Я хотела сделать для нее хоть что-то. Хотя бы попытаться открыть Ксэнару глаза на правду.
Иначе вина за то, что я обманываю маленькую доверчивую девочку, сожрет меня, в этом не приходилось сомневаться.
На третий день, ближе к вечеру, когда Агнэ, изнемогая от безделья, просто слонялась по моей комнате, я уже чувствовала себя почти здоровой и восхитительно бодрой и все же осмелилась проявить любопытство:
– Что-нибудь интересное за стенами этого дома сейчас происходит?
Она застыла на несколько мгновений у стола, задумчиво водя пальцем по теплому дереву. Кивнула.
И охотно, как, казалось, делала все на свете, поделилась последними новостями.
– На улицах ходили слухи, что ты не болеешь, а просто прячешься от всех. Вроде как ждешь, когда о тебе забудут. Но тебя никто не осуждает, – поспешно добавила царевна, заметив мое удивление. – Многие жалеют. Говорят, бедная девочка, потеряла все… ну и прочую глупость.
– Ходили слухи? – переспросила я. – Больше не ходят?
– Ну… Сэну надоело, и он потребовал справедливости. Вроде как если его обвиняют во лжи, то пусть скажут это ему в лицо. Никто, конечно, не стал этого делать, так ведь можно и на вызов нарваться.
– На вызов? – Я совсем ничего не понимала, и мое непонимание забавляло всезнающую Агнэ. – Погоди, а Сэнар тут вообще при чем?
– Как же? Он ведь тебя лечит, и он подтверждает слова о твоей болезни, а раз все думают, что это неправда, значит, дядя лжец.
– И если кто-нибудь осмелился бы сказать это ему прямо в лицо, Сэнар смог бы бросить тому эва вызов. – Я нахмурилась. – В смысле, вызов на дуэль?
– Не знаю, что такое дуэль, – мотнула головой Агнэ. – Охота.
– Так они должны кого-то поймать?
– Не они охотятся. На них.
Девочка улыбалась, глядя, как я беспомощно пытаюсь понять смысл ее слов. Ничего не понималось – я слишком мало знала об этом народе, чтобы их традиции были мне понятны.
В конце концов Агнэ сжалилась надо мной и заученными, явно не своими, словами проговорила:
– Разделившие спор уходят в болото на последнюю охоту. На три дня и три ночи они вверяют свою жизнь воле болотной руды, открываясь ей до дна. На четвертый день к воротам выходит только один. Тот, чья правда была подтверждена. Второй навсегда остается в болотах.
Я нервно сглотнула.
Подумать только, такие развитые на первый взгляд создания, а разногласия решают по примеру древних племен.
И где там справедливость? Где честный суд?
Кто сильнее и проворнее… в крайнем случае, хитрее, тот, выходит, и прав.
А жизнь уже не раз мне доказывала, что самый сильный – не всегда правый. В большинстве случаев все как раз наоборот.
– Не бледней так. – По наивности своей Агнэ решила, что я переживаю о Сэнаре. – Дядя же не лгал, так что, даже если бы ему пришлось уходить в болото, он бы вернулся. Но это уже и неважно. Болтать про тебя все равно перестали.
– Это успокаивает, – пробормотала я, кривя душой.
***
На следующий день у меня просто не осталось причин, чтобы и дальше зваться больной.
После завтрака, который мне еще принесли в комнату, Сэнар во всеуслышание объявил о моем чудесном выздоровленье.
Мол, стрессы, постоянное физическое и эмоциональное перенапряжение меня подкосили, но он виртуозно усмирил все мои недомогания и проблемы…
– А если бы ты позволила сделать массаж, я бы поставил тебя на ноги на два дня раньше, – самоуверенно заявил он, когда мы остались наедине.
Я сидела на своей постели, осторожно касалась пятками прохладного пола и задумчиво шевелила пальцами ног. Сэнар устроился на подоконнике распахнутого настежь окна, и легкий ветерок чуть заметно трепал его собранные в хвост волосы.
– И без массажа неплохо вышло, – рассеянно отозвалась я.
– И все же… – попытался возмутиться Сэнар.
Я его перебила:
– Не обижайтесь, но я морально не готова доверить вашим рукам свою спину и свои ноги.
– Не можешь доверить моим – доверила бы Ксэнару, – проворчал недооцененный лекарь. Поймал мой ошалелый взгляд и усмехнулся. – Что так смотришь? Брат умеет, его Ллэт обучала, чтобы он Нэн во время беременности разминал.
– Я и без массажа себя неплохо чувствую.
– Ты просто не знаешь, как бы чувствовала себя после массажа. Но это уже не важно… – отозвался он, спрыгнув с подоконника. – Собирайся, через два часа выдвигаемся.
– Куда это? – опешила я. С самого пробуждения я точно знала, что никаких дел на сегодня у меня не запланировано.
– К Утопленнице. Агнэ очень хочет на пикник, а у меня кончились отговорки.
– Но… прямо сейчас?
– Почему нет? – удивился он. – Прогулка пойдет тебе на пользу. Подбери удобную одежду, об остальном позабочусь я.
Сэнар ушел, а я еще некоторое время просидела на постели, беспомощно глядя на дверь.
Потом попыталась взять себя в руки.
– Ладно, пикник это же совсем не страшно… наверное.
Те пикники, на которых довелось побывать мне, были мучительно скучными и больше походили на отбывание повинности, чем на приятное времяпрепровождение.
Хотелось верить, что у эва все иначе.
С тяжелым вздохом я поднялась с постели, грустно разглядывая угол, заваленный свертками с неразобранной одеждой.
– Ну не в сорочке же мне идти, в самом деле, – пробормотала я, пытаясь решить с какой стороны лучше подойти к внушительной горке обновок, из-за моей внезапной болезни так и пролежавших в углу комнаты все эти дни, – домашние работницы, как их называла Агнэ, предлагали разобрать покупки за меня, но я отказалась. Хотела хоть что-то сделать сама.
Дома мне все интересное запрещалось, мама цепко следила за моим поведением, исключительно в благих целях пытаясь искоренить всю мою самостоятельность. Потому что благородным дамам, особенно принцессам, не подобает что-то делать самим. Все свои силы они должны бросать на то, чтобы держать спину прямо и не падать в обморок из-за слишком тугих корсетов и до смешного маленьких порций еды. Подозреваю, если бы я не знала дорогу на кухню, долго бы не протянула. Но я знала, мне повезло.
Мне вообще очень часто везло. Мама говорила, что я обласкана богиней, не уточняя, правда, которой из трех…
Двух часов мне не хватило. Сэнар заглянул как раз в тот момент, когда я рылась в одном из свертков, пытаясь подобрать подходящую рубаху, сочетавшуюся с уже выбранными штанами.
Сначала я бросилась перебирать платья, блузы и юбки… потратила на это почти час. Потом поняла, что мне теперь не обязательно наряжаться так, как это принято в Зорцесвете, немного поплакала из-за воспоминаний, которые никак не хотели подавляться, и принялась разбирать свертки с неподобающей одеждой: с простыми рубахами, туниками и штанами.
– Еще не готова? – ужаснулся Сэнар, увидев меня посреди разодранных свертков, разбросанной одежды, с безумным видом сравнивавшую две совершенно одинаковые на его взгляд рубахи.
– Почти, – отозвалась я. Протянула к нему руки с зажатой в них проблемой и спросила: – Какую?
Он не думал, даже толком не пригляделся к предложенным вариантам.
– Правую.
Я смело откинула выбранный им вариант в сторону.
– Спасибо.
– И что это было?
– Знаете присказку «Послушай женщину и сделай наоборот»?
Он кивнул.
– Так вот, в обратную сторону она тоже работает. Выйдите, пожалуйста, мне нужно переодеться.
Сэнар послушно, а главное молча, вышел и осторожно закрыл за собой дверь, я еще успела услышать нетерпеливый вопрос подоспевшей Агнэ: «Ну что там?», ответ – уже нет.
***
Я чувствовала себя странно и некомфортно в непривычной одежде. За время, что мы шли по улицам, мимо эва, старавшихся не подавать виду, но все равно с любопытством рассматривавших этакую диковинку – человеческую принцессу, я успела сто раз пожалеть, что не надела платье.
Сорок минут мучительной неловкости закончились у западных ворот, что выводили к лесу. В лес этот вела неширокая дорога, на которой с трудом смогли бы разминуться две лошади.