиков из нашей деревни сюда на погибель пригнали. Я чувствовал, я чувствовал, я хотел его спасти, от смерти спасти! – начал причитать дед, вытирая слёзы, что навернулись на глаза. – Из наших лишь я один, почему я? Почему я, а не мой сын. Я хотел его спасти, от смертушки уберечь… – и полились старческие слезы.

– Ты поплачь, дед. Легче станет, поверь, я твоё горе понимаю. Я из дому старшую дочку замуж выдавал в соседние селение, а мои дома остались. Эльфы набег устроили на мой родную деревню, всех сожгли, живьём сожгли, никого не пощадили. А он у тебя молодцом сражался, не как этот паскуда, что под лавкой хотел отсидеться, – с последними словами раздался крик боли.

– Я ранен, я не мог сражаться, – раздался испуганный голос.

– Ушибленный палец за ранение не считается. Бегом за водой. А потом могилу рыть.

– Иду. Иду!

– Потерпи, ледгард. Сейчас целители освободятся и тобой займутся.

– А откуда целители взялись? – спросил я, стиснув зубы от боли в ноге.

– Так мы насилу их отбили, не дали их на куски разорвать. Сначала из пасти твоих химер их выковыривали, а потом от этих дебилоидов отбивали. Я так разумею, пусть сначала раненых на ноги поставят, а потом можно их и убивать.

– Логично, – согласился я с очевидной мыслью.

– Да! Там химеры проголодались, наверное, может им элфятинки дать? – произнёс седой ветеран, подходя на костыле с согнутой ногой.

– А если подумать? – произнёс я, отпивая из кувшина с водой, что он держал у моих губ.

– Твоя правда командир, не подумав ляпнул, – согласился он.

– Так давать или не давать? – поинтересовался кто-то от двери.

– Тебе же ясно сказали, что у нас уши не той длины, чтобы разумными скотину кормить, что тут непонятного, – рявкнул ветеран.

– Так бы и сказали, зачем кричать, – раздался обиженный удаляющийся голос.

– Часовых выставили? – поинтересовался я, борясь с наливающимися свинцовой тяжестью веками.

– Стоят. Да и подготовка к походу идёт. Мы, чай, не идиоты, что разбежались, толком ничего не взяв.

Засыпая, я подумал – а о каком походе идёт речь? Они куда-то собрались? А почему я не в курсе, может мне к ним на хвост упасть? Всё же лучше чем одному. С этими мыслями я и уснул, не зная тогда, что это не я с ними, а они со мной собрались спасаться.

Полночь лучшее время для торговли

– Как ты вселил своих нечестивых духов в тела творений Ночной Владычицы? – разбудил меня властный голос.

– А я думал, мы вас всех перебили, – произнёс я с удивлением, увидев перед собой эльфа.

– Мы не презренные дети леса, мы порождение темноты, – с усмешкой произнёс мой собеседник. – Второй и последний раз спрашиваю, как?

– А хрен его знает. А что, нельзя было?

– Ну, почему нельзя, Ночная Владычица не терпит слабых, ей поклоняются лишь сильные и достойные. Мне интересно узнать, как?

– Если честно, то хрен его знает, я шаманил в бредовом состоянии, балансируя между жизнью и смертью. А зачем вы продали детям леса созданий Ночной Владычицы, – не смог я удержаться от вопроса.

– Здесь я задаю вопросы.

– Вопросы ты можешь задавать, но если хочешь услышать ответы, причём, правдивые ответы, то отвечай и на мои.

– Так я могу и по-другому спросить, – произнес эльф, достав нож.

– Меня пытками не удивишь, пытали, знаю. Да, больно… да, страшно, и? – блефанул я.

– Ты силён духом. Что ж, я принимаю твои условия, – с усмешкой произнёс эльф, убирая нож.

– Мы не продавали, – коротко ответил он. – Вы всех убили?

– Наскоко я знаю, нет, – так же коротко ответил я.

– Мы их забираем.

– Что взамен?

– Ваши жизни!

– Ну наши жизни – они наши и есть, и не принадлежат тебе, а раз они не твои, то и расплатиться ими ты не можешь.

– Ты не понял, я в обмен не убью вас! – с усмехнулся он.

– Всё я понял. Если бы у тебя хватило сил, ты бы не разговаривал со мной. Ты бы просто взял, – вернул я ему улыбку.

– Я одним движением могу оборвать твою жизнь! – произнес он, в мгновение ока оказавшись рядом со мной и прижав нож к горлу.

– Если ты не заметил, то я орк. Да и за последнее время я только и делаю, что балансирую между жизнью и смертью, – произнёс я, призывая духов.

– Но мой нож у твоего горла, и я могу в любой момент лишить тебя жизни, чтобы начать разговор с другим.

– Ты забыл, что я орочий шаман. А шаману не нужен нож, у тебя за спиной мои духи. Ты и твои люди готовы сражаться с моими духами?

– Убив тебя, я избавлюсь и от твоих духов.

– Или они от тебя.

– Что ты хочешь? – убирая нож, спросил он.

– А что ты можешь предложить? – задал я встречный вопрос.

– А что тебя интересует?

– Мировое господство есть в наличии?

– Смешно! – произнес он с серьезным лицом. – Ладно, плачу оптом полторы тысячи золотом. Но с условием: вы до утра в казарме посидите, а мы уж сами всё сделаем. Да, и я гарантирую, что ни один из детей ночи не откроет охоту на тебя и на твоих людей, но если кто-то через полчаса окажется за пределами этого помещения, он станет законной добычей, – произнес эльф после того, как к нему подплыла чёрная тень. Её я заметил лишь потому, что она проскользила мимо пылающего факела.

– Ледгард, соглашайся! – прошептал ветеран – Эти еще те, как вы говорите, редиски, и к ним никогда не стоит поворачиваться спиной. Но слово своё держат.

– Согласен. Ещё один вопрос, и всё. А это то, что я подумал? – и махнул на тень.

– Я не знаю, что ты подумал. Но это тёмная магия, орк, да, и я его душу не поработил грубой силой. Он меня сам уговаривал, долго и искренне, чтобы я провёл обряд и сделал из него тень.

– Зуб даю, что он до того момента жил в пыточных у тебя, – не удержался от комментария ветеран.

– Да, ты прав, он гостил у меня почти два года, – рассмеялся эльф, показав свои заостренные зубы, сделал шаг назад и буквально растворился в темноте.

– Силён, раз выкидывает такие фокусы, – произнёс побледневший ветеран. – Так, ребятки, даже по нужде не выходим, кто здоровей – бегом всех своих загоняем внутрь.

– Не знаю, кто как, но я лучше обосрусь, чем сегодня до рассвета высуну нос из казармы, – раздался шёпот сбоку от меня.

– А как он заплатит и когда? Да и как будем делить?

– Делить не “будем”, а “будет”, – одёрнул ветеран невидимого собеседника.

– Как это – будет? Мы все сражались, а деньги ему? Нет, я так не согласен, – упёрся довольно-таки крепкий детина.

– А так. Он поднял народ. Он, в отличие от тебя, под носом у длинноухих людей собрал и волшбу свою день за днём творил, да так тонко, что ни один из эльфийских магов ничего не почувствовал. И это его создания перебили большинство сволочей. А ты, что делал ты? – наехал на парня ветеран.

– Так и я не одну пару ушей вот этими ручками пообрывал. Я в курсе, благодаря кому ещё дышу на этом свете и поэтому без вопросов: четверть ему, как могу, и ещё четверть, как командиру, а остальное – на круг. Я лишнего же не прошу, долю лишь свою.

– А зачем сейчас делить, всё в казну, а вот когда выберемся, тогда и разделим, между теми, кто выживет. Если ещё выберемся… – возразил кто-то из раненых.