Королевская пенсия, безусловно, подразумевала, что канцлер будет содействовать исполнению замыслов посла. Неудивительно, что Уильямс начал оказывать давление на Бестужева, чтобы заставить его ускорить возвращение ко двору Понятовского: «Я даю вам слово, – писал посол Екатерине, – что если он этого не сделает, я найду повод поссориться с ним; он никогда не получит ни одного су своей пенсии. Он беден теперь, но он будет вам служить, или я ему более не помогу». В другом письме Уильямс обещал Екатерине: «Я поссорюсь с ним, я поссорю его с моим двором. Я это сделаю для вас и моего друга» 96. Однако канцлер не был всемогущ, а может и не очень-то желал возвращения ко двору графа Понятовского. Во всяком случае, хотя он и заверял Уильямса о своем желании «сделать все» для английского короля, тем не менее, оттягивал решение столь важного для посла и великой княгини вопроса. В письме от 12 сентября Уильямс передал Екатерине свой разговор с канцлером, во время которого заявил, что обещанная ему денежная сумма «очень крупна», и что в настоящее время деньги находятся у него в руках. «Тогда у него (Бестужева-Рюмина – Т.Л.) слюнки потекли, его глаза заблестели, он мне пожал руку: “Мы сделаем хорошие вещи”, сказал он. И я убежден, – продолжал посол, – что он так много думал об этих деньгах, что всю ночь не спал»97.
Примечательно, что высокопоставленный сановник не только не отказывался от пенсии короля Великобритании, но даже не стеснялся просить уплатить ему пенсию за полгода вперед!98 Однако Уильямс не торопился исполнить его просьбу, прежде, чем не дождется выполнения со стороны канцлера его обещаний.
Из переписки великой княгини с послом мы узнаем, что не только Бестужев-Рюмин получал деньги от Уильямса, но и другие высокопоставленные чиновники не стеснялись брать взятки от иностранных послов. Так, в письме от 7 ноября Уильямс, говоря о канцлере, упоминал, что не знает, сколько Бестужев получил от венского двора, но что он «отлично осведомлен о сумме, которую получил Апраксин». Двумя неделями позже посол извещал Екатерину о том, что «французский двор делал подарок ценою от восьми до десяти тысяч рублей вице-канцлеру за то, что он восстановил назначение послов между обоими (российским и французским – Т.Л.) дворами»99. Как видно, мздоимство высокопоставленных чиновников при дворе Елизаветы Петровны являлось делом привычным. «Рассказ о продажности русского кабинета – общее место дипломатических донесений из Петербурга середины XVIII в.» – утверждала О.И. Елисеева, приводившая примеры мздоимства сановников, среди которых значились имена супругов Трубецких, братьев Шуваловых, вице-канцлера М.И. Воронцова и других100. Нередко члены правительства становились пенсионерами сразу от нескольких держав. К примеру, тот же М.И. Воронцов, известный сторонник сближения с Францией, обещал Уильямсу изменить свою позицию, если получит достойное вознаграждение от англичан. «Эмиссар Воронцова сказал мне, что… я ни разу не обращался к вице-канцлеру надлежащим образом, – сообщал в Лондон сэр Чарльз, – что дом, который он строит в городе, был начат на английские деньги, но уж пять или шесть лет не может быть завершен, поелику сие также должно произойти за счет английских средств… Ежели не дам денег я, дадут другие»101.
Чем же расплачивались сановники за полученные от иностранных послов немалые суммы? Бестужев-Рюмин усердно «отрабатывал» английские деньги. Так, он делал все возможное, чтобы помешать сближению России с Францией. Как писала Екатерина, канцлер ей казался «очень подогретым Англией» и старался внушить отвращение к «французским козням, чтоб им воспрепятствовать». «Вот, что произвели 12 000 рублей!», – заключала великая княгиня и советовала послу продолжать свои действия, уверяя, что английские деньги непременно возьмут: «всеми руководит выгода, и в тот момент, когда Ивану Ивановичу (Бецкому) понадобятся деньги, он настоит на их принятии, чтобы получить из них свою долю, и их займут у коллегии иностранных дел, так как, между прочим, нужно вам знать, что кабинет занимает у всех коллегий, и что он должен несколько миллионов, которые пошли на пустяки»102. Во время одной из бесед с Уильямсом, которая продолжалась «два добрых часа», канцлер заявил, что посоветует великому князю «просить постоянно заседать на конференции» (где речь шла о приглашении французского посла в Россию – Т.Л.), в противном случае он грозился, что вообще «не будет подписываться под докладом». Именно Бестужев способствовал возвращению Понятовского ко двору. Он также настоятельно добивался упрочения отношений с Великобританией. 15 октября 1756 г. Екатерина пишет Уильямсу: «Канцлер велел сказать мне, что вчера на конференции хотели всеми силами порвать с Англией…он с яростью воспротивился этому, представляя стыд, гибель торговли, малую добросовестность Франции… Апраксин его поддержал… Потом канцлер велел просить меня написать вам письмо для того, чтобы вам сказать, .. что он взял верх над всеми, что не порвут вашего договора и что с целью сделать удовольствие Англии, он будет благоприятнее к прусскому королю, чем был до того, что наше войско, хотя оно перешло границы, далее не пойдет»103.
В том, что канцлер защищал при дворе интересы Великобритании, Екатерина не сомневалась и пыталась в этом убедить посла. В письме от 8 января 1757 г. Екатерина писала о канцлере: «Какой бы он ни был, это – человек мне привязанный, единственный с головой, которого я имею, единственный, который мог бы быть мне полезен… Он враг Пруссии, но он не враг Англии. Я знаю из разных сторон и, между прочим, от графа Понятовского, что он поддерживает при всех случаях и говорит совершенно ясно во всех дворах, что необходимо, чтобы Россия оставалась другом Англии. Ваши таланты могут вызывать в нем зависть, он может вас не любить, но будьте уверены, что он менее всего враг вашего отечества»104. Впрочем, иногда канцлер разочаровывал великую княгиню. К примеру, он не воспротивился решению императрицы отказать в вывозе хлеба из Лифляндии для ганноверских штатов, главой которых являлся король Великобритании. Уильямс был возмущен подобной позицией сановника и не преминул сообщить о том Екатерине. Великая княгиня с его мнением согласилась. «В самом деле, милостивый государь, – писала Екатерина Уильямсу, – я очень недовольна отказом, который вам сделали насчет хлеба, и я дам это очень сильно почувствовать канцлеру; как связать этого человека, если он не связан благодарностью, которую он обязан королю, вашему государю?»105. Как видно, оба корреспондента ничуть не сомневались в том, что подкупленный чиновник просто был обязан «отработать» полученные от короля Великобритании деньги.
Если подкупленные сановники старались действовать в интересах Великобритании, то в чем заключалась «благодарность» великой княгини, получившей солидную финансовую поддержку от короля Георга II? В одном из писем Екатерина заверяла Уильямса в своем желании «расплатиться» с королем и с английской нацией, «сделав все возможное» с помощью канцлера и других чиновников, «чтобы помешать всем глупостям». Великая княгиня уверяла Уильямса в том, что союз с Англией всегда будет для нее «священным», и что она считает его «полезным и необходимым для России»106. Завоевав доверие Екатерины, Уильямс начинает ее инструктировать, как действовать в том или ином случае, какие шаги предпринимать, на кого положиться из числа придворных и т.д. Так, посол, не доверяя канцлеру, писал Екатерине: «Как можно скорее сделайте что-либо решительное с канцлером. Посмотрите, друг ли он ваш, то есть, хочет ли он вам служить в том, что желательно вам, так как если он не хочет, нужно произвести перемену, и я уже обдумал план о том». В другом письме Уильямс побуждал Екатерину действовать более решительно: «Если, наконец, великий канцлер не хочет вам служить, нужно принять другие меры; и я умоляю вас вовремя их обдумать, и я о них также подумаю»107. Уильямс настоятельно советовал Екатерине «порвать» с канцлером, обвиняя его в предательстве ее интересов. Он также настаивал, чтобы княгиня была более настойчива в отношении приближенных Елизаветы Петровны. «Если они (речь шла об Апраксине и братьях Шуваловых – Т.Л.) хотят иметь надежду на ваши будущие милости, – писал посол, – то нужно, чтобы они заслужили их, как привязываясь к вам, так и следуя теперь велениям вашей воли, и что без этого вы изменитесь в поведении. Если они предложат повиноваться вашим приказаниям, я вам доставлю материал для того, чтобы испытать их покорность и чтобы служить пробным камнем их преданности»108. Уильямс советовал великой княгине более полагаться на Нарышкина и Трубецкого, которые верны ей.