“Кстати, после дождя очень скоро должны появиться грибы,” – подумал я. И действительно не прошло каких-нибудь пяти-шести часов, которые совсем не запомнились бы мне, если бы не два совиных глаза, пристально смотревших на меня из кромешной темноты, как первые же лучи восходящего солнца подтвердили правильность моего предположения. Туман и приятно обволакивающая все члены сырость вкупе со свежим запахом нарождающегося утра сделали меня несколько веселее обычного, и я, увлекшись, стал методично осматривать поляну, надеясь под плотным слоем травы, затейливо приукрашенной серебряным блеском росинок, увидеть пробиваюшуюся наружу маслянистую, а, может быть, и бархатистую шляпку. Вскоре мои усилия были вознаграждены, и – вы не поверите! – прямо у своих ног – или как бы это поточнее выразиться?! – я заметил великолепный белый гриб. Естественно, он показался мне ввиду моих собственных гигантских размеров столь маленьким, что я чуть было не прослезился от некоторого разочарования. Но тем ценнее, тем ценнее была моя находка.
В течение следующих нескольких часов я, не отрываясь, смотрел на этот гриб и готов поклясться, что видел, как он растет буквально у меня на глазах. “Ах ты, шалун!” – снисходительно прошептал я, или, по крайней мере, мне показалось, что я что-то якобы прошептал. Боже, как мне хотелось нагнуться, потрогать его упругую шляпку, очистить ее от травы и любоваться, любоваться совершенством моего маленького лесного друга. Расслабившись, я как-то не придал значения назойливому хрусту сучьев, раздавшемуся у меня за спиной. С каждой минутой хруст этот становился все ближе и ближе, и я, исполненный какого-то дурного предчувствия, тщетно силился обернуться назад, чтобы понять, что же является причиной этого зловещего хруста?
Однако буквально через несколько минут мучившей меня неизвестности пришел конец. Нет! Ради всего святого, только не это! На лужайку прямо передо мной вышел одетый в серый плащ и высокие болотные сапоги мальчик, почему-то напомнивший мне того самого мальчишку, который когда-то давно в моей прошлой человеческой жизни так грязно и беспардонно посягал на мой велосипед. В правой руке он держал длинную палку, а в левой – огромную корзину, наполовину заполненную грибами. Остановившись, чтобы перевести дух, он не без интереса посмотрел в мою сторону, и на какую-то долю секунды мне даже показалось, что он узнал меня.
– Не надо, – попросил его я.
Но он не услышал моей просьбы. Напротив, взгляд его скользнул вниз по моему стволу, и уже через мгновение в нем появились нехорошие плотоядные искры. Парень сделал несколько шагов мне навстречу. Переложил палку из правой руки в левую, достал из кармана нож и, присев на корточки – о ужас ! – хладнокровно в мгновение ока срезал найденный мною белый гриб и, аккуратно положив его в корзину, направился дальше.
– Убийца! – крикнул я ему вслед, но тут же пожалел, потому что парень неожиданно развернулся, подошел вплотную ко мне и резко вонзил нож чуть ниже моей предпоследней нижней ветки.
Скорчившись от боли, я подумал, что вот-вот упаду. Из последних сил я размахнулся, но не ударил, а лишь слегка оцарапал его ненавистное молодое лицо.
– Вот дьявол, – вытирая проступившую на щеке кровь, в свою очередь, возмутился он, и еще раз продырявив мою кору остро отточенным лезвием, исчез, унося с собой частичку моего эфемерного лесного счастья.
Когда-то, прилично заработав на одной спекулятивной операции, я подарил Элен часы с золотым браслетом, украшенным несколькими изящной огранки бриллиантами. Не знаю, но так уж устроен – чуть было не сказал “дуб” – так уж устроен человек, что иногда его необъяснимо тянет совершать безумные поступки.
– На эти деньги, – резонно заметила Элен, – мы могли бы купить новый спальный гарнитур. И вообще, – не без грусти посмотрев на меня, добавила, – дарить часы – нехорошая примета. Это к разлуке.
– Не волнуйся, дорогая, – нежно обняв Элен за талию, парировал – или мне кажется, что парировал? – я, – если и стоит верить в приметы, то только в хорошие.
– Ладно, это я так, – согласилась Элен и, примерив часы, снисходительно улыбнулась. – Время пошло!
Зря, наверное, она сказала тогда эту фразу, а, может быть, – кто же теперь разберет? – может быть, зря я, действительно, подарил ей эти чертовы часы?! Как бы то ни было, через две недели после этого злополучного дня мы отправились с Элен в отпуск, сели в ту самую обреченную машину, выехали на извилистую горную дорогу и, о чем я уже рассказывал, разбились и расстались, наверное, навсегда. Не знаю, куда попала Элен. Надеюсь только, что ей повезло несколько больше, чем мне. Надеюсь, что она не лежит и тем более не стоит без движения точно так же, как я, а по-прежнему продолжает жить полнокровной жизнью в шикарных аппартаментах в далекой, но, по-видимому, очень богатой стране. Мой же удел, и временами мне кажется, что так теперь будет всегда, торчать здесь посреди этого безликого скопища вечнозеленых и широколиственных молчунов, кичащихся своей внешностью и оттого еще более нелепых и бесперспективных.
– Знаешь, – услышал я за спиной чей-то прокуренный голос, – мне кажется, это то самое место.
– Что вы! Уверяю вас – вы ошиблись, – не оборачиваясь и в очередной раз предчувствуя нечто неприятное пробормотал я.
– Да-да, это именно оно, – не обращая никакого внимания на мои реплики, ответил другой еще более прокуренный голос. – Будем начинать?
– Будем начинать – произнес неприятный некто и бросил на землю что-то увесистое, больно задевшее мою расшатанную нервно-корневую систему.
Нак какое-то время голоса стихли, и я не без содрогания прислушался к странным едва доносящимся до меня звукам. Сначала, как мне показалось, это был звук металла, а чуть позже – звук переливающейся жидкости.
– Готов? – вновь прохрипел первый прокуренный голос.
– Готов! – бодро ответил ему второй.
“Готов к чему?” – судорожно перебирая варианты, подумал я, но так и не успел ответить на этот вопрос, так как почувствовал, что двое незнакомцев перемещаются в сторону моей вздымающейся от волнения груди. Предполагая нечто ужасное, я осторожно скосил взгляд в их сторону и тут же зажмурился, заметив в руках одного и второго зловещие бензопилы. Остановившись прямо передо мной, двое бородатых мужчин еще раз внимательно оглядели меня не то с ног до головы, не то от корней до кроны и, взревев моторами адских инструментов, безжалостно врезались в мое тело остроотточенными лезвиями.
– Не надо! Остановитесь! – превозмогая дикую боль, что есть мочи крикнул я. – Я здесь, здесь внутри дерева!
– Ты слышал? – вынув лезвие из моей крово- или сокоточащей раны, спросил более молодой из моих палачей.
– Что? – спросил другой, ни на секунду не прекращая экзекуции.
– Он здесь, здесь внутри дерева!
– Ну и что, – не без укоризны заметил первый, – когда ты соглашался на эту работу, разве ты не предполагал, что он может быть именно здесь?
– Да, но… – хотел было что-то возразить своему более опытному напарнику лесоруб-правдоискатель, но, очевидно передумав, как-то еще более нагло и воинственно впился лезвием бензопилы в мои рвущиеся на части внутренности.
Прохрипев несколько мгновений я в последний раз собрал не то в легкие, не то еще в какие-то неведомые части моего исстрадавшегося организма побольше воздуха и, издав наверное самый истошный крик в моей жизни, потерял сознание…
* * *
Когда я очнулся, то увидел, что лежу рядом с такими же аккуратно обструганными чурбанчиками, как и я. Передо мной ласково потрескивает камин. Обстановка гостиной кажется мне до боли знакомой. Внезапно в гостиную входит Элен. О Боже! Чувство несказанной радости переполняет меня. Я пытаюсь подняться, чтобы броситься ей навстречу и стиснуть ее в своих объятиях, однако какая-то неведомая сила останавливает этот мой самый искренний и беззаботный порыв. И, по-видимому, останавливает она меня совершенно правильно, потому что сразу вслед за Элен входит совсем незнакомый мне мужчина и делает то, о чем я только что набрался смелости помечтать. Он обнимает Элен за талию, притягивает ее к себе, и через несколько мгновений – о ужас! – их уста сливаются в страстном продолжительном поцелуе.