Люциус довольно кивнул, отвечая ей негромким смехом.
— Мне кажется, вам пора остановиться в употреблении вина, по-моему, вы ничего не ели. Что скажете? Не думаете, что уже немного навеселе? — он потянулся и, забрав у Гермионы бокал, поставил его на стол.
— Нет… я не пьяная, так… просто хорошо вмазана, как сейчас называют подобное состояние, — послушно отдав бокал, та закрыла глаза и откинула голову на спинку кресла.
— Вмазана? Хм-м… Очень напоминает «смазана». Интересно звучит. Я б даже сказал — возбуждающе, — не удержался и обжег ее взглядом Люциус.
— Мистер Малфой… вы никак пытаетесь соблазнить меня? — от удивления Гермиона подняла голову обратно.
— А вы готовы к тому, чтобы вас соблазнили? — задав столь провокационный вопрос, Малфой лениво глотнул виски и внутренне напрягся в ожидании ответа.
Пару мгновений Гермиона молча глядела на него. Одному Мерлину было известно, сколько лет образ Люциуса Малфоя волновал воображение золотой девочки магической Британии.
«Конечно же да! И давно!» — ужасно хотелось воскликнуть ей, но остатки здравого смысла настоятельно не рекомендовали делать этого.
Нарочито не торопясь, Гермиона скользнула взглядом по длинным платиновым прядям, сознательно избегая следящих за ней серых глаз, по широкой груди и плечам, скрытых застегнутой шелковой рубашкой, по длиннющим ногам, одетым в черные брюки, пах которых ощутимо выпирал, пока не дошла до голых ступней. Эти ступни стали последней каплей, закончившей ее внутренний спор с самой собой.
— Попробуйте… — улыбнувшись, Гермиона поднялась с кресла и подошла к нему почти вплотную. — Может быть, и получится.
— Неужели надеетесь, что не получится? — от мягкого окутывающего аромата жасмина голова Люциуса ощутимо закружилась.
— Не знаю. Мой опыт ограничен юнцами, мало чего понимающими в том, что может понравиться и не понравиться женщине. Поправьте, если я ошибаюсь, но, кажется, вы знаете об этом немного больше… — она медленно расстегнула пуговицу на лямке сарафана. — Так что, если сможете пообещать, что я не пожалею об этом опыте, то я ваша…
Договорив фразу, она уже покончила со второй лямкой, спустила сарафан к ногам и вышла из него, аккуратно отбросив носочком в сторону.
Глядя на молоденькую ведьму, стоящую перед ним лишь в крошечном клочке голубого кружева, изображавшего трусики, Малфой понял, что ответить ничего не может. Да что там ответить! И дышалось то с трудом. Девчонка оказалась еще прелестней, чем рисовало возбужденное донельзя воображение. Небольшие, но аппетитные грудки с уже слегка затвердевшими розовыми сосками были просто обворожительны. Мягкий изгиб талии словно звал прикоснуться, переходя в красивую линию бедер, а на плоском животике не красовалось ни малейшей выпуклости. Словом, вся она оказалась мягкой и нежной, и Малфой откровенно не мог дождаться, когда же это воплощение расцветающей женской чувственности окажется у него в руках.
Он подался вперед и поставил свой бокал на журнальный столик.
— Могу лишь поклясться, что ни одна женщина не расставалась со мной неудовлетворенной, — голос его звучал низко и чуточку хрипло. — Да, я не мальчик, Гермиона, уверяю тебя.
Не выдержав, Люциус обхватил ее за талию и уткнулся лицом в живот, целуя и облизывая мягкую бархатистую кожу в области пупка.
— О-о… — по телу Гермионы пробежала дрожь, и она запуталась пальцами в длинных светлых прядях, прижимая его к себе еще крепче. — Люциус…
Малфой же кружил и кружил языком, оставляя на ее теле невидимые следы, а потом скользнул пальцами по бедрам и, стянув полоску кружева вниз, усадил Гермиону на себя верхом.
— Наклонись ко мне… Ниже, — он коснулся ладонью шеи и заставил девушку опустить голову вниз.
Их поцелуй был жарким и страстным, почти свирепым, и Гермиона отстраненно подумала, что от него наверняка останутся синяки и распухшие губы. Но как же не хотелось прекращать этот поцелуй! Как хотелось отдаться на волю давно желанного мужчины — мудрого и опытного, игравшего в любовные игры в совершенно другой лиге.
А Люциус, чувствуя себя почти опьяненным этим молоденьким отзывчивым телом, уже скользнул пальцами вниз, раздвигая влажные горячие складочки. И отстранившись от губ, поцелуями опустился к шее, а потом и к торчащим пикам сосков, принявшись лизать, посасывать и даже слегка покусывать их. С наслаждением слушая тихие стоны Гермионы, звучащие в его ушах музыкой. В конце концов он ловко расстегнул брюки, высвобождая член, заставил ее приподняться, а потом медленно… мучительно медленно насадил на себя.
— Боже мой! — громко вскрикнула Гермиона, когда он вошел до конца, и Малфой отстранено порадовался оглушительной музыке, рев которой не позволит услышать ее крики.
Девчонка оказалась настолько тесной, узкой и сладкой, что его охватило восхищение, почти граничащее с болью — так хорошо было в ней. Так хорошо, что казалось, это горячее гладкое влагалище, обволакивающее член тугой шелковистой перчаткой, создано специально для него! И Люциус приподнял ее, следом снова опустив на себя, только уже сильнее, резче.
— Ты невероятна… Просто невероятна! — прошипел он, сжимая ее бедра и толкаясь с дивана прочь — вперед, одной рукой с силой отодвигая журнальный столик со стоящими на том бутылками и бокалами. Столик, конечно же, опрокинулся, разливая содержимое всего, что можно, но это не волновало Люциуса совершенно. Уложив Гермиону на ковер, он начал двигаться — стремительно, глубоко, жестко, каждым своим толчком задевая клитор. И с наслаждением ощущал, как маленькие ладошки гладят его по спине, иногда царапая ногтями, как Гермиона отвечает, гостеприимно двигаясь навстречу и выгибаясь под ним.
— О-о-о… Да! Да-да-да… — уже скоро ее крики слились в один долгий пронзительный, но почти невнятный звук.
Люциус почувствовал, как по спине пробегают обжигающие волны, как мошонку начинает ломить, предупреждая о том, что оргазм совсем близок. К счастью, мышцы Гермионы тоже начали трепетать, свидетельствуя о том, что и она на грани. Он, двигаясь все сильнее и сильнее, наклонился и слегка прикусил мягкую плоть. Там… между плечом и шеей. И Гермиона дернулась, прокричав его имя, отдающееся в ушах звоном, а его собственный крик сорвался с уст вместе с оргазмом, который подхватил волной их обоих.
— Люциус… Люциус… — уже тихонько всхлипывала она, дрожа и уткнувшись куда-то в его плечо.
Тяжело дышащий Малфой с трудом приподнялся на локтях.
— Ну что? Удовлетворена? — спросил он, пытаясь восстановить дыхание.
— Боги… и ты еще сомневаешься? — счастливо засмеялась Гермиона, но смех тотчас сменился разочарованным стоном, когда Люциус скатился с нее и лег рядом.
— Просто хотел проверить: готова ли ты к продолжению банкета, — на губах его играла весьма самодовольная ухмылка.
— Даже так?! — задохнувшись от неожиданности, Гермиона посмотрела на него расширившимися глазами. — Звучит пугающе заманчиво…
_____________________________________________________________________________
— Да она, наверное, где-нибудь в библиотеке или в кабинете. Я уверен, Грейнджер нашла себе интересную книгу, зачиталась, да так и уснула. Вот увидите! — по коридору северного крыла Малфой-мэнора Драко Малфой вел Гарри, Джинни и Рона. Вчера, будучи здорово подшофе, они потеряли Гермиону из вида, но настало утро, и, проснувшись, решили все-таки выяснить, куда же подевалась дорогая подруга. — Вот! Это малая библиотека, отец использует ее как кабинет.
Драко распахнул дверь и принюхался — в комнате пахло пролитым спиртным.
«Черт! Он же рассвирепеет, если узнает, что кто-то проник сюда, да еще и насвинячил», — пытаясь оценить ущерб, Драко быстро огляделся вокруг и нахмурился.
Журнальный столик перевернутым валялся на полу вместе с бутылками и бокалами, к счастью, не разбившимися. Зато их содержимое липкими лужицами растеклось по половицам и дорогущему ковру. На диване он увидел голую спину отца, слегка прикрытую лишь знаменитыми светлыми прядями. Люциус лежал лицом к спинке дивана, а на его бедро была заброшена чья-то (явно женская) нога. Кстати, и маленькая ручка (тоже женская) свободно покоилась у него на спине, покрытой длинными свежими царапинами.
