Итак, что я помню. Помню кто я – Ильяс Сергеевич Кудряшов, позывной – «Вода», капраз в отставке. «Вода», это трансформация самого первого прозвища – «Водяной», полученного за способность до восемнадцати минут сидеть под водой, безо всяких дыхательных приспособлений. Ну и умение пролезать в любые, даже на первый взгляд недоступные, места, тоже в немалой степени способствовали трансформации позывного. Комиссовали меня, когда коленом поймал немаленькую и непростую пулю, из чего точно не знаю, моё колено её не остановило, кости разнесла да в горные дали улетела. Помню, как три года это колено восстанавливал. Сначала почти год мне его собирали, сустав из какого-то хитрого сплава, такая же хитрая смазка в этот сустав, часть костей ноги реконструировали, и ещё не знаю, что, я что доктор что ли такое знать? Потом ещё два года реабилитации и тренировок, чтоб полностью восстановить форму. Мне за месяц до той командировки как раз 35 исполнилось, и ещё за месяц до этой даты каперанга дали. Вот 38-летний военный пенсионер, хе-хе, и получился. После полного восстановления в пенсах просидел недолго, предложили службу в 14м управлении генштаба, хоть ранее про такое и не слышал даже, но это неудивительно, про моё прошлое место службы тоже мало кто слышал. А вот они обо мне очень даже слышали, и, судя по всему, наблюдали, как я восстанавливался. Потому-как, сперва я думал, что на аналитику зовут иль ещё куда в таком, штабном смысле, ан нет, всё по профилю оказалось.
Помню своих родителей, помню, как батя меня учил. Матушку свою помню, редкой красоты женщина была, крови там было намешано-о-о, и китай там был, и европа там была, и арабская кровь, а уж темперамент како-о-ой, просто огненный шторм, не меньше девятки порой. От кроткой восточной женщины там только название и было, хе-хе. Где уж батя такую нашёл не знаю, сам он почти ничего не рассказывал про это, знаю только, что они вместе из командировки батиной вернулись, откуда-то из-за речки. Эх, матушка теперь получается одна осталась, батя ещё когда я в учебке был из командировки не вернулся… Хотя, я же живой получается, так может и домой смогу вернуться.
Хм, а я оказывается шевелится могу, руку поднял немного, посмотрел на неё. Офигеть, что с моей рукой, чего она такая тонкая, где мои сухожилия!? Вторую посмотрел – та-же петрушка, приподнял голову осмотрел туловище своё. Ну что сказать – не моё! Тело – будто голодом морили, года два минимум! Куда дели моё тело и куда засунули меня!? По-видимому, от движений и сопутствующих волнений, силы кончились, потому как перед глазами всё поплыло, и я опять начал вырубаться, спасибо хоть кузнецы в гости не зашли, просто вырубился и всё. Темнота.
И снова здравствуйте, открываю глаза, в комнате светло, на улице по-прежнему светлое время суток, около кровати стоят трое. Мужик, тот, что постарше, женщина, которая держала меня за руку и много плакала и ещё одна женщина, та что заходила позже. Смотрю на них они смотрят на меня. Молчим. я бы может и сказал, чего, только сомневаюсь, что их Ыканье смогу воспроизвести, да ещё чтоб меня кто понял.
– Тай, ты меня слышишь? – произносит заплаканная женщина посредине.
Обалдеть, ыкать перестали, нормально заговорили. а кто такой этот Тай к которому она обращается? Хотя. Смотрит на меня, так что видимо Тай – это я. Но я-то знаю, что я не Тай, я Ильяс, якорь им всем в зад, Кудряшов! Непонятно. Ну ладно, диалог всё равно надо налаживать как-то, хотят считать меня. Таем, будет им Тай. Тем более что раз они меня видят и всё равно называют. Таем, то видимо это тело Тая. Интересно, а как я сюда попал? И куда сюда? И куда делся сам владелец этой хиленькой тушки? Ладно, надо отвечать чего-нибудь, а то женщина, кажется, опять заплакать собралась.
– Сударыня, не имею чести быть вам представленным, но я вас слышу и понимаю.
Охренеть выдал, яж никогда так не разговаривал, конечно мой словарный запас нельзя назвать скудным, и стиль общения тоже далёк от пролетарского, но всё же 25 лет службы накладывают определённый отпечаток. Угу, все трое стоящих перед кроватью в ступоре, может теперь они меня не понимают, и я им стал Ыкать? Будем выяснять.
– Прошу прощенья – опять начинаю говорить – возможно вы меня не понимаете, как я вас всех вчера, вы если мне будет позволено так сказать, вчера все дружно ыкали, уукали и произносили другие трудно собираемые в понятную речь звуки, возможно сегодня мои речевые потуги выглядят для вас также, но право слово, тут я бессилен чем то помочь вам. Или себе, м-да.
Замолкаю, смотрю на их всё увеличивающиеся в диаметре глаза, жду хоть какой-то внятной реакции.
Наконец женщину посредине немного отпускает, и она произносит подрагивающим голосом:
– Тай, ты что, меня не узнаёшь?
– Простите сударыня, но я не знаю кто вы – смотрю на неё, и решаю уточнить – более того, я не имею ни малейшего понятия, кто окружающие вас, без всякого сомнения, уважаемые и достойные люди – и немного подумав, решаю ещё дополнить, для понимания отсутствия понимания так сказать – и я также хотел бы уточнить, что я не имею ни малейшего понятия, кто я такой – завершаю свою краткую речь, и вопросительно смотрю на них.
– Дурем – произносит всё таже женщина посредине компании – почему не сработал артефакт!?
– Простите госпожа Лисана, но артефакт отработал полностью – названный странным именем задумчиво смотрит на меня и машет руками вокруг моей головы – видимо повреждения, полученные мозгом во время остановки сердца были слишком велики, и даже артефакт не в силах полностью их исправить. возможно, память со временем восстановится, полностью или частично, но когда это произойдёт, и произойдёт ли вообще – Дурем перестаёт махать руками и переводит взгляд на Лисану – простите госпожа, я ничего не могу сказать.
Лежу, смотрю на эту странную компанию, про себя недоумеваю над непонятными словами, артефакты какие-то ещё приплели. А что интересно случилось с этим. Таем-мной? Решаю выяснить, может это подскажет что я тут делаю и как попал.
– Ещё раз прошу прощения господа – тут же поправляюсь – и дамы – внимание присутствующих сосредотачивается на мне – а что, собственно, случилось со мною, почему я ничего не помню? И почему я лежу в кровати и с трудом шевелюсь? И возможно для вас не будет затруднительно уточнить, кто вы все? Я понимаю, что вам удивительно что я задаю такие вопросы, но как сказал многоуважаемый господин доктор, моя голова почти пуста – замолкаю и опять внимательно смотрю на них.
Женщина, названная госпожой Лисаной, вздыхает, прикусывает губу, и подходят к кровати, усаживаясь на край.
– Тебя зовут Тайрон Лург, я твоя мать, Лисана Лург, это – она делает жест в сторону старшего мужчины – Дурем Мортис, наш семейный лекарь, это – жест в сторону женщины – Исана Янш, глава нашей семейной службы охраны и также моя старшая сестра, твоя тётя. Тот молодой человек – жест куда-то в сторону изголовья кровати – Морий Тверн, помощник и ученик Дурема – Лисана на несколько минут замолкает, разглядывая моё лицо, я тоже молчу, жду продолжения – также у тебя есть старший брат Симон и Тирона, твоя старшая сестра. Они скоро придут навестить тебя, вместе с твоим отцом, Дарионом Лургом.
Женщина вновь замолкает, и молчит минут пять, я уже собираюсь начать задавать уточняющие и наводящие вопросы, но она вновь продолжает:
– Ты, вместе с Тироной и Симоном, ехали с визитом в городской особняк семьи Лесон, к Алие Лесон, невесте Симона. – она опять замолчала, задумчиво глядя на меня – через две недели у них должна состояться свадьба, и Симону требовалось уточнить некие детали, ну и заодно он хотел увидится с Алией – Лисана грустно улыбнулась – Вы ехали на двух машинах, твои брат с сестрой ехали в первой машине, вместе с Исаной и Барухом, ты, вместе с Ангером Машем ехал за ними. На въезде в город на вас было совершено нападение. – и помолчав уточняет – Ангер Маш это наш мозголом… точнее был нашим мозголомом, он погиб в той атаке. Собственно, он единственный погиб, в него пришлись два или три попадания плазменных зарядов, а потом внутрь машины прилетела плазменная граната. Ты успел поставить щит, его хватило чтобы не пострадать непосредственно от плазмы, но взрывной волной тебя выкинуло через крышу машины, а сила щита истощилась, и ты сильно ударился об столб освещения. – Лисана взяла меня за руку, и принялась её гладить, глядя на меня.
