– По-моему, в женской одежде ничуть не проще, – сказала Мэри. – Просто мы к ней привыкли. Ну что ж, иди, ищи. У нас наверняка есть еще несколько минут, пока Ирен договорит по телефону. Выходит, у этого ее друга тоже есть телефон? По-моему, он так работает – вроде телеграфа, только не точками, а словами.

Она вошла вместе с Жюстиной в кабинет – там было темнее, чем в других комнатах на втором этаже, до самого потолка поднимались деревянные стеллажи, а на окнах висели плотные бархатные шторы. Диван, на котором спала Жюстина, был длинным и широким – на таком замечательно было бы свернуться калачиком с хорошей книгой. Мэри поглядела на столик у дивана, но на нем лежала только какая-то книга, а часов, которые искала Жюстина, не было. Мэри увидела заглавие на обложке и ахнула.

– О-о-о… О нет. Какая же я идиотка! – Мэри закрыла лицо руками. Если она и не покраснела от стыда, то следовало бы.

Жюстина показала ей карманные часы:

– Вот они, гляди – оставила на столе, чтобы утром сразу увидеть, и все равно забыла положить в карман. Мужчина не забыл бы. Мэри, да что с тобой?

Мэри могла только показать рукой на книгу, словно это все объясняло. На обложке было написано: «Франкенштейн. Биография современного Прометея». И она-то считала себя разумной и ответственной? Как она могла думать, что может стать сыщиком, как мистер Холмс?

– Ну, видишь ли, если говорить правду, я никогда ее не читала раньше, – извиняющимся тоном проговорила Жюстина. – Думала, будет слишком больно читать о моем отце, и об Адаме, и о том, как меня якобы убили. Но она лежала на столике, как будто Ирен искала в ней ответы на какие-то вопросы, а я утром проснулась рано, задолго до завтрака. Вот и начала читать. Сначала интересно было – о Швейцарии, о семье Франкенштейнов. Но я дошла до описания Жюстины Мориц и дальше не смогла…

Мэри рухнула на диван.

– Ты не понимаешь. Вальдман. Фамилия. Я должна была ее вспомнить. – Она стала торопливо листать книгу. Жюстина ее, может, и не прочла, но она-то читала точно – после того, как они раскрыли дело с уайтчепелскими убийствами и Адам погиб во время пожара на складе. Ей хотелось узнать о Société des Alchimistes как можно больше. Кэтрин предупредила, что эта книга ей тут ничем не поможет – Общество в ней даже не упоминается. Но она запомнила, что там было упоминание… ага, вот оно.

– Вальдман! – проговорила она с каким-то горьким торжеством и ткнула пальцем в страницу. – Он был профессором химии в университете Ингольштадта, где учился Виктор Франкенштейн. И как раз там Генрих Вальдман учился в медицинской школе. О-о-о, ну как я могла пропустить это мимо ушей?

Жюстина села на диван рядом с ней.

– Правда? Где?

Мэри протянула ей книгу и показала нужный абзац. А затем уронила голову на руки и закрыла ими лицо.

– Не понимаю, что со мной такое, – сказала она. Слова сквозь пальцы звучали глухо и неразборчиво. – С тех пор, как мы уехали из Англии, я как будто сама не своя. Все забываю, путаю, теряюсь…

Она всегда знала, что делать, всегда была так уверена в себе. Она была мисс Мэри Джекилл с Парк-Террейс, 11. А кто она тут, в этом чужом доме, в незнакомой стране? Что же с ней такое?

Жюстина обняла ее за плечи. Мэри вздрогнула от неожиданности. Жюстина редко к кому-то прикасалась: она всегда боялась, как бы не повредить кому-то ненароком. Сейчас ее прикосновение было осторожным и мягким.

– Ты не должна себя винить. Мы-то все лишились дома давным-давно. Диану забрали в Общество святой Магдалины. Кэтрин увезли на остров Моро, Беатриче пришлось покинуть отцовский сад в Падуе. А меня, само собой, увезли из моей родной Швейцарии, когда отец решил вернуть меня к жизни. А у тебя есть дом, который ты никогда еще не покидала. Ничего удивительного, что ты чувствуешь себя не в своей тарелке, как будто вдали от дома не можешь собраться с мыслями.

– Жюстина права. – Ирен Нортон стояла в дверях. Сколько же она уже здесь стоит? – Со мной было то же самое, когда я впервые уехала из Нью-Джерси – поступать в консерваторию в Нью-Йорке. И потом, когда уехала из Соединенных Штатов в Европу. Я вас не очень хорошо знаю, Мэри, – пока. Но думаю, вы из тех людей, кто привык держать все под контролем, а теперь у вас это никак не получается. Вокруг вас что-то происходит – что-то более серьезное, чем вы подозревали. Вот потому я и спросила, не мог ли еще кто-то из тех, с кем вы встречались, быть шпионом Société des Alchimistes. Вальдман… я знала, что уже слышала это имя, но не могла вспомнить где. Думаю, он потомок того Вальдмана, что был учителем Франкенштейна. Правнук, может быть? Чего я не могу понять – это почему он не назвался каким-нибудь другим именем, ведь это было бы очень легко. Может быть, это что-то вроде проверки – хотел выяснить, много ли вы знаете.

– А может быть, это случайность? – спросила Жюстина таким тоном, словно и сама в это не верила.

– Когда вы имеете дело с такой организацией, как Société des Alchimistes, случайностей быть не может. – Лицо Ирен стало мрачным. Она говорила так, как будто сама была хорошо знакома с такими организациями. Анархисты? Социалисты? Наверняка именно о таких группах Ирен должна быть осведомлена…

– Простите меня, – сказала Мэри. Ей было очень стыдно. Она была совершенно уверена, что Ирен на ее месте не допустила бы такой ошибки. Станет ли об этом известно мистеру Холмсу – Шерлоку? Рука Жюстины лежала на ее плече успокаивающей тяжестью.

Ирен словно бы удивилась.

– Дорогая моя, едва ли это ваша вина. Все мы иногда совершаем глупые ошибки. И я совершила одну такую с Шерлоком. Все люди ошибаются. Из ошибок нужно извлекать уроки, вот и все. Идемте, я хочу рассказать вам, чем кончился мой разговор с Зигмундом, но нужно, чтобы при этом была и Диана, и Ханна с Гретой – для консультации. Так что довольно хандрить, Мэри, идемте в гостиную.

Миссис Пул: – Ирен Нортон – одна из самых здравомыслящих женщин, каких я знаю. Нечего причитать над пролитым молоком. Подтереть, да и за дела – так моя матушка всегда говорила.

Диана: – Если туда раньше кошка лапами не влезла и не разнесла по всему дому.

Миссис Пул: – Ох уж эти мне кошки! Не знаю уж, зачем я только позволила вам их завести.

Когда они вернулись в гостиную, Мэри позвонила в звонок. Через минуту в комнату вошли две горничные в безупречных черных форменных платьях, в белых чепцах и фартуках. В одинаковых платьях Ханна и Грета оказались на удивление похожими, только Грета была чуть пониже ростом. Следом появилась Диана, и уж ее-то костюм безупречным назвать было никак нельзя. Очевидно, она нацепила на себя ту одежду, что была на Грете утром.

– Дело обстоит так, – сказала Ирен, садясь на диван, а они все встали вокруг, ожидая, что она скажет. – Мой друг Зигмунд согласился нам помочь с одним условием: он хочет сначала познакомиться с Дианой, чтобы убедиться, что ее удастся выдать за душевнобольную. Я сказала, что это как раз нетрудно…

– Эй! – возмущенно воскликнула Диана.

– Но он хочет встретиться с ней сам. На кону его репутация и доступ в Кранкенхаус. Однако он согласился, что Люсинде непременно нужно помочь, и у него явно был какой-то профессиональный спор с Ван Хельсингом, что-то касающееся психосексуального развития… я перестаю вникать, когда ученые начинают сыпать профессиональными терминами латинского и греческого происхождения вперемешку. Из этого никогда ничего продуктивного не выходит.

Жюстина кивнула, словно бы в знак согласия. Мэри снова подумала о том, насколько было бы лучше, если бы ей не пришлось прервать занятия с мисс Мюррей. Тогда бы она хоть понимала сейчас, о чем идет речь.

– Мэри, не могли бы вы отвезти Диану к нему для консультации? Боюсь, вам придется взять кэб, так как экипаж мне сегодня понадобится. Кроме того, Зигмунд живет на другой стороне Кольца, а я не хочу, чтобы вас видели в центре Вены в моем экипаже. Как мы теперь знаем, Société des Alchimistes следит за вами, и за мной тоже следят – люди не менее, если не более опасные. Я пошлю с вами Ханну – она знает адрес.