Его ладони, от кончиков пальцев, до запястий, были сплошь покрыты белыми полосами. Шрамы шли настолько часто, что вены едва проглядывали через них, голубыми, слабыми прожилками разбавляя этот кошмарный узор.

- Он делал это каждый раз, когда заставал меня за учебниками. Или просто видел в моих руках волшебную палочку. Иногда розгами, иногда своим костылем. Они не только на руках, еще на спине и на ногах. Я так и не смог избавиться от шрамов. Да и чем старше становился, тем меньше этого хотел. Они как напоминание о том, кем я мог стать и не стал. Вот так, Мо. Теперь тебе лучше, когда ты знаешь, что я калека?

Я осторожно коснулась его руки, боясь, что Тео может накричать на меня за это. Но нет. Он лишь вздрогнул от неожиданности, но терпеливо молчал, пока я осторожно изучала пальцами самый большой и уродливый шрам.

- Ты вовсе не калека, нет, – почти шепотом проговорила я, а сердце бешено заколотилось о ребра. Тео неожиданно отпрянул от меня, как от огня.

- Не стоит меня жалеть, Мо, – он потянулся за перчатками, – я этого не стою. И перестань меня бояться, прошу тебя.

- Я не боюсь тебя, с чего ты взял!

- У тебя сердце колотится, как загнанный кролик!

- Я вовсе не боюсь, – выдохнула я.

- Тогда что? – он внимательно посмотрел мне в глаза. Сейчас, когда солнце уже не било окно, синева в его взгляде казалась почти черной, затягивающей куда-то в неведомую пустоту.

В голове был настоящий хаос. Я даже не сразу поняла, как одна его рука оказалась на моем колене, а другой Тео гладил меня по щеке. И я была не против этого, мне хотелось, чтобы он продолжал делать это, хотелось большего.

Наклонившись, я поцеловала его холодные губы. Сердце замедлило свой бешеный ритм и… Я не знаю, как это произошло, какая-то доля секунды…

Острая боль пронзила шею. Тео крепко сжимал меня, не давая возможности вырваться, а его зубы проникли куда-то глубоко под кожу, причиняя одновременно и дикую боль и удовольствие, сладкое, страшное… Что-то горячее потекло по шее, он отпустил меня, и я безвольным мешком сползла на пол.

Перед глазами все плыло, словно я вновь экспериментировала с алкоголем, но было в этом ощущении еще что-то, незнакомое. Словно через его укусы из меня вытекала душа. Проведя руками по шее, я увидела на ладони кровь. Красное расплывчатое пятно, это немного отрезвило меня, но все, что я смогла сделать, это проползти два шага и упасть на спину, окончательно одурев, и наблюдать за почему-то качающейся люстрой. Тео склонился надо мной. Пустоты в его глазах больше не было, только слезы.

- Прости меня, Мо, прости меня. Я не хотел. Я не хотел, чтобы ты меня боялась. Прости… Прости…

Я провалилась в забытье ровно в тот момент, когда в голове эхом прозвучал далекий голос Северуса Снейпа:

- … И помните, вампиры не опасны, пока вы сами не разрешите им войти в свое жилище. И мне вас жаль, если вы оказались в жилище вампира…

- Видишь, отец, я не бесполезен. Мо, ты проснулась?

С трудом, но мне все-таки удалось распахнуть веки. Во рту пересохло, губы потрескались и болели. Я попыталась пошевелиться, но ничего не вышло – Тео надежно привязал меня к стулу с высокой спинкой. Хотя, не уверена, что смогла бы сбежать, из-за слабости я едва могла моргать.

Кое-как сфокусировав зрение, я вскрикнула от ужаса. Напротив я увидела человеческую мумию. Жуткую, почерневшую, с остатками седых всклокоченных волос на черепе. Одетая в старый, лоснящийся костюм, мумия сидела перед обеденным прибором, словно ожидая, что ей вот-вот подадут сочный стейк. Такой же прибор я увидела и перед собой. Вилка и нож слабо поблескивали в полумраке.

Сколько я была без сознания? Где мы вообще?

Пахло кладбищем. Отвратительно сладко, навязчиво. Собрав последние силы, я посмотрела по сторонам – ничего особенного, кроме стола и стульев здесь вообще не было никакой мебели. В щелочку между тяжелыми непрозрачными занавесками слабо пробивался серенький свет – не поймешь то ли просто пасмурный день, то ли наступает вечер.

- Познакомься, отец, – Тео подошел к мумии и поднял ее безжизненную руку, – скажи: «Привет, Мо!».

Меня затошнило.

- Интересно, что бы сказала ваша жена, мистер О’Шиэн, увидев, что вытворяет ее драгоценный сын.

Полубезумная улыбка сползла с лица Тео.

- Не смей говорить о моей матери, сука! Не смей! Ты ничего не знаешь!

-Ты прав, чертов псих, я ничего не знаю и не хочу знать о тебе больше!

- Он убил ее! Забил палкой как безродную псину! Она умирала два дня в той самой комнате, где ты ночевала, на полу, одна! Хахахаха, – рассмеялся он, лихорадочно блестя глазами, – а я убил его. Выпил дочиста, –он хлопнул мумию по макушке так сильно, что голова едва не отлетела в сторону.

Меня снова повело куда-то и лишь веревки не позволили упасть со стула. Я не успела моргнуть, как он уже стоял рядом со мной. Мой злой гений. Человек, которому я решила поверить. Что это было? Моя ошибка? Вампирский гипноз? Что? Как я могла? Шею будто жгло огнем.

Тео убрал повязку с укуса.

- Снова пошла кровь. Мне придется сделать это снова, Мо, мне придется…

Он припал губами к моей шее, а я, ожидавшая новую порцию боли, не почувствовала ничего, кроме приятной прохлады. И не могла думать ни о чем больше, кроме его губ. Снова, снова… Наваждение, хаос. Снова это сладкое, болезненное чувство… Как долго оно продлится? Хотелось бы вечность…

- Сейчас я развяжу тебя, – сказал Тео, наконец, оторвавшись от своей трапезы. Губы его были в моей крови. – Все равно у тебя нет сил, чтобы убежать, а все входы из дома я запечатал магией. Без палочки тебе не выбраться, а свою ты вряд ли найдешь… И никто тебя не найдет! Мо! – он взял меня за подбородок и слегка встряхнул. – Ты любишь танцы?

Не дождавшись моего ответа, Тео подхватил меня как куклу и закружил по комнате, напевая:

I could get on with that

Weeping day.

Today

They’re knocking on a back door,

Grinning loud again

Хотелось пить. Я даже уже не могла говорить, настолько у меня пересохло во рту. А он пел все безумнее и безумнее, даже не думая сбавлять темп.

Tear my veins away now Throw it to their feet Fill them up with gold dust Let their footsteps bleed Then you keep off, demonstrating love**

- Воды… – едва прошелестел мой голос, – пожалуйста…

- Нет, – рявкнул он мне в лицо, брызнув слюной, – никакой воды, Мо, не сейчас!

- Пожалуйста!

Тео раздраженно швырнул меня обратно на стул.

- Я думал еще подождать, Мо. Я не могу дать тебе воды, только свою кровь. Но ты знаешь, что тогда случится?

Я помотала головой, из последних сил сдерживая тошноту.

- Ты станешь такая же, как я, как тебе это нравится?

- Я прошу…

- Просишь?

- Да…

Он довольно ухмыльнулся и закатал рукав рубашки, взяв со стола нож, надрезал запястье. Кровь брызнула на край перчатки. Не обратив внимания, Тео подошел ко мне.

- Тебе будет очень больно, Мо. Но это будет твоей последней болью.

Больнее уже точно не будет, – подумала я, мечтая коснуться языком солоноватой жидкости. На мгновение воспоминания о школе, о папе, о Сириусе вяло трепыхнулись на задворках памяти, но в ту же секунду исчезли. Дверь сорвало с петель мощным заклинанием. На пороге я увидела Джери, Мэри, близнецов Пруэттов и бабушку с дедушкой.

Тео отпрянул назад, уронив на пол один из бокалов со стола и сел на свободный стул, безумным взглядом озираясь по сторонам.

- Так я и знала, – зазвенел в ушах голос МакДональд, – Гидеон, помоги!

- Мо, – он осторожно коснулся моего плеча, а я была готова вцепиться ему в глотку, настолько сильна была моя жажда.

- Сейчас сюда прибудут Авроры, – сообщил дедушка, держа Тео на прицеле волшебной палочки. – Нужно что-то делать с девицей, Джери!

- Мо, ты пила его кровь? – кинулся ко мне папа. Я отрицательно помотала головой и неожиданно расплакалась. Он неловко погладил меня по голове.