– Я сейчас, тера. Я мигом, – откликнулась девушка и убежала, бросив дверь открытой.

– Что ж вы такой упрямый, милорд? – пробормотала я, нащупывая пульс на руке мужчины.

Рес! Сердце Горна билось слабо и с перебоями.

– Вот, видите? – послышался голос Салли. – Его сиятельство упали.

В комнату, вслед за девушкой, вошли двое парней, которых я не так давно видела на кухне.

Они замерли при виде лежащего на полу Горна, а потом переглянулись и дружно сделали шаг назад.

– Чего ждем?

Я сердито посмотрела на слуг. Те молчали и переминались, неуверенно поглядывая на графа. Ох, и работнички! С места не сдвинутся!

– Ну? Долго еще глазеть будете?

Парни неохотно приблизились, подняли Горна и перенесли его на постель. При этом они все так же испуганно переглядывались, словно до смерти боялись своего хозяина. Странно. Неужели граф настолько всех запугал?

– Мы вам больше не нужны, тера? – спросил один из слуг. Высокий, сероглазый, он был слишком крупным и неуклюжим, и, казалось, не знал, куда деть свои огромные руки.

Я уже собиралась ответить, но в этот момент граф застонал, дернулся, и парни дружно попятились к выходу.

– Мы, пожалуй, пойдем, – тихо пробормотал второй слуга – низенький, коротконогий, с забавным рыжим ежиком на голове.

– Вон! – еле слышно просипел пришедший в себя Горн. – Уходите… Убирайтесь!

Салли пискнула и бросилась к двери, слуги, толкаясь, устремились следом, и, спустя пару секунд, мы с графом остались одни.

– А ты? Тебе что, еще раз повторить? – задыхаясь, произнес мужчина.

– А вы какие-нибудь другие слова знаете? – язвительно поинтересовалась в ответ. – А то только и слышно: убирайтесь, пошли вон… Скудный у вас лексикон какой-то.

Горн рванулся, пытаясь подняться, но у него ничего не вышло, и он рухнул обратно и отвернулся, но я успела заметить, как лицо мужчины исказилось от боли.

– Вы мне лучше объясните, чего вам на кровати не лежалось? Зачем на полу устроились? Ковер, между прочим, грязный. У вас тут две недели не убирались. И осколки на нем остаться могли. Пыль, опять же.

Я говорила, а сама потихоньку занималась перевязкой. Горн молчал, но терпел. Лишь по крепко сжатым губам было понятно, что ему больно, но тут уж я ничем не могла помочь. Настойку я давала ему не так давно, а превышать дозу было опасно.

– Долго еще? – еле слышно спросил больной.

На лбу его выступили крупные капли пота.

– Уже заканчиваю, – отозвалась я.

Повязку на лице решила пока не трогать. Хватит с Горна острых ощущений. Пусть отдохнет немного.

Чуть слышный скрип двери заставил меня поднять голову.

– Эрик, это ты? – тут же напрягся больной.

– Да, – отозвался Каллеман. Он вошел в комнату и быстро прошел к постели больного. – Дерек, ну зачем ты встал? Я же просил, чтобы ты дождался меня!

Ага. Уже доложили… Не слуги, а настоящие шпионы.

– Проводил Борна? – проигнорировав его слова, спросил граф.

– Да. У него через полчаса доклад. Как ты себя чувствуешь?

Маг окинул Горна обеспокоенным взглядом, а потом перевел его на меня, безмолвно требуя отчета. Я развела руками.

– Как видишь, все еще жив, – хмыкнул граф. – Так и передай этим недоумкам.

Я догадалась, что он имел в виду докторов. Каллеман тоже это осознал. Лицо его приняло извиняющееся выражение.

– Дерек, все не так, как тебе кажется, – попытался оправдаться маг. – Кауниц не имел в виду ничего плохого. Да и остальные…

– Если еще хоть кто-то из них появится рядом с моей постелью – пристрелю, – оборвал его Горн.

Мне стало не по себе. Если граф возьмется за оружие… Надеюсь, ни у кого не хватит ума принести лорду пистолет?

Видимо, мысли Каллемана текли в том же направлении.

– Дерек, ты должен меня понять, – расстроенно сказал маг. – Я ведь беспокоюсь о тебе.

– К ресу твое беспокойство! – грубо ответил Горн и скривился от боли. – Ноги я им не отдам, так и знай! Предпочитаю на своих двоих до эльхейма добраться!

Он сжал кулаки, пытаясь сдержать прорывающийся стон, но не смог и глухо прорычал:

– Рес! Проклятье!

– Сделай что-нибудь, – повернулся ко мне Каллеман. На его бесстрастном, обычно, лице читалась тревога.

Я покачала головой.

– Настойку можно будет дать только через несколько минут. Мы и так превысили норму.

В этот момент Горн грязно выругался и схватил меня за руку.

– К ресу твои заумные рассуждения! – выкрикнул он. – Помолчи хоть немного!

– Как скажете, милорд.

Я попыталась высвободиться, но не тут-то было. Горн держал крепко.

– Только и знаешь, что спорить, – пробормотал он и отвернулся, но руку мою так и не отпустил.

– Дерек, я разговаривал с твоей матерью, – тихо сказал Каллеман.

Он склонился над раненым, глядя на него с заметной тревогой. Вообще рядом с Горном маг разительно менялся. Даже его бездушные глаза казались совсем другими – живыми, яркими, человечными.

– И что? Моя дражайшая матушка теперь уверена, что я при смерти?

Граф презрительно хмыкнул.

– Ну зачем ты так? Она переживает. После вашей размолвки прошло уже полгода. Ты не думаешь, что вам давно пора помириться?

– Когда она приедет? – резко спросил больной.

Каллеман замялся.

– Дерек, я…

– Я спросил, когда она приедет? – перебил его Горн.

– Завтра утром, – виновато ответил Каллеман.

– Мне все равно, как ты будешь с ней объясняться, но я не хочу ее видеть, – отрезал граф. – Сам все это заварил, сам и расхлебывай.

– Дерек, послушай, я понимаю, она была неправа, – торопливо заговорил Каллеман, – но нельзя же быть таким злопамятным? И потом, леди Камилла хотела как лучше. Может, пора уже вам поговорить? Тем более сейчас, когда…

Маг неожиданно замолчал, оборвав речь на полуслове.

– Ну, что же ты? Договаривай, – усмехнулся Горн. – Ты ведь тоже думаешь, что я не выкарабкаюсь? Видишь, Кэтрин, – он повернулся ко мне и сильнее сжал мою руку. – Даже лучший друг не верит, что я поправлюсь, а ты пытаешься убедить меня в обратном.

Он разжал пальцы, и моя ладонь выскользнула из его захвата.

– Дерек, ты все неправильно понял, – принялся оправдываться Каллеман. На его лице явственно читалось отчаяние. – Я не это имел в виду!

– Брось, Эрик. Я прекрасно понимаю, что от амлы нет спасения, – устало ответил Горн и добавил: – Найди этих тварей, Эр. И уничтожь. Тогда я умру спокойно.

Он отвернулся к стене и затих.

– Дерек, перестань! – вскинулся Каллеман. – Ты не умрешь! Кэтрин, что ты молчишь? – обратился он ко мне. – Скажи, что граф поправится! Ну?

– Оставь девушку в покое, Эрикен, – тихо произнес Горн. – Она тут ни при чем. Я слышал все, что сказал Кауниц. Сколько он мне дал, если я откажусь от ампутации? Неделю? Две?

– О чем ты?

– Перестань, Эр. Глупо закрывать глаза на правду.

– Дерек!

– Иди. Я хочу отдохнуть, – еле слышно ответил граф.

Лицо его побледнело, щеки осунулись еще больше, губы стали белыми.

– Вам лучше уйти, – посмотрела я на Каллемана. – Через несколько минут я дам милорду настойку, и он уснет.

– Спустись потом вниз, – кивнул Каллеман. – Я буду ждать тебя в кабинете.

– Она хорошенькая, Эрик? – неожиданно спросил Горн.

– Кто?

– Кэтрин.

– Скажете тоже, милорд, – хмыкнула я, не давая Каллеману ответить. – И охота вам над моей внешностью потешаться? Грех это.

Я постаралась воспроизвести простонародные интонации.

Маг чуть нахмурился, не понимая, в чем дело, но опровергать мои слова не стал.

– Обычная, – ответил он неохотно. – С чего ты взял, что она хорошенькая?

– Знаю твои вкусы, – хрипло прошептал Горн и закашлялся. – Ладно, иди, – спустя какое-то время сказал он. – И не вздумай пускать сюда мою мать.

Маг беззвучно выругался. Правда, возражать не стал и молча вышел из комнаты.

– Ты тоже пока иди, – шевельнул рукой Горн. – Я хочу побыть один.

– Хорошо, милорд, – мне пришлось согласиться с его распоряжением. – Только сначала я дам вам лекарство.