Додумать ей не дали. Гроттер казалось, что в замке никого нет, но оказалась не права - в коридоре она столкнулась с Глебом Бейбарсовым, одетым по погоде, но, похоже, еще не выходившим на улицу.

- Здравствуй, малышка, - поприветствовал он ее, и Таня с удивлением обнаружила, что ей даже нравится подобное обращение. В отличии Ваньки, Глеб ее хоть как-то называл. И Гроттер вдруг обнаружила, что Валялкин во многом уступает некромагу. Но сам Бейбарсов еще не знал о мыслях драконболистки - видимо, он решил пока не подзеркаливать - и продолжал говорить. - Насколько я знаю, Соловей назначил тренировку на более позднее время,что же ты делаешь с контрабасом?

- Не важно, - отрезала Таня, не собираясь менять свое отношение коренным образом только из-за того, что он оказался в чем-то лучше Ваньки.

Не слова не говоря, Бейбарсов подхватил ее контрабас, который Малютка Гротти, все больше и больше удивляясь собственному поведению, отдала без всяких возражений, и зашагал рядом с ней.

- С ветеринаром своим поругалась? - поинтересовался он участливо.

- Не твое де… - начала было шипеть она, но прервалась и дальше продолжила говорить нормальным голосом совсем не то, что планировала до этого. - Ну, да, поссорилась. Он совершенно не желает меня слушать, понимать, у него на уме только животные…

Тут Таня замерла, подняв глаза и осознав, кому она это все говорит. Она уже хотела было забрать свой контрабас, буркнув “Спасибо” и заявив, что “это не его дело”, но вместо этого сказала совсем другое, сама удивляясь собственному поведению.

- Поцелуй меня.

На несколько секунд Бейбарсов даже растерялся; непривычно было видеть подобную эмоцию на его лице. Но некромаг быстро взял себя в руки и, поставив контрабас на пол, притянул к себе Гроттер, накрыв ее губы своими. И Таня ответила на поцелуй. Она вновь невольно начала сравнивать Глеба и Ваню, и вновь была вынуждена признать, что есть у Бейбарсова свои плюсы. “И целуется он неплохо”, - вновь удивляясь самой себе, решила Таня.

Через несколько минут она сама отстранилась и, стараясь не глядеть на некромага, зашагала к выходу. Девушка сама не понимала, что с ней происходит. Почему она так странно себя ведет? Ведь не свойственны ей подобные слова! Таня каждый раз твердит себе, что любит Ваньку и только Ваньку, что никакой Бейбарсов ей не нужен. И все не может найти ответы на свои вопросы. Зачем она поругалась с Ванькой? Зачем поцеловала Глеба?

Гроттер, задумавшись, поднесла руку к губам и провела по ним пальцем. Губы горели после поцелуя, и Тане казалось, что она запомнила его на всю жизнь. Это было очень странно. Опустив руку, она поглядела назад и увидела, что Глеб идет за ней. Нести контрабас было не настолько удобно, поэтому, побежав, драконболистка быстро оторвалась от него, даже не думая сейчас о своей семейной реликвии. Однако, едва оказавшись на улице, она остановилась.

Воздух был морозным и свежим. Снег искрился на солнце, которое уже медленно начинало клониться к закату. Где-то слышался гул голосов, смех и радостные крики. Все тревожные мысли тут же вылетели из головы мага, и она пригнулась, чтобы слепить снежок. Вскоре и Бейбарсов показался, и Таня уверенно отправила ему свой снаряд в лоб. Драконбольные навыки ее не подвели, и она попала туда, куда и целилась. Правда, долго упиваться победой ей не дали: через пять секунд, когда Глеб отряхнулся, девушка с удивлением обнаружила, что лежит в сугробе, а снег, похоже, попал за шиворот.

Еще один плюс некромага нашелся даже слишком быстро - он не считал зимние забавы ребячеством.

***

Ромашки на подоконнике в ее комнате появились неожиданно. Обычные, живые цветы, которые довольно часто можно встретить летом. Лишь единственное насторожило Таню - сейчас была зима, начало января, и откуда могли появится ромашки в ее комнате, она не предполагала.

В комнате, словно приложение к цветам, обнаружилась и Склепова. Она восседала на своем гробике и, насвистывая что-то, красила свои ногти очередным чересчур ярким лаком. На цветы она не обращала внимание, словно в их появлении не было ничего неожиданного. Вернувшуюся после тренировки Таню она, впрочем, пока что тоже не заметила.

- Кхм, Гробка? Что здесь делают ромашки? - поинтересовалась Гроттер.

Склепова завершила свое без сомнения очень важное занятие и критически оглядела результат своих трудов. Судя по ее выражению лица, будущая магведущая и соперница Грызианы Припятской осталась довольна. И только после этого она соизволила повернуться.

- Стоят, сиротка, стоят, - как ребенку объяснила девушка, взмахом руки убирая лак… куда подальше. Тот не выдержал подобного обращения к себе и скатился под кровать. Гроттер проследила за тем, как он исчезает по гробиком Склеповой и заметила про себя, что вскоре соседка будет искать его по все комнате да так и не найдет.

- А то я не вижу, - буркнула она и отправила свой полетный инструмент под кровать.

Сегодня контрабас казался слишком тяжелым. Если бы не Бейбарсов, который проводил ее до самой комнаты, Таня не представляла бы, как вернулась. Правда, глядя на удаляющуюся парочку, ее друг Ягун что-то уверенно доказывал Лотковой, при этом явно указывая в их сторону.

- Да ну. Подарили мне его, Гроттерша, подарили. Кавалеры, знаешь ли, имеют обыкновение дарить дамам цветы. Если твой Валялкин так не делает, то уж, как говорится, извини… - тут хозяйка кровати-гробика прошествовала к двери. - Ладно, сиротка, я пошла, не скучай тут, - хмыкнула она.

Таня долго лежала на кровати, бесцельно глядя в потолок. Сил что-либо делать совсем не было. Ее мысли витали вокруг событий сегодняшнего дня: совершенно глупой ссоры с Ванькой (сейчас, обдумав все, Таня уже решила помириться с ним как можно скорее), также совершенно дурацкого поцелуя с Бейбарсовым и неплохой прогулки с ним же.

Вскоре и мысли кончились, и лежать просто так, ничего не делая, оказалось ужасно скучно. Спать не хотелось, Склепова, исходя из прошлого опыта, должна была вернуться не скоро, а делать что-то хотелось. И жажда деятельности оказалась сильнее усталости и лени: Таня поднялась.

- Соловей - изверг! - мрачно решила она и огляделась. В комнате не было ничего интересного, и чем бы ей заняться, девушка не знала…

Ромашки стояли все там же на подоконнике в обычной вазе. Где Гробыня взяла эти вазу, Таня не предполагала, так же, как и не знала, кто подарил ей цветы. Вряд ли это был Гуня, тот, казалось, никогда и ничего ей не дарил.

Решив, что соседка не обидится, если Таня позаимствует у нее один цветок (все равно их было очень много, а Склепова вряд ли считала их количество), драконболистка вытащила из вазы одну ромашку. Вода капала со стебля ей прямо на ноги, а пол оказался достаточно холодным, поэтому Таня вновь села на кровать и вытянула перед собой цветок, тщательно разглядывая его. Лепестки были крупными, а сама ромашка была уж слишком идеальной, чтобы быть настоящей. “Ну да, откуда в январе ромашки”, - решила Таня.

Гадание никогда особо не привлекало ее, но раз уж она все равно скучает, а тут такая возможность… Гадать на “любит - не любит” было довольно глупо, Ванька ее точно любил, а вот Бейбарсов, как Гроттер пыталась внушить себе, ее ни капельки не интересовал. На что еще могла погадать молодая девушка?

- Ванька, - наконец начала Таня. Белые лепестки полетели на пол. - Глеб. Ург. Гурий. Ванька. Глеб. Ург. Гурий…

Лепестков было много. Через некоторое время Таня устала проговаривать все имена вслух и перечисляла их мысленно.

- Ванька. Глеб. Ург. Гурий. Ванька, - говорила она и вдруг замерла, заметив, что остался последний белый лепесток. И имя, которое должно было прозвучать сейчас, Гроттер никак не нравилось. - Глеб Бейбарсов! - выдохнула она.

Последний белый лепесток полетел на пол. Ромашка озвучила свое решение.

========== Глава 3. Падение ==========

Таня никогда не была особо конфликтным человеком. Да, она могла разругаться с друзьями, Ягуном и Ванькой, на несколько дней, но обида на них проходила очень быстро. И даже если девушка умом понимала, что виноваты парни, она сама часто делала первый шаг к примирению — где-то внутри нее, в глубине подсознания, продолжал жить страх остаться без друзей, как раньше, в начальной школе, когда всякое желание общаться с ней отбивала Пипа. Гроттер понимала, что это время уже никогда не вернется, но, к сожалению, ничего не могла с собой сделать.