По правде говоря, «Старку» и пятидесяти семи градусный коньяк «Ереван», оригинальные образцы которого достать среди океана подделок не проще, чем птичье молоко, Миша Шеин любил только на словах, не выпивая их за вечер и одной рюмки. Скорее, это была традиция, ‒ дань памяти его кумиру, незабвенному Роману Львовичу Сандомирскому. Он-то точно отдавал предпочтение именно этим крепким напиткам, а отдавши, устраивал свои небезызвестные оргии с мальчиками…

Сам же Миша, если изредка и позволял себе что-нибудь выпить, то останавливал свой выбор на крем-ликере «Кизиловый», с крепостью не более двадцати градусов. А вот «Кизиловый» ликер отыскать было труднее, нежели птичье молоко. Во времена застоя, если поискать, «Кизиловый» можно было купить в обычном гастрономе. Теперь же, во всем СНГ с коммунистических времен осталось четыре аутентичные бутылки, и все они в надежном месте хранились у Альбины Станиславовны. Но подавать его время еще не пришло. «Кизиловый» дожидался своего часа, перелитый в драгоценный французский ликерный прибор семнадцатого века, состоящий из тяжеловесного хрустального графина с Дианой в окружении благородных оленей и маленьких рюмок на коротких толстых ножках. Альбина Станиславовна не без основания слыла отменной кулинаркой, предусматривающей не только отдельные нюансы, но и их оттенки. Она дала распоряжение Миле, своей вышколенной пятидесятилетней домработнице, подать ликер к английскому чаю, брюссельскому печенью, а главное, не далее как сутки назад собранной малине и крупной садовой землянике, редкостью в это время года.

Где же Михаил? В который уж раз задавала себе вопрос Альбина Станиславовна. Разуметься, он способен на легкомысленные поступки, беспорядок в голове священен, но он бы никогда не опоздал на эти судьбоносные «смотрины», обставленные в виде званого ужина. Поправив на плоской груди пышный волан розовой блузки от кутюр, Альбина Станиславовна незаметно вздохнула. Розовый цвет вызывает ассоциации незащищенности, подумала она. Красивая одежда — оружие женщины. Когда женщина красиво одета, она чувствует себя защищенной. Защищенной?.. От кого? От всех и, прежде всего, от мужчин…

Альбина Станиславовна находила, что приобретение дорогих и очень модных вещей еще не свидетельствует о вкусе и умении одеться. По ее мнению, одежда должна соответствовать возрасту и общему облику человека, а женская одежда, это вообще отдельная тема, огромная, как континент. Подбирать одежду для женщины надо в зависимости от особенностей ее характера, а главное, она должна гармонировать с внутренним ее содержанием, но для этого женщина должна уметь тонко чувствовать себя. Чтобы вещь хорошо сидела и скрывала недостатки фигуры, необходимо начинать с выбора белья. Фасон бюстгальтера и пояса должны идеально соответствовать фигуре, а подобрать их бывает не так-то просто. И только после этого, осмотрев себя критически, учтя положительные качества и недостатки своей внешности, избранным туалетом следует подчеркнуть все соблазнительные изгибы женского тела. Если же модная вещь не подходит к фигуре, а какой-то аксессуар не совпадает с остальными предметами туалета, то, как бы модно и дорого женщина ни оделась, безвкусица будет налицо, а этого Альбина Станиславовна никогда бы себе не позволила. В список ее недостатков не входил дурной вкус.

Истинная же элегантность не бывает без простой человеческой привлекательности и обаяния. По классическим канонам женщина может считаться нисколько не красивой, но если в ее походке, манерах, жестах, в одежде есть нечто, что составляет ее собственный стиль, успех ей обеспечен. Собственный стиль — это она сама, это ее суть и неповторимость женщины, которую надо беречь даже от переменчивых требований моды. Параллельно размышляя обо всем этом и наблюдая себя со стороны, Альбина Станиславовна продолжила начатый, будто бы ничего не значащий, светский разговор. Ей часто удавалось быть здесь, и в то же время где-то, думая одновременно о нескольких, совершенно разных вещах.

— Скажите, пожалуйста, Николай Иванович, вы играете в карты? — поинтересовалась она у своего соседа слева, приветливо улыбнувшись ни к чему не обязывающей любезной улыбкой. Речь ее отличалась ясностью выражений и изяществом дикции, с хорошо выверенными паузами и интонациями.

— Бывает, — односложно ответил тридцатилетний атлет с коротко остриженной круглой головой. У него были грубые черты лица и плотоядные губы, и толстая золотая цепь на толстой шее. Одет он был в черный кожаный пиджак, под ним, расстегнутая едва ли не до пояса, мятая черная рубаха.

— А какой игре вы отдаете предпочтение? — слегка поведя поднятым, но вовсе не задранным подбородком, с той же, неизменной учтивостью уточнила Альбина Станиславовна.

— В дурака… Играю, — отпив половину фужера водки и не стараясь унять громкую отрыжку, степенно ответил Николай Иванович и обвел окружающих тяжелым взглядом выпуклых свинцово-дымчатых глаз.

Через такие глаза в голову не заглянешь, подумала Альбина Станиславовна. Психологи утверждают, что первое впечатление о человеке на 55 % зависит от визуальных ощущений, на 38 % — от тона его голоса, и только на 7 % — от того, что он говорит. Альбина Станиславовна была с этим согласна, но лишь отчасти. Эти наблюдения, без сомнения, достоверны, но они получены в условиях психологических лабораторий при общении с обычными людьми. Интересно, осталось бы тем же процентное соотношение и, что бы сказали психологи, если бы им пришлось работать в «полевых» условиях, составляя свое мнение об этом экземпляре?

— О, этого вполне достаточно. Вы не подскажете мне, кто в картах главнее, дама или валет? — сдерживая нарастающее раздражение, мягко продолжила Альбина Станиславовна. Безмятежное состояние духа редко покидало ее.

— Дама, — небрежно бросил Николай Иванович, пережевывая осетровый балык. В воцарившейся тишине было слышно, как под его крепкими зубами трещат податливые осетровые хрящики.

— А вы не задумывались, почему?.. — с акцентуацией, как при разговоре с недоумком, кротко уточнила Альбина Станиславовна. Некоторые вопросы она конструировала с таким подтекстом и эмоциональным оттенком, которые подсознательно программировали и фиксировали ответ.

— Никогда. Я валет, но козырный и твои расклады, Альбинка Станиславовна, не катят, — через силу выговорил Николай Иванович, ворочая во рту, втиснутые туда четыре ломтика балыка.

Этот урод битый час запихивается одним балыком без хлеба и приданных к осетрине сливочного масла, лимона и свежих овощей, автоматически отметила про себя не скупая в отношении еды Альбина Станиславовна. Ее раздражал этот новый украинский делец по фамилии Напханюк. Нельзя сказать, чтобы раздражал он ее уж очень сильно, потому как Альбину Станиславовну не могло задеть что-либо «очень», поскольку она уже давно стояла над всем. Она знала, что нельзя смешивать чувства с интересами дела, это мешает принимать правильные решения. Котлеты должны быть отдельно, а мух, — ешьте сами…

Альбина Станиславовна получала душевное отдохновение при общении с людьми умными, в большинстве своем, они обладают врожденным тактом, ведут себя пристойно, не теряя чувство меры в поведении и поступках. В человеческих отношениях много всякого разного, в том числе и хорошего, ведь ничто не сравнимо с роскошью человеческого общения. Здесь же, была рабочая обстановка, только с подобными «напханюками» и приходится в последнее время общаться. Хочешь, работай, а не хочешь… Что?! Что́, если не хочешь? Ходи голодной. В свое время выбор она сделала, теперь приходится терпеть. Терпеть? Но, ради чего?! Этот вопрос она все чаще себе задавала. И такой ли уж голодной? Альбина Станиславовна давно обеспечила себя на всю оставшуюся жизнь, но никак не могла остановиться. Процесс стяжания денег, больших, легко достающихся денег, открывающих путь к неограниченной свободе, затягивал подобно водовороту, и освободиться из него было не проще, чем из петли. Человек — бездонный сосуд желаний, его не наполнить, если желания касаются только материального. А богатство, это еще не свобода, легко стать рабом своего богатства.