© М.М. Ионина. Текст, 2019

© О.В. Золотухина. Иллюстрации, 2019

Я люблю живое общение и, может быть, поэтому редко провожу занятия по скайпу. Мне интересно видеть не часть комнаты на экране, а всю её, потому что комната может многое рассказать о своём хозяине.

Я люблю видеть человека целиком, а не только его лицо, хотя видеть лицо всё же лучше, чем не видеть ничего, потому что видеосвязь вдруг забарахлила.

Я люблю своих учеников. Они все очень разные. Каждый необычен. Каждый – потенциальный герой книги.

Да, они часто становятся героями повестей и рассказов, правда, под другими именами. Или их истории волшебным образом превращаются в сюжет. Кто-то из них, наверное, узнает себя, если прочитает эту книгу.

Они не идеальны. И это здорово, значит, есть стимул развиваться, идти вперёд, не останавливаться на достигнутом.

Они не всегда делают домашние задания. Порой я отношусь к этому спокойно, порой сержусь. Я тоже не идеальна.

Они бывают весёлые и грустные, добрые и сонные, сердитые и радостные, занудные и легкомысленные.

Хочется пожелать им, а значит, и всем нам, добрых дорог в жизни, верных попутчиков и радости от каждого прожитого дня.

Классная негодовала:

– Да вы понимаете, что остался год? Год! – она потрясла стопкой проверенных тестов.

– Ну и? – с тоской в голосе спросил Макс Аверинцев.

– Аверинцев! Я бы на твоем месте помолчала: у тебя худший результат в классе.

– Подумаешь, – пробурчал Макс.

К счастью, Елизавета Геннадиевна не услышала.

– Все! – она обвела класс глазами. – Я подчёркиваю: все! Должны ходить на дополнительные занятия.

– У меня репетитор, – пискнула Ленка Боброва.

– Не только у тебя, – подал голос с последней парты Лёва Косма.

– Да у всех репетиторы, – пожал плечами Женя Слонов. – Куда сейчас без репетиторов, если в школе ничему научить не могут.

Макс безразлично посмотрел на Слонова, потом на классную. Елизавета Геннадиевна с глухим хлопком положила тесты на стол.

– Чёрт знает что! – в сердцах произнесла она.

Одновременно зазвенел звонок, и 11 «А» дружно подскочил, кинулся к двери, не дослушав последних слов учителя.

Макс догнал Юлю в коридоре. Молча взял у неё рюкзак.

– Не пойму, чего ты нарываешься? – Юля взяла его под руку.

– Да ну! – Макс завелся с пол-оборота. – Какой-то культ сделали из этих экзаменов.

– А сам-то как сдавать собираешься? – усмехнулась Юля.

– Да у меня только русский хромает, – пожал плечами Макс. – С остальными всё в порядке.

– То есть балл по русскому тебе не важен? Или ты сразу в армию?

– А хотя бы и в армию, – мрачно ответил Макс.

На самом деле в армию он не хотел. Хотя военкомат и нацелился украсть у него год жизни. Макс не представлял, как можно жить в казарме, ходить строем. Даже оружием и военной техникой, как многие парни, он не интересовался. Да и к войне отношение у Макса было очень неоднозначное. Нет, если бы враг угрожал жизни его родителей, сестры, бабушки с дедушкой, которые были людьми более чем мирными, он бы взялся за оружие. А вот война как явление, масштабы, которые может принимать человеческая ненависть, никак не укладывались у него в голове.

Конечно, сейчас лучше поступить, получить отсрочку. А там видно будет. Слишком далеко загадывать Макс не хотел.

Русский и в самом деле был проблемой. Правильные буквы, знаки препинания, все эти синонимы-антонимы-паронимы ставили его в тупик. Правила никак не откладывались в его голове.

На репетиторов денег не было. С тех пор как заболел отец, денег иногда не хватало даже на необходимое. Катерина по вечерам мыла полы в ближнем магазине, сам Макс по вечерам, праздникам и выходным подрабатывал официантом в небольшом суши-баре. Мама разрывалась на трёх работах. На каждой платили копейки.

Отца выписали из больницы в конце лета. Он лежал.

– О чём думаешь? – толкнула его локтем в бок Юля.

– Да так, – уклончиво ответил Макс. Они подошли к Юлиному дому.

Юля обиделась:

– Не хочешь говорить?

– Погуляем вечером? – ушёл он от ответа.

Юля покачала головой.

– Вряд ли. На вечер дождь передавали. Да и у меня танцы. Ладно, я пойду, – она забрала у Макса рюкзак и скрылась в подъезде.

Внезапно налетел ветер, закружил на асфальте сухие листья вперемешку с пылью. Макс застегнул куртку, накинул капюшон.

– Максим! Аверинцев! – вдруг услышал он.

Через двор к нему бежал Гоша Лебедев.

– Здорово! – Макс протянул Гоше руку.

– Ты чего на тренировки не ходишь? Андрей Викторович про тебя спрашивает.

– Да как-то не до тренировок пока, – посмотрел на него Макс.

– А чего?

– Да просто. Надоело. Много времени отнимают, а у меня экзамены на носу.

– Когда тебя волновали экзамены? – не поверил Гоша. – Ну ладно, как знаешь… Давай.

– Пап, я дома, – с порога крикнул Макс. Он бросил куртку на стиральную машину, скинул кроссовки и прошёл в комнату к отцу.

– Привет!

Отец кивнул.

Макс пожал ему руку. Рука была холодной.

– Сейчас я разогрею суп, пообедаем.

Он достал из холодильника кастрюлю, подогрел на плите, разлил по тарелкам, принёс отцу, аккуратно поставил на кровать столик (Катерина нашла в магазине специальный).

– Вот. Хлеб нужен?

– Нет, – отец взял ложку, стал есть.

Макс устроился с тарелкой на краю дивана.

– Возитесь со мной?

– Ну, пап, это же временно. Ты поправишься. Вон и врачи говорят, что прогнозы хорошие. Скоро купим тебе тренажёр. Чай будешь? Я сделаю с мёдом и лимоном, как ты любишь, – он снова пошёл на кухню.

Как так вышло, что, вчера сильный и крепкий мужчина, отец превратился в немощного калеку? На самом деле врачи никаких прогнозов не давали. Лечащий врач при выписке сказал, что может быть по-всякому. «По-всякому» означало, что отец может встать на ноги, а может до конца жизни остаться инвалидом.

А ведь ещё недавно они каждое утро отправлялись на пробежку. В любую погоду. Это было их правило.

Макс стал вспоминать, когда они бегали в последний раз. Выходило, что в июле. Он отрезал тонкий лимонный кружок, положил в чай. Вздохнул, добавил мёд и с кружкой в руке вернулся к отцу.

– Не стоит уделять мне столько внимания, – тихо сказал отец, когда сын поставил перед ним кружку.

– Все болеют, пап. Что ты думаешь, мы вот так тебя бросим? – Макс стал собирать грязную посуду.

– Я знаю, врач говорил, что вряд ли я полностью восстановлюсь. А я не хочу быть для вас обузой. – Макс замер с тарелками в руке. Первый раз отец заговорил с ним о болезни. Те две недели, что он находился дома, он больше молчал или делал вид, что спит, и на все вопросы отвечал нехотя.

– Ты для нас не обуза, – пробормотал Макс и подумал о том, как бы он себя чувствовал, очутись он в таком положении.

– Именно что обуза. Я мешаю вам нормально жить. Вы тратите на меня слишком много денег, у вас накопились долги по ипотеке, да и у знакомых вы назанимали… Ведь так? Все это неправильно!

Макс посмотрел на него испуганно:

– Ведь это временно, пап… Ты обязательно поправишься.

– Ты знаешь, что это не так, зачем сейчас обманываешь меня? Я тебя этому учил?

– Если уж говорить о том, чему ты меня учил, – выпрямился Макс, – то ты говорил, что в жизни может случиться как угодно, главное, не сдаваться. Никто не говорил, что твои ноги никогда не будут ходить. И потом, а руки-то у тебя работают, ты не думал, что можно в будущем научиться что-то делать руками? – Макс сам удивился, откуда в нём взялись эти слова, но в тот момент они показались ему очень правильными. – Помнишь, я в детстве долго лежал в больнице? Что ты мне сказал тогда? Что никто не обещал, что в жизни будет легко. Или ты сам не веришь в свои слова?