И пойманная ведьма невольно задохнулась, чувствуя, как внутренности сжимает тугая пружина вожделения, порожденного его прикосновениями, а сердце колотится еще сильнее. Так сильно, что уже почти клокочет в горле, словно пытаясь выпрыгнуть.

Безликий мучитель тем временем раздвинул ткань платья еще сильнее и впился взглядом в маленькие холмики груди с темными и набухшими сосками, открывшейся его взору полностью.

— Я вижу, что ты возбуждена. Не стоит пытаться обмануть меня. И себя, — глухо прозвучал из-под маски его голос.

— Нет! Здесь… просто очень холодно, — тут же нашлась пленница и бессознательно облизнула пересохшие губы.

Волшебник чуть приподнял маску и с помощью зубов стащил перчатку сначала с одной руки, а затем и с другой.

— Раз так холодно, то тепло моих пальцев должно заставить тебя согреться, — прошептал он, начав поглаживать лежащее перед собой тело.

Искуситель, едва прикасаясь, скользнул по животу, затем слегка смял оба полушария груди, чуть сжимая их вместе, потом поднялся к шее, нежно пробежавшись по ней пальцами. А от шеи снова спустился к груди и, сжав соски, начал осторожно перекатывать их. Не выдержав, волшебница тихонько вскрикнула и, закрыв глаза, застонала.

— Все еще мерзнешь? — с долей лукавства прозвучал следующий вопрос перед тем, как он сдвинул маску еще сильнее, опустил голову и приник к одному из сосков, закружил по нему языком, а затем глубоко вобрал в рот, принявшись намеренно дразнить этой лаской свою строптивую пленницу.

С губ бедняжки слетел хриплый стон, оказавшийся проигнорированным ее мучителем, который, отстранившись от одного соска, тут же прильнул к другому и осторожно коснулся его еще и зубами. Задыхающаяся от вожделения девушка выгнулась, будто подставляя грудь его рту, и сердито простонала:

— Я ненавижу тебя!

В ответ темный маг хрипло засмеялся и куснул сосок чуть сильнее, заставляя ее дернуться и вскрикнуть. Но не от боли, а от пожирающего ее пламени плотского желания. Страшное негодование на собственное тело породило выступившие в уголках глаз слезы, и юная красавица всхлипнула, не желая признавать собственную слабость. Похититель же поднял голову и, опустив маску на место, уставился на ее соски. Он откровенно любовался ими в этот миг: потемневшими, набухшими, твердыми, поблескивающими в сиянии свечей от его собственной слюны. Они были прекрасны!

— Говоришь: ненавидишь? — из-под маски голос его опять звучал глухо. Положив руку на ее живот, он спустился ниже и скользнул под подол легкого белого платья. Чувственные пальцы нежно дотронулись до припухших, горячих и влажных складочек, раздвинули их, а один проник еще дальше — в тугой и тесный жар влагалища.

Не осознавая, что же она делает, девушка толкнулась навстречу и невольно развела ножки, будто приглашая войти. Почувствовав, как в горле пересыхает от возбуждения, волшебник неспешно извлек палец из влагалища, но тут же нашел им клитор и закружил по нему, не в силах оторваться от молоденькой красавицы-грязнокровки. И довольно ухмыльнулся, видя, как она выгибается, как всхлипывает, как приподнимает бедра навстречу этой ласке.

— Что-то не очень похоже на то, что ты ненавидишь меня, дорогая, — он поднес влажную руку к лицу и с деланным любопытством принялся ее рассматривать, а потом снова слегка приподнял маску и облизал палец. — Да и на вкус… это точно не ненависть… Хотя, я могу и ошибаться. Может быть, мне стоит попробовать еще…

Договаривая, он уже поднимал подол наверх, сознательно позволяя кружевам щекотать ее бедра. Опытный обольститель знал, как действуют на женщин такие прикосновения. Приподнявшись на кровати и усевшись рядом, он снова бросил жадный взгляд на приоткрывшиеся ему сокровища. И посмотреть было на что: платье пленницы было теперь собрано почти на талии, открывая его взору все самое важное — тяжело дышащая грудь, стройные ноги и мягкий, покрытый коротенькими кудряшками, треугольник лобка. Не сдержав довольной улыбки, волшебник положил на него ладонь.

— Ой! — вскрикнула девушка, дернувшись от этого прикосновения, и крепко стиснула бедра.

— Раздвинь их! — повелительно потребовал он.

— Нет! — выплюнула строптивица и сжала их еще сильнее.

За маской снова раздался мужской смешок, а уже в следующий миг крупная ладонь протиснулась между сжатыми ногами. Но ненадолго, потому что, уступив этой настойчивой силе, упрямая грязнокровка снова сомкнула их, как только он убрал ладонь.

— Довольно же! — прикрикнул волшебник. — Раздвинь ноги, ведьмочка, или сделаю это сам и привяжу их к столбикам кровати.

Он снова проник в нее пальцами. Постепенно девушка расслабилась, тело начало отвечать на ласку и бедра ее невольно раздвинулись.

— Ну вот, так уже гораздо лучше… А теперь, дай мне вкусить тебя… — наклонившись, он сдвинул маску еще больше и коснулся мягких складочек языком. Сначала осторожно, но затем все более и более настойчиво, с откровенным наслаждением облизывая, посасывая и покусывая нежную трепещущую плоть. Молча, не произнося больше ни слова, он ласкал и ласкал, заставляя ее, пусть и неохотно, но сдаться на милость победителя.

Поначалу пленница пыталась сдержаться, изо всех сил сопротивляясь возбуждению. Ее почти убивала собственная беспомощность: ведь ни сбежать, ни оттолкнуть, ни проклясть этого невыносимого человека возможности у нее не было. Все, что было ей доступно — это лишь постараться не реагировать на его бесстыдные ласки. Однако, умудренный опытом, этот мужчина не собирался сдаваться, и уже скоро она, сама того не желая, начала приподниматься, прижимаясь к его рту еще плотнее, без слов требуя следующей волны возбуждения. Не осознавая, что делает, она начала стонать и извиваться, когда тело охватила дрожь, и на нее обрушился сильнейший, почти болезненный оргазм. И, уже не сдерживаясь, волшебница закричала, растворяясь в ослепительном блаженстве, охватившем все ее существо до самых кончиков пальцев.

Дождавшись, когда она затихнет, похититель отстранился, снова опустил маску на лицо и уселся рядом с ней на коленках. Он слишком долго ждал и потому теперь нетерпеливо потянулся к застежке собственных брюк, наконец-то высвобождая напряженный, твердый и уже чуть ноющий член, готовый пронзить мягкую плоть, восхитительно гостеприимно раскинувшуюся перед ним в этот миг. Приподняв ноги своей пленницы и уложив ее лодыжки себе на плечи, он почти сразу толкнулся во влагалище, одним сильным движением проникая в нее так глубоко, как только можно.

— М-м-м… Ты прекрасна, ведьма! Такая узкая, горячая… такая влажная… И моя! — волшебник уже почти прорычал это, двигаясь так быстро, что спинка кровати, украшенная чудовищной химерой, с силой ударялась о каменную стену в такт его толчкам. И это не имело никакого значения! Он брал свое.

— О, боже… Боже! Да… — откликнулась вдруг девушка, которая сейчас уже открыто наслаждалась происходящим. Еще совсем немного, и лицо ее исказила гримаса, но не боли или отвращения, а самого настоящего чувственного восторга, от которого хотелось кричать и даже плакать.

И ощутив, как пульсируют вокруг него мышцы влагалища, становясь просто огненными, маг и сам не выдержал, изливаясь и наполняя желанное лоно густым сливочным семенем. Его еще била крупная дрожь, когда, опустив с плеч ее ступни, снова наклонился, чтобы освободить запястья. А потом, устало и тяжело дыша, рухнул рядом.

— Я случайно не сделал тебе больно? — прошептал он, нежно растирая маленькие онемевшие ручки.

— Все было чудесно, милый, — устало отозвалась девушка и, стащив с него маску, увидела потное и раскрасневшееся от духоты лицо. — Ты сам-то как?

— Так жарко было, думал, что сдохну… — ее собеседник негромко рассмеялся и, перевернувшись на спину, растянулся на кровати. — Я уж и забыл, как легко можно вспотеть в этом чертовом костюме и в маске, — нахмурившись, закончил он.

— Люблю тебя, — примирительно произнесла молодая волшебница и погладила Малфоя по волосам. — Ну, хочешь, в следующий раз ты будешь моим пленником?