– Я тоже не слыхал ни о каком Вадиме Антропшине, – подпел штучке Мюрисепп. – Хотя мы работаем вместе семь лет.
Бычье Сердце вздохнул: все то же самое, только имена сменились. Мать покойного яхтсмена и слыхом не слыхивала о Романе Валевском. А эти двое понятия не имеют о Вадиме Антропшине. Трогательное единение опыта и молодости, как раз для танца с саблями.
– Теперь, когда все выяснилось, мы наконец-то свободны? – Девушка упорно хотела отделаться от Сиверса и его дурацких вопросов. И отправиться в свободный полет.
– На сегодня – во всяком случае… Да, вот еще что. У вас случайно не найдется закурить?
Куницына пожала плечами:
– Не курю.
Естественно, не куришь. А если бы даже и курила, то угостить сигареткой работника правоохранительных органов посчитала бы ниже своего одетт-одиллиевского, жизелевского, распротак его балетного достоинства.
Мюрисепп снова оказался на высоте. Он вытащил из кармана пачку «Парламента» (а как же иначе на такой высокооплачиваемой работе!) и протянул ее Сиверсу.
– Вот, возьмите.
– Тут последняя, – заглянув в пачку, сказал Бычье Сердце.
– Ничего. Я тоже не курю. Так, балуюсь… – Простодушный взгляд Мюрисеппа вдруг перестал быть простодушным: в нем проскользнуло что-то волчье, что-то холодновато-расчетливое. – Я вот о чем подумал. Может быть, его похитили… Ну, ради выкупа, например. Роман был далеко не бедным человеком.
Бычье Сердце не успел даже поразиться переменам в облике Мюрисеппа: маска тихой благопристойности, едва не слетевшая с бородатой физиономии, снова была водворена на место. Фальстарт остался почти незамеченным. Да и был ли он?..
– Если его похитили ради выкупа, то зачем же убивать? – Куницына, судя по всему, решила окоротить приятеля.
– Получили свое, и…
– Очень остроумно, Женя, – снова встряла балеринка. – Его хотели похитить и не нашли более подходящего места, чем станция метро, полная народу. Это же курам на смех!.. Ну, так мы можем идти?
– Я уже сказал…
Балетные быстренько сорвались с мест и сломя голову побежали к выходу: как из чумного барака, ей-богу! Как если бы Бычье Сердце был прокаженным со стажем или грозился наградить собеседников туберкулезом. В глазах Бычьего Сердца мелькали прямые, натренированные спины балетных, а в душе поднималась злость на них. История, которую рассказали Куницына и Мюрисепп, никаких возражений у майора Сиверса не вызывала, – в общем, довольно складная и понятная история. Задержались на репетиции, а нужно было ехать на вечеринку. Подарка вовремя не купили (как это обычно у русских и бывает), решили приобрести по ходу, вместе с букетом. Покойный вышел из машины у ближайшего метро. К машине больше не вернулся, и парень отправился его искать. А девушка осталась в «Лексусе». Никого не найдя и прождав час, посчитали нужным добираться до вечеринки своим ходом. Все правильно, не ждать же Валевского до второго пришествия. На дне рождения америкашки накачались до поросячьего визга дармовым виски да и пошли куролесить по улицам родного города. Вышли прямиком на джип, от Восстания до «Маяковской» рукой подать. А потом сели и поехали, раздавая взятки направо и налево: за отсутствие документов и вождение транспортного средства в нетрезвом виде.
Валевского не хватились ни в этот день, ни на следующий, потому что не должны были хватиться: исходя из показаний бывшей жены, Валевский личность своеобразная, ни с кем особенно не считается. Так что здесь все понятно. Одинаковые показания двоих людей – это уже кое-что.
Если не имел место предварительный сговор.
Кто такая Куницына? Бывшая жена. Бывшая, чего не скажешь о ее ненависти к покойнику. Ненависть у балеринки самая что ни на есть настоящая, закаленная в боях, проверенная временем, густая, как свернувшаяся кровь.
Кто такой Мюрисепп? Правая рука Валевского, судя по всему. Проводит репетиции вместо босса, участвует в спорах по поводу «концепции вещи», наверняка спит и видит, чтобы занять место… как это у них называется?.. балетмейстера. И то, что он балуется «Парламентом», а не «Вогом», еще ничего не значит. Чем же еще баловаться, как не бессмысленно-легкими сигаретами типа «Парламента». Или «Вога», к примеру. А серьезные курильщики курят серьезные крепкие сигареты.
Вот тебе и Куницына с Мюрисеппом. Друзья и соратники. А может быть, враги – но все равно соратники. Сладкая парочка, ничего не скажешь.
И на никем не подтвержденных показаниях этой сомнительной сладкой парочки он должен строить версию убийства!
А что, если…
Но чертово «если» в контексте двух балетных замухрышек никак не вытанцовывалось. Чертово «если» выглядывало из-за забора, который был сложен из хрупких балетных косточек. Таких хрупких, что их и соплей перешибешь. Бычье Сердце не мог пожаловаться на недостаток фантазии, но представить, что субтильная Куницына и благообразный Мюрисепп заманили светило современного танца в ближний пригород и порешили бедолагу в каком-то лодочном кооперативе… Нет, до таких высот воображение майора Сиверса явно не дотягивало.
Из состояния глубокой задумчивости Бычье Сердце вывел Максим Векслер.
– Все в порядке? – спросил он застенчивым, дрожащим голосом. Ни дать ни взять папаша близнецов-двоечников на ковре у школьного директора: как там мои архаровцы, школу еще не взорвали?
– В относительном. Мне нужны телефоны обоих ваших артистов. И ваш заодно.
– Зачем? – испугался Векслер.
– Мы должны снять показания с людей, близко знавших Валевского. Кстати, в тот вечер, в пятницу… В котором часу приехали на день рождения Мюрисепп и Куницына?
– Не помню точно. Уже после одиннадцати. Я, правда, быстро ушел. У меня недавно родился сын. Это наш первенец, жена нервничает…
– А в каких отношениях были Мюрисепп и Куницына с Валевским?
– Что значит – в каких отношениях? В прекрасных. В самых лучших… Друзья, единомышленники, одна команда… Современный балет – вещь очень своеобразная, это вам не драматический театр, где все готовы друг друга в чайной ложке утопить. Танец, как единый организм, требует взаимопонимания, я бы сказал, на молекулярном уровне…
Если Векслера не заткнуть, он перейдет на атомы.
– Я понял, Максим Леонидович… Ключи от машины Валевского у вас? Мюрисепп сказал, что передал их вам.
– Можно просто – Максим. Да-да, конечно…. – засуетился Векслер, вынимая из ящика стола связку ключей. – Простите, ради бога. Я совсем забыл о них. Ситуация, сами знаете… так что немудрено. Тут и поесть позабудешь, не то что про какие-то ключи.
Бычье Сердце ухмыльнулся: судя по упитанной ряхе директора, тренировок в столовой он не пропускал.
– Зачем же такие крайности, Максим Леонидович. Все под Богом ходим. Спокойнее надо быть и пищу принимать вовремя…
Ключей на диковинном, космического дизайна брелоке центрального замка было три. Один – явно от «Лексуса», иначе и быть не может. Другой, маленький, смахивал на ключ от почтового или абонентского ящика. Третий, ригельный, был много больше двух других.
– От чего, как думаете? – спросил Бычье Сердце, вертя ригелем перед носом Векслера.
– Думаю, от квартиры.
– Думаете или знаете?
Невинный вопрос майора снова привел Максима Леонидовича в волнение.
– Предполагаю… У нас точно такой же.
– А вы когда-нибудь были в доме у Валевского?
По лицу Векслера поползли крупные капли пота: ему смертельно хотелось сказать «нет».
– Да. Я был в доме у Валевского несколько раз. По работе. Только по работе… Разве это запрещено?
– Нет. Скажите, вас не удивило, что ключи от квартиры и машины Валевского находились у третьих лиц более трех суток?
– Да я же не знал об этом! Ключи Мюрисепп отдал мне сегодня, когда стало известно, что… Что произошло несчастье…
– Адрес.
– Чей адрес?
– Покойного Романа Валевского.
– Фонтанка… кажется, пять. Рядом с цирком Чинизелли. Его окна выходят прямо на воду, квартира 27, последний этаж. Вас сопроводить туда?
– Туда поедет бригада.
