— Садись, — старуха указала на шаткую лавочку.

— Я постою, спасибо, — криво улыбнулся Лис, но в тот же миг пригнулся и взвыл — горбунья схватила его за ухо и не отпустила, пока тот не рухнул на предложенное место.

— Пей, — она понюхала найденную в закромах кружку и зачерпнула из котелка.

Лис наклонился к пойлу с самым несчастным видом — сквозь запах трав пробивался явственный душок плесени.

— Не хочешь, не пей, — раздраженно бросила ведьма и подвинула кружку на противоположный край стола, за которым, покряхтев и поохав, умостилась сама. — Тяжело тебе, мальчик? — спросила она почти ласково. — Совсем утомился, поди?

— Нормально, — поежился Лис, глядя, как старуха орудует иголкой, приматывая к птичьим лапам разноцветные перья. «Хоть бы не вывернуло, хоть бы только меня не вывернуло…» — стучало в висках.

— Ты собак не бойся, мальчик, — ведьма подняла на него целый глаз, и Лису показалось, что даже безобразное бельмо не мешает ей посмотреть куда-то глубоко, в такие темные уголки души, куда он сам предпочел бы не заглядывать, и заерзал на стуле.

— Каких еще собак? — Лис прокашлялся, оглядываясь, будто из темных углов могли выскочить разъяренные сторожевые псы.

— Никаких не бойся. Я тебе секрет открою.

— Да я не боюсь, — чихнул он. — Не люблю их просто.

— А если бросится? — старуха привстала и нависла над столом, потянувшись к Лису. — Если нападет собака, что делать станешь?

— Отобьюсь, — пожал он плечами, втайне надеясь, что его подруга на старости лет не выживет из ума и не превратится в нечто подобное. Знахарка, ведьма — суть одно и то же. Тем более, никакой чародейства или волшбы старуха не показала, только крутой нрав и немного старческого слабоумия, и Лис расслабился, посчитав ее ненастоящей, липовой колдуньей.

Он закинул ногу на ногу и принялся раскачиваться на лавочке, ожидая, когда та отвяжется сама.

— А если свора нападет? Если свора такая, что и конца и края ей не видно будет? — помолчав, полюбопытствовала она.

— Не знаю. Мне плевать, — Лис снова чихнул и поднял взгляд на собеседницу. Ее мутный глаз лукаво поблескивал в свете рыбины-свечи. — Может, обойдемся без этого всего, а? Знаю я ваши штучки — меня так Пащек подловил однажды, чуть без штанов не оставил. Я теперь ученый, — заявил он, почесывая раздраженный запахами нос, — никаких зелий покупать не стану, ясно?

Лис поднялся так резко, что ударился головой о земляной потолок, а низкая лавочка заскрипела и перевернулась, едва не пришибив ему ногу.

— Бывай, — развернулся он и, щурясь, шагнул к выходу.

— У любой стаи вожак есть, — крикнула старуха ему вслед. — Одолеешь вожака — одолеешь врага, разбежится свора…

Лис не обернулся, проклиная день, когда обманулся обещанием щедрой платы и ввязался в опасное приключение. От спертого воздуха мутило. Он выскочил, оперся ладонями о колени и попытался отдышаться, но вместо облегчения загудела голова. Лис страдальчески скривился и направился, не разбирая дороги и едва не увязнув в трясине обеими ногами, к привязанным лошадям.

— Всё? — остановился напротив Роланда. — Теперь, наконец, всё? Ты выведешь нас из болот?

— Мы же за оберегами пришли. Без них девку твою легко найдут видящие-птицы, куда бы ты ее не отвёз, — мягко упрекнул воин. — Придется подождать.

Марушка сидела на земле, упершись подбородком в колени, и раскачивалась из стороны в сторону. Странно притихшая, она глядела прямо перед собой. «Этак мы далеко не уйдем, — расстроился Лис, — задурила-таки ей голову карга старая!» — сплюнул он и сел рядом. Девочка замерла на мгновение, но не повернулась, продолжила качаться.

— Ну, не переживай, Марь, — похлопал ее по спине Лис, — сегодня отоспимся хорошенько, а утром, считай, свободны как ветер…

Он зевнул, вяло отмахнувшись от налетевших комаров. Марушка закусила губу и тряхнула головой, пряча полный боли и недоумения взгляд. Лис ничего не заметил.

* * *

Уже давно рассвело, когда они выбрались с болот. На шее у Марушки, в такт конским шагам, качался подарок от ведьмы — обмотанный грубой ниткой оберег из высушенной вороньей лапы, хвойных иголок, перьев, заячьей шерсти и разноцветных ягод. Лис, уточнив, обязательно ли эту штуку держать на шее, свой засунул в карман. Роланд спрятал под куртку.

Не опасаясь теперь видящих, он предложил остановиться у озера, которое еще с вечера заприметила Марушка, чтобы вздремнуть и набраться сил. Никто не возражал: рыжий сонно кивнул, а девочка так и не заговорила.

Они расположились прямо на песчаном берегу. Наскоро позавтракали. Когда Роланд, закончив с харчами, отправился поить лошадей, Марушка подошла к самой воде и села, поджав ноги, в тени раскидистой ивы.

Перед ее взглядом зелено-бурой лентой мелькнул водяной уж, покидая прогретый солнцем камень над водой, брызнули врассыпную лягушки, отплыли и высунули острые морды из воды, разглядывая чужачку. Марушка просидела долго, сжимая в руках пирожок с капустой — взяла его за трапезой, разломала пополам, но отправить в рот не смогла и крошки.

Роланд с Лисом громко пререкались у нее за спиной. Один уверял, что тень к полудню уйдет и придется спать под палящим солнцем, второй, что плевать ему на солнце — он просто пытается не сдохнуть по дороге.

Всё это не имело значения.

Вода манила ее. «Войди, — слышалось Марушке в подгоняемых легким ветерком волнах, в шелесте осота на берегу, — ты же так хотела! Искупайся — ничего не случится. Вранье, всё враньё… Наврала тебе ведьма, навешала лапши на уши почище Лиса. Ох уж сказочница, эта ведьма! Никогда бы Федора не поступила с тобой так подло…»

Марушка, испугавшись, замотала головой — она не пойдёт. Больше никогда не искупается в бурной речке, не окунется в теплую воду озерца, не разобьет зеркальную гладь брызгами, не умоется в звенящем хрустальными переливами ручье. «Даже разочек! — запретила она себе. — Раньше обходилось, но вдруг больше так не повезет…»

— Сходи, искупнись, — спугнув хоровод водомерок, Лис вынырнул неподалеку. Выбрался и присел рядом с ней, окатив брызгами. — И постирайся заодно. От тебя… лошадками пахнет, — в шутку скривился он. С рубашки и штанов его стекала девочке под ноги вода.

Марушка отодвинулась и покачала головой.

— Молоко парное, а не вода! И всё равно бодрит как! — он провел по мокрым волосам рукой, зачесывая их назад. — Потом не знаю, успеем ли…

— Мне нельзя, — процедила Марушка, и Лис на удивление легко отступил:

— Ты уже сказала, — переменил он тему, кивнув на Роланда, — что не поедешь с ним?

— Нет.

— Ну, проснемся, значит, скажешь, — разрешил Лис и отошел, оставив ее одну.

Марушка просидела на берегу все утро, разглядывая свое зыбкое отражение в воде.

Она не сказала ничего Роланду, когда тот проснулся. И потом не сказала. На вопросы Лиса отмахивалась и угрюмо молчала. Он заподозрил, что воин отказал в обещанной свободе и весь следующий день, который снова провели в пути, от полудня и до самых сумерек сверлил того недобрым взглядом, до мельчайших деталей планируя побег.

Поздней ночью, когда Лис, готовясь к ночлегу, таскал ветки к костру и позже, втихую перераспределял провизию, перекладывая добрую ее часть в седельную сумку своей лошадки, Роланд с тяжелым сердцем наблюдал за сонной Марушкой. Та с самым несчастным сидела у полноводного ручья, не решаясь окунуть в него и пальца.

— У тебя больше не осталось вопросов? — опустился он рядом.

— Зачем нужно везти… — девочка запнулась, но продолжила, — везти ключ на остров?

— Чтобы им не завладел хан Нохой.

— Хан — куда? — фыркнул Лис, подкравшись со спины.

— Нохой — значит, собака, — Роланд поморщился и жестом приказал рыжему убраться.

Тот криво ухмыльнулся и вместо того примял траву, мостясь рядом.

— Если ключ окажется в его руках, от Самбора не останется и следа. Да что там!.. Каждый хутор, каждую захудалую деревушку хан вырежет под корень и зальет кровью…