— А сегодняшнее якобы добровольное можно отложить до первой брачной ночи? — Спросила я.
С проблеском безумной призрачной надежды, надо сказать, спросила…
— Нет. И сейчас ты опять уклоняешься от условий контракта. — Чеканно сказал Скевос.
Следом он что-то добавил — переводчик успел пропеть только половину:
— Разде…
Я заткнула уши и крутнулась по полу, уходя от руки Скевоса. Очутилась у подножия ложемента, выпалила, кое-как садясь — и по-прежнему закрывая уши руками:
— Скев, пожалуйста! Ещё немного!
Скевос, тоже вставший и уже двинувшийся ко мне — на лице плясали красные и зеленые отсветы от ложемента, губы стянулись в тонкую линию, по бокам рта вздулись желваки — остановился. Одной рукой хлопнул по собственному уху, внимательно глядя на меня.
Я рывком отняла руки, быстро сказала:
— Я не отказываюсь от выполнения контракта. Просто все происходит слишком быстро. Немного времени для тебя ничего не решит, а мне…
— Вставай. — Бросил Скевос, даже не дослушав, что там бормочет ему переводчик.
Я поднялась с пола послушным солдатиком. Сказала почти безнадежно, глядя Скевосу в глаза:
— Скев, ты же пожалел меня там, на той планете. Я прошу только о минутах…
— Пять минут. — Объявил он. — И время пошло.
Я вздохнула. Отступила на полшага — ягодицы тут же коснулись края ложемента.
Секвос стоял напротив, разглядывая меня. Потом вдруг что-то сказал, спешно пробежался пальцами по черному комбинезону, по груди. Одежда раскрылась сама, стекла с него черной водой. Он переступил, освобождая длинные ступни, пнул черную лужицу комбинезона в угол.
На красавца Ворисона, гулявшего в корсете из литых мышц, Скевос не походил. Но и задохликом не выглядел — широкие плечи, обнесенные сухими, твердыми мышцами, поджарые бедра. Ровный плоский живот с легким намеком на кубики. Никаких волос на теле. Полысел в космосе или тут так принято?
И мужское его достоинство понемногу вздувалось под моим взглядом…
— Нравлюсь? — С иронией спросил он.
Я задохнулась. По щекам словно плеснуло горячей водой — значит, краснею. Скевос быстро бросил:
— Пульт убрать, свет усилить. Полную панораму с укрупнением.
Красно-зеленые отсветы, до этого вырывавшиеся из-за моей спины и игравшие на теле Скевоса, погасли. Звезды, редко натыканные на стенах рубки, заметно подросли, засияв ярче. И ближе.
А главное, крупные зерна звезд проступили теперь даже на полу. И мы словно поплыли в стеклянном пузыре по черно-звездному миру…
— Надеюсь, это тебе тоже нравится? — Все с той же иронией спросил Скевос.
Пора было решаться. Чем быстрее все начнется, тем быстрей закончится, подумала я. Он, как говорится, чертовски привлекателен, я осталась без всякого выбора… и теперь все случится или с моего согласия, или без него — но случится обязательно.
Вот только в первом случае у меня будет пространство для последующего маневра. Я смогу говорить, как-то двигаться, о чем-то просить…
Ты же менеджер, Наташка, подумала я тоскливо. Договора-условия, всякое крючкотворство… ну и что, что самым большим моим достижением до этого было ведение документации? Пора расти и осваивать Галактику.
Тем более что она меня уже освоила. Ну или вот-вот освоит до конца…
Узлы на саронгах я развязывала рывками, под пристальным взглядом Скевоса. Разорвала швы, уцелевшие на верхнем саронге, скинула все тряпки к ногам. Стянула ленту из черной ткани с разлохмаченные волосы и тряхнула головой. Теперь из одежды на мне остались лишь живые кристаллы.
Скев стоял неподвижно и в полной боевой готовности. Даже в чересчур полной. На мгновенье у меня мелькнула надежда, что его отпугнет моя линия бикини. Сам-то он везде сверкал голой кожей. И лишь на голове ещё осталась шевелюра — коротко остриженная, темная…
Помнится, какой-то эстет из Америки, то ли в прошлом, то ли в позапрошлом веке, упал в обморок от отвращения, когда увидел в первую брачную ночь на теле у своей жены волосы…
Скевос, увы, эстетом не был. Вместо обморока он шагнул ко мне, легко толкнул открытой ладонью под грудью, заставляя сесть на ложемент. Подался вперед, тяжело дыша. Прошипел над ухом:
— Ну, давай…
Его бедра касались моих колен, он двинулся, вклиниваясь между моих ног. Обхватил руками, вдавливая твердые пальцы мне в спину — но не притягивая к себе.
Замер на расстоянии ладони, словно чего-то ждал.
Я со вздохом вскинула руки ему на плечи, потянулась вперед, наградила летучим поцелуем. Кусачим, быстрым и злым.
Поцеловала, собственно говоря, чисто для проформы. Просто чтобы обозначить свою активность.
Скевос хрипло хохотнул.
— Наташа… я надеюсь, мужчины с твоего Китежа получали от тебя больше взаимности? Твое счастье, что я большего и не ждал — но только на первый раз, учти это…
Он снова толкнул, запрокидывая меня на ложемент — и подался вперед. Щелкнуло. Узкое ложе подо мной стремительно раздалось, подсовывая мне под голову свой край.
Целовать Скевос начал от горла, несильно прикусывая кожу. Добрался до левой груди. Я ощутила его отделанные, как он их назвал, зубы на своем соске. Язык рассеянно станцевал на навершии. Там были — жесткая хватка кромки зубов у основания соска, скользкая гладкая ласка сверху, тепло мужского рта, больше похожее на жар…
И я прогнулась, вцепившись растопыренными пальцами в мягкую подложку ложемента. Даже нижнюю губу прикусила, потому что дыхание вдруг рванулось из груди короткими вздохами — и самый первый как-то уж слишком походил на стон.
Губы Скевоса шевельнулись, растягиваясь. Я ощутила это кожей на груди. Улыбается, подлец…
Снова безостановочное скольжение языка. И второе предательство собственного тела, когда рука Скевоса скользнула между ног. Пальцы вклинились, раздвигая вход. Несколько рывков внутрь, до упора — и выскользнули. Затем мягкое, легкое скольжение кончиков пальцев вверх-вниз, у самого входа.
И выше. И снова вниз. И — легко. Почти нечувствительно в начале. А потом каждое движение пальцев стало отдаваться жаром.
Рот Скевоса накрыл левую грудь, по влажной коже правой скользнул холодок. Снова жесткая, но без острой болезненности, хватка зубов, скользкий танец языка на навершии соска…
Мои колени вскинулись, сгибаясь — и зачем-то прижались к бедрам Скевоса. Умом я понимала, что происходит, но во рту все равно была горечь. И отвращение.
