Он медленно подошел к телефону и сделал один звонок.

— Пробейте всё по Питеру Паркеру. Адрес проживания — Квинс. Затем установите слежку. На контакт пока не выходить, нужно больше информации. Задача ясна, агент Бартон?

— Предельно

Норман повесил трубку.

А Гарри, тем временем, направлялся домой. С утра он планировал рассказать всё Питеру. Чутьё подсказывало, что он в опасности. Гарри чувствовал вину и тяжелый груз ответственности за то, что произойдет дальше, ведь он, фактически, сдал Питера. А последствия будут. Он знал, что будут. Если в деле замешан его отец…по другому и быть не может.

========== Нет покоя нечестивым ==========

Впервые за долгое время, Питер встретил новый день с улыбкой. В животе жутко урчало, что наверняка было следствием отсутствия ужина. Его старая, захламленная комната, выглядела сегодня какой-то, по особенному прекрасной. И казалось, сегодня всё обещает быть просто чудесным…точнее обещало. Пока он не взял в руки телефон, проверить сообщения.

— «Питер, привет, прости что так сумбурно, я знаю что ты сам обещал написать, но это важно. Я сглупил. Мне кажется, ты в опасности. Давай встретимся, в эту пятницу например, и поговорим. Независимо от того, что ты ответишь — будь осторожен и смотри в оба. Прости» — гласил текст сообщения.

Для Питера это были самые неожиданные новости из всех, которые можно только узнать поутру. Он был в замешательстве, так как ещё даже не до конца проснулся. Для него это было больше тревожно, нежели пугающие.

— «Я даже не знаю, что ответить. Я буду осторожнее, но ты должен мне объяснения. Насчет пятницы — я согласен. Давай встретимся и поговорим — ответил Питер Гарри. Сообщение было отправлено. Осталось лишь дождаться ответа.

Итак, время для переписок закончилось. Пора было собираться в колледж. Парень спустился вниз, но к своему удивлению не обнаружил там ни дяди, ни тёти.

— «Может спят ещё. Обычное дело, в принципе» — подумал Паркер и, наскоро собрав себе завтрак, отправился на учёбу. Ему безумно не хотелось нарушать данного им обещания.

В колледже все смотрели на него как на прокажённого. Куда бы он не шел, на каком бы занятии не сидел, все, включая преподавателей, замолкали, когда он поднимал руку, когда отвечал, а когда он просто выходил из аудитории все, казалось бы с облегчением вздыхали и начинали перешёптываться друг с другом. Питер слышал все их разговоры до единого. Ведь вместе с остальными силами, к которым он уже немного начал привыкать, обострились все его пять чувств. Он мог слышать, что говорят люди на другой стороне улицы, не то что в соседней аудитории. И иногда, это сводило с ума. Он не научился контролировать это, да и не знал, есть ли вообще способ. Поэтому, иногда голосов было настолько много, настолько много ощущений, чувств, что ему приходилось буквально сбегать куда-нибудь от всего этого. Его излюбленным местом была крыша здания администрации, достаточно высокая, чтобы открывался красивый вид на Нью-Йорк. Успокаивающий, нежный, прохладный ветер помогал ему справляться со всей этой какофонией в его голове. Пока это был единственный способ, который он знал.

После второй пары, на большой перемене Питер сидел в кафетерии, один, за пустым столом, в одиночестве ковыряя ложкой картофельное пюре.

— Привет — неловкость во взгляде и голосе Наташи была видна невооруженным глазом. Она подсела к Паркеру со своим подносом еды и попыталась начать разговор.

— О….привет — от неожиданности он слегка испугался, резко подняв взгляд на нее, но потом, опомнившись, опустил глаза обратно, к пюре.

— Ты какой-то кислый сегодня…почти как двухнедельный йогурт

— Всё настолько плохо? — Питер тихо усмехнулся

— Вроде того… — Наташа горько улыбнулась и начала лениво ковырять свое пюре, сохраняя молчание

— И…я так и не спросил. Что ты думаешь обо всём этом?

— Я думаю что они не понимают тебя. А люди бояться всего, что не понимают или не могут объяснить.

— А ты понимаешь? Ты ведь не знаешь меня. Мы едва знакомы.

— Но мне и этого достаточно, чтобы понять кто ты, и что из себя представляешь. Я неплохо разбираюсь в людях, но и это не особо нужно, чтобы знать, что большая часть людей — стадо, с дерьмом вместо мозгов

— Неплохо сказано — усмехнулся Питер — Но… Нат, я сломал Флэшу руку и выбил половину зубов. Я не думаю что тут дело в недопонимании. Они боятся меня. Вот и всё.

Романофф не нашла, что на это ответить, лишь опустила глаза, а Паркер просто тяжело вздохнул. Они оба поняли друг друга без слов — эту тему лучше оставить до лучших времён.

В остальном день прошел в похожем тоне. Когда закончилась последняя пара, Питер был самым счастливым человеком на Земле. Он наконец смог отправиться домой и сбежать от всего этого. Однако вернувшись, его застала довольно мрачная картина. Тётя Мэй сидела за столом, с каменным лицом, и просто пялилась на холодильник. Атмосфера была тянущая, стоял полумрак и шторы были задернуты. Не нужно быть гением, чтобы понять, что что-то случилось.

— Мэй? Что произошло? — тревожно спросил Питер. Ответа не последовало.

— Мэй… Мэй! — он начал повышать голос и встал прямо перед тетей, чтобы видеть ее лицо. Она лишь посмотрела, полным боли и страха, взглядом и начала говорить.

— Твой дядя… — после этих слов у Паркера всё внутри сжалось. Ему резко стало и холодно, и жарко. Внутри как будто дул холодный ветер. Мозг отказывался работать. Он ждал того самого слова. Страшного, пугающего, ужасающего слова после которого всё будет кончено.

— Бэн пропал — прошептала Мэй, глядя в глаза Питеру.

На некоторое время вновь воцарилось молчание. Затем тетя продолжила.

— Он не пришёл вчера домой и никто из его друзей не видел его. В моргах и больницах тоже ничего… — холодным отсутствующим голосом рассказывала она.

А Питер, в это время, стоял как вкопанный. Он даже не знал, какую эмоцию сейчас выразить. Не знал, что чувствовать. Всё, что было сейчас в душе — холод и пустота. Но, какой-то частью себя, он радовался тому, что Мэй не сказала «мертв». Это значит, есть надежда. И при мысли об этом, внутри у него как-будто что-то загорелось. Словно маленькая искорка, робкий, слабый огонек…но даже самая маленькая искра надежды, способна развеять тьму отчаянья

— …Сегодня утром я ходила в полицию, подавать заявление. Я не знаю что делать, Питер — сказав это из глаз Мэй потекли слёзы.

Паркер не знал, что делать. Не знал, что сказать.

— Я…Это… — мысли смешались в ураган. Так и не найдя что сказать, он молча удалился в свою комнату, упал на кровать и просто начал вспоминать все моменты с дядей.

Воспоминания пролетали перед глазами словно короткометражки — столь коротки они были и столь быстро они пролетали. Он винил себя, что не смог сказать что-либо, чтобы утешить тётю. Это пожирало его изнутри, съедало само его сердце. Однако, в то же время, это всё выматывало и убаюкивало. Так, Питер сам не заметил, как заснул.

Проснулся он ближе к восьми вечера, надеясь, что это всё был сон и что сейчас, спустившись вниз, он обнаружит там дядю, делающего себе чай и отпускающего шуточки в сторону готовки Мэй. Но это был, к сожалению, не сон.

Уныло встав с кровати, Питер спустился вниз, также уныло сделал себе поесть, поднялся обратно наверх, и начал думать. Строить план. Что он может сделать? Он думал сам отправиться искать дядю. Если он не смог ничего сделать словами, пора переходить к действиям. Но с чего начать? Он может быть где угодно. Возможно, стоит опросить его коллег по работе или…

Размышления прервал маленький камушек, прилетевший в окно. А потом ещё один за ним, следом.

— «Какого чёрта…неужели ветер настолько сильный?» — подумал Питер.

Открыв окно, он выглянул в него. Там, к удивлению, которое невозможно описать словами, стоял его дядя. Живой.

— Слушай, не смотри на меня так! Я бы кинул кирпичом, как в дешёвых комедиях, но окна то потом менять мы с тётей будем — сказал Бен и усмехнулся.