— Неужели ты готов даже рискнуть жизнью ради спасения прежнего мира? — в голосе Исмаила слышалось удивление. Наигранное. На самом деле он уже знал ответ своего любовника.

— Если это станет ценой, которую мне придётся заплатить за спасение миллионов людей, то да, — ни минуты не колеблясь, ответил Карадениз, — я хочу спасти тот мир, Исмаил… Хочу, чтобы этот город и эту страну ждало иное будущее. Такое, как я видел в тех своих снах.

Исмаил молчал. В этот момент он, наконец, получил ответ на давно мучивший его вопрос. «Почему именно Мурат? Почему меня угораздило влюбиться в него?». Теперь он знал, почему так случилось. Мурат покорил его сердце не только своей красотой и молодостью. Причина крылась в другом — в его искренности, открытости, доброте. Всего за несколько часов парень полюбил совершенно неизвестное ему прошлое, страну, которой уже давно не существовало на картах; мир, похороненный двадцать пять лет назад и не имевший доселе ни единого шанса на возрождение.

— Наша любовь не умрёт, Исмаил, — продолжал парень, — ведь если любовь настоящая, то она будет жить вечно. И мы обязательно найдём друг друга. Чтобы ни произошло…

— А если мы погибнем, Мурат? Ты веришь в загробную жизнь?

— Не знаю. Я так и не стал ни по-настоящему верующим, ни атеистом. Хотя чаще всего общался именно с такими людьми. Одни заставляли слепо верить в высшие силы и загробный мир в виде рая и ада. Другие же говорили о том, что всё в этой жизни решаем только мы сами, а после смерти не будет ничего, кроме вечной темноты и пустоты. Но отчего-то я верю в другое. Совершенно в другое…

— И во что именно ты веришь?

— Что всё в этой жизни случается не просто так. И наша встреча, Исмаил… Наши отношения, наша любовь… Это было нужно для чего-то. Как и мои сны, видения и многое другое. Долгое время я пытался понять — зачем. Но теперь ответ появился. Сейчас я уверен, что всё это было нужно для одной цели. Мы должны взорвать пещеру. Вместе.

— Ты сошёл с ума! — резко вскочив из-за стола, выкрикнул Исмаил. — Забудь ты про эту пещеру, слышишь? Забудь!

Мурат не отвечал, и это его молчание ещё сильнее разозлило мужчину. Молча выбросив остатки своего ужина, Исмаил демонстративно покинул гостиную, удалившись в спальню. В ту ночь Исмаил снова ночевал один. Любовник так и не пришёл, оставшись, как и прежде, спать на диване в гостиной. Настроение Исмаила было просто ужасным. Хотелось крушить всё, что попадалось под руку. Такого бессилия он не чувствовал уже очень давно. С того дня, как погибла Нургюн, унеся с собой и их нерождённого ребёнка. Всё смешалось тогда в душе Байрактара. Хотелось кричать от боли, но даже на это у него не оставалось сил. Слишком больно было. Слишком тяжело.

Сейчас ситуация повторялась. Он терял того, к кому привязался всей душой. Парень был одержим своей идеей, в то время как сам Исмаил до одержимости боялся потерять Мурата. Ему было плевать на утраченную цивилизацию и миллионы погибших в первый год без электричества. Куда важнее для него был парень, пожелавший рискнуть собственной жизнью во имя своей идеи о спасении мира. Вот только этого Исмаил допустить никак не мог.

***

Утро было серым и дождливым. Весна, как и все последние годы, сильно запаздывала — сказывалось сильное изменение климата, которое привело к резкому похолоданию на всей планете. Некоторые высказывали гипотезу о наступавшем ледниковом периоде, неизбежном даже при наличии электричества, однако большинство считало, что именно отсутствие электроники и автомобилей стало причиной этих глобальных перемен. Зимы становились всё длиннее и прохладнее, всё чаще в Стамбуле и окрестностях выпадал снег, а ночные заморозки перестали быть редким явлением для северо-западных областей Малой Азии.

— Ну что, супергерой, — примирительным тоном сказал Байрактар, принимаясь за свой завтрак, — я, между прочим, ждал тебя вчера… Решил снова вернуться на диван?

— Прости… Но мне вчера не хотелось этого. Ну ты сам понимаешь, о чём я, — парень слегка покраснел, смущённо опустив свои прекрасные глаза.

— Прекрати сейчас же. Ты нужен мне не только для секса. Я… я люблю тебя, Мурат.

Эти слова сами с собой сорвались с губ мужчины. Он всё-таки признался в том, чего так боялся произнести даже в мыслях, наедине с собой. Но сейчас он сказал об этом Мурату. Впервые в жизни Исмаил Байрактар признался в любви другому мужчине.

Повисла довольно неожиданная пауза. Оба молчали, не зная, что ещё добавить к сказанному. Признание Исмаила было неожиданным, хотя и вполне предсказуемым в сложившейся ситуации. У него попросту не было выбора.

— Я… я никогда не думал, что однажды признаюсь в любви парню, — Исмаил не хотел больше лгать, он говорил честно и открыто, понимая, что это его единственный козырь, который Мурат сможет оценить по достоинству, — раньше мне было такое мерзко, противно… Да и сейчас тоже. С другими… Но с тобой нет. Ты… ты другой. И я очень боюсь потерять тебя. Я и так потерял всех дорогих мне людей.

— Я знаю, — негромко ответил Карадениз, — и… ты тоже очень дорог мне, Исмаил. Я сам влюбился в тебя как никогда и ни в кого прежде не влюблялся… Раньше я даже и представить не мог, что на свете вообще бывает такая любовь.

На этом разговор был окончен. Нужно было идти на службу. А потом был долгий день, большую часть которого Исмаил провёл в томительном ожидании. Он ждал вечера, желая побыстрее остаться вдвоём с Муратом. Утренний разговор явно нуждался в продолжении. Но, едва оставшись наедине, любовники не стали тратить время на разговоры и выяснения отношений. Всё было сказано этим утром.

В тот вечер Исмаил как-то по-особенному занимался любовью с парнем, стараясь коснуться губами каждого участка его смуглой, но при этом удивительно нежной кожи. Ему хотелось насладиться Муратом сполна. Хотелось познать его, попробовать на вкус. В какой-то момент он даже прикоснулся губами к его возбуждённой плоти, получив при этом особое удовольствие. Мурат тихо стонал, запуская руку в волосы мужичны. И это было по-настоящему прекрасно — дарить наслаждение тому, кто был дороже собственной жизни.

— Я никому не позволю разлучить нас, мой мальчик, — прошептал Исмаил, перебирая рукой жёсткие волосы парня, устроившегося у него на плече, — я никому тебя не отдам…

— Я и сам никуда не уйду от тебя. Не смогу я быть ни с кем другим, Исмаил. Всю жизнь буду вспоминать твои руки, твои поцелуи…

Погружаясь в сон, Исмаил понимал, что он счастлив. Так счастлив, как уже давно не был за последние годы своей жизни. О пещере и планах Мурата насчёт предотвращения Катастрофы они больше не говорили, стараясь вообще не касаться этой темы. Кажется, Мурат и сам довольно быстро смирился с невозможностью осуществления своего замысла (или в это просто хотелось верить Байрактару?) и больше не вспоминал о прошлом, а также о том походе в пещеру. Шли дни, в Стамбуле начиналось лето — небо постепенно очищалось от низких сизых туч, а лучи солнца становились всё ярче и теплее. Исмаил с оптимизмом смотрел в будущее, понимая, что впервые после смерти Нургюн он на самом деле чего-то ждал от жизни. Он ждал лета, чтобы свозить Мурата на Принцевы острова, на которых и по сей день находились самые лучшие в окрестностях пляжи. Он мечтал показать парню родной Стамбул, провести его по тем уголкам родного города, которые хранились в воспоминаниях из детства. И пусть это был уже другой Стамбул, совсем не тот, каким его помнил Исмаил, кое-что от того, привычного ему Стамбула в нём всё же оставалось. Не совсем их мир деградировал. Не на самое дно пока скатилась их медленно умирающая цивилизация.

Впрочем, последние дни Исмаилу уже не казался окружавший его мир умирающим. Наоборот, он учился находить в нём хоть немного хорошего. И верил, что этот год точно будет лучше, чем предыдущие. По крайней мере, для них с Муратом. Ведь они теперь вместе, а всё остальное уже не имело никакого значения.