Внизу хлопнула дверь, и Грейс подскочила. Вивиан не запрещала ей рыться в вещах, велела только не заглядывать в мастерскую, но кто знает, как она отреагирует? Грейс сунула туфли обратно, придвинула сундук к стене и поспешно сбежала вниз.

Вивиан привезла из супермаркета три огромных пакета еды. По их содержимому могло показаться, что она никогда в жизни не ездила за покупками. Тетка будто хватала с полок без разбору все подряд. Тут были пакеты с хлопьями, несколько видов сыров, банки с тушенкой, арахисовое масло, соленая рыба, кола, пара упаковок яиц и жидкость для розжига угля. Последняя явно попала в тележку случайно – непохоже, чтоб в этом доме часто разжигали камин.

«Она что, шопоголик?» – раздраженно думала Грейс, раскладывая еду по полкам в холодильнике и пустым шкафчикам. Тетка отправилась переодеваться, и Грейс крикнула ей вслед:

– Вы что-нибудь будете? Я могу приготовить!

Дома с мамой они не ели мяса, зато знали тысячу и один способ приготовить вегетарианское карри. Хотя вряд ли в этом доме найдется куркума. В то, что Вивиан умеет готовить, Грейс не верилось. Не хотелось бы макать гренки в жидкость для розжига вместо соуса.

– Мне ничего не нужно, – ответила Вивиан, входя в кухню и на ходу завязывая пояс. Она переоделась в длинный белый халат с просторными рукавами, напоминающий кимоно. Без массивного кольца руки казались тонкими и нежными. А вот очки все еще были на ней, хотя даже при электрическом свете в них должно быть слишком темно.

– Я хорошо готовлю, вам понравится, – настаивала Грейс. Не хотелось, чтобы тетка считала ее нахлебницей.

– Это вряд ли, – отрезала Вивиан. Она отщипнула зеленую виноградину от лежавшей на столе грозди, отправила себе в рот и тут же сморщилась, как если бы ей попалась слишком кислая ягода.

– Вы на диете? Может, салат? Мне правда несложно…

– Я же сказала: нет! – отрезала Вивиан. Она достала из шкафчика стакан, наполнила его водой из крана и выпила залпом. – У меня сложная диета, – уже мягче добавила она. – Ты можешь распоряжаться едой, как захочешь. Для меня готовить не надо. Исключение составляет кофе по утрам. Кофе я пью, и он всегда должен быть в доме.

Грейс улыбнулась:

– Кажется, это самая длинная ваша фраза за все наше знакомство.

Вивиан покрутила в руках стакан, с преувеличенным вниманием рассматривая дно.

– Я не люблю гостей, – сказала она наконец, – и тебе запрещаю кого-либо приглашать в дом. Мне потребуется время, чтобы привыкнуть, что ты тут живешь.

– Понятно, – сухо ответила Грейс, убирая виноград в холодильник.

«Похоже, мне потребуется времени еще больше», – подумала она.

– Деньги лежат в шкафчике в коридоре, – продолжала Вивиан. – Можешь брать, сколько тебе нужно. Если я в мастерской, заходить нельзя. Стучи, если что-то очень срочное.

Вивиан помолчала, потом добавила:

– Когда я говорю «очень срочное», я имею в виду, что дом в огне или кто-то ворвался с пистолетом. Только убедись, что он точно выстрелит, чтобы мне не приходилось отвлекаться из-за ерунды.

Ей явно хотелось поскорей закончить разговор. А Грейс чувствовала бы себя спокойнее, если бы чем-то заняла руки. Она еще раз проверила содержимое пакетов, с облегчением обнаружив в одном упаковку яиц. Вивиан ткнула пальцем в шкафчик, где хранилась посуда. Вынутая оттуда сковородка была такой чистой и гладкой, словно ее никогда в жизни не использовали. Грейс разбила яйца о край сковороды, и желтки с белками, не отделившись и не смешавшись, упали, шипя, на тефлон.

– Можешь брать что угодно, но я запрещаю копаться в моих личных вещах.

Грейс замерла. Вивиан заметила, что она открывала чемодан? Но ведь тетка даже не поднималась наверх!

– Есть еще вопросы? – с деловым видом осведомилась Вивиан.

– У вас глаза болят? – выпалила Грейс. Нужно было спросить что-нибудь другое, но ей не давало покоя, что даже поздним вечером Вивиан не сняла очки.

Грейс думала, что опекунша ответит что-нибудь резкое, но та молча подняла руки к лицу. Пальцы на секунду замерли на дужках, словно Вивиан колебалась. Но в конце концов она сняла очки и посмотрела на Грейс.

Наверное, если бы Вивиан не прятала глаза до того, контраст казался бы меньше. Левый глаз выглядел совершенно обычным, у него даже ресницы были накрашены. А вот роговицу правого будто затянуло мутным облаком. Глаз был неправильной формы, словно оплавившийся воск, и от него к виску тянулась сеточка светлых рубцов. Грейс почувствовала, как по коже бегут мурашки, словно от холода.

– Уже не болят, – сказала Вивиан, насладившись эффектом и отложив очки. – А у тебя сейчас яичница сгорит.

Грейс спохватилась и выключила плиту. Сгореть яйца, к счастью, не успели, но паленым и правда попахивало.

– У вас глаза режет от яркого света? – спросила Грейс, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. В конце концов, ничего страшного действительно не было.

– Нет. Я ношу очки, чтобы не пугать людей.

– Но на мой испуг вы рассчитывали, – заметила Грейс без обиняков.

– Просто ждала подходящего момента. – Вивиан улыбнулась. Быстро, почти молниеносно: вот губы растянуты, а вот снова собраны, как будто выражение лица не менялось. – Я пойду в ванную, а потом лягу.

– Какие планы на завтра?

Вивиан подняла брови.

– Я здесь гостья и должна под вас подстраиваться, – пояснила Грейс.

– Я собиралась заехать к отцу.

Грейс вдруг почувствовала, что ее будто кипятком облили. Когда она и Лора ехали на похороны бабушки, мама долго звонила кому-то по мобильному из такси. Но либо трубку не брали, либо абонент был недоступен, потому что, повторив попытку несколько раз, Лора раздраженно бросила телефон в сумку. Интересно, это была Вивиан? Она не хотела разговаривать с сестрой? Но почему?

– На обратном пути съездим повидать деда, – сказала тогда Лора. – Он недалеко, в соседнем городке живет.

– Он не приедет на похороны? – Грейс было совершенно наплевать, будет ли на похоронах бабушки еще один старикашка. Она не помнила, чтобы когда-нибудь видела его. Мама уехала из своего городка, как только закончила школу, а после рождения Грейс не навещала родные края.

– Он болеет, а мы не успеем за ним заехать. Так что навестим после похорон.

Но они таки и не заехали к деду: Лора была чем-то сильно обеспокоена и совсем забыла об этом. Может, тревога была связана с Вивиан, которой мама так и не сумела дозвониться?

– Можешь поехать со мной, если хочешь, – сказала тетка.

– Да, – ответила Грейс, пожалуй, слишком быстро.

Вивиан только плечами пожала:

– Хорошо.

Она развернулась и вышла из столовой, давая понять, что разговор окончен.

Грейс ужинала в одиночестве, но была даже рада этому. В голове крутились непрошеные мысли. Очевидно, мама с Вивиан недолюбливали друг друга. Достаточно сильно, чтобы никогда не приезжать в гости, не отправлять открытки по праздникам и даже не слать друг другу SMS.

Кому звонила мама из машины? Хотела ли она увидеться с сестрой? И почему так нервничала, когда они ехали обратно?

Лора умела держать себя в руках. Саму себя она называла «гуру самоконтроля». Говорила, что занимается йогой и медитирует, чтобы сделать разум своим другом, а не врагом. Конечно, похороны матери кого угодно выбьют из колеи…

«Может, ты сама это скоро узнаешь», – шепнул внутренний голос.

В спальне Грейс вытащила постельное белье из пакета и застелила кровать, достав из шкафа толстое пуховое одеяло. Когда выключила свет, то заметила подсветку снизу. Грейс подошла к балконной двери, но не стала ее открывать, чтобы не привлекать к себе внимание.

Снаружи в круглой деревянной ванне, которую Грейс сначала приняла за большую бочку, вода светилась голубым и с ровным гудением ходила шумными волнами. Вивиан лежала в ней, раскинув руки по бортикам и откинув голову назад. Пенная вода закрывала ей грудь, так что невозможно было разглядеть, голая она или в купальнике. Глаза закрыты, волосы распущены – оказывается, они у нее довольно длинные и волнистые. На лбу и щеках блестит испарина, значит, вода горячая. Судя по тому, что вокруг тонким слоем лежал снег, а от воды валил плотный белый пар, разница температур была существенной. Рядом с ванной на стульчике лежало сложенное вчетверо махровое полотенце.